Низший - Инфериор. Компиляция. Книги 1-19

— Хола — ответил я, когда бесцеремонно оценил и осмотрел каждого.

Эта затянувшаяся пауза никого не смутила — все это время пятерка внимательно изучала меня. Особенно их впечатлила моя мускулатура и количество шрамов. Меньше всего они смотрели на лежащие на колене нож, а вот крепкие ботинки привлекли немало внимания.

— Таких как он? — я с трудом удерживался от усталой зевоты.

Может и следовало чуток отоспаться, но тогда был риск, что эти пятеро покинут лагерь. А это именно лагерь, причем охотничий. И на той повозке собрано немало добычи, причем часть из нее все еще жива. Это снимало множество вопросов о профессии оборвышей, заодно давая информацию о крайней скудности их заработка. Но они не подневольные — это всегда ощущается сразу. Они считают себя свободными. Нищебродными, но свободными как ветер. Что ж — я с раннего детства разделяю эти убеждения. Я вырос в заброшенном небоскребе торчащего из умирающего океана. Мы всегда голодали, носили лохмотья… но мы были свободными. Когда большинство из нас убили засланные наемники, а выжившие угодили в чудовищный детский дом… вот тогда я понял, насколько ценна была свобода, которую я раньше даже не осознавал.

— Таких как ты, сеньор — осторожно улыбнулся Пабло и, нащупав заднией бревно, уселся на старое место. Глянув через плечо, он велел одному из проснувшихся — Алан! Тащи сюда остатки маисовой каши! — снова повернувшись ко мне, он улыбнулся чуть шире — Голоден, компаньеро?

— Голоден — признался я — Вода есть?

Легким движением ноги, я сбросил нож с колена, и он воткнулся в потрескавшуюся ногу у моей ступни. Мой нехитрый фокус чем-то настолько впечатлил молодого парня, что он аж в ладоши пару раз хлопнул, но стушевался под суровым взглядом Пабло.

— Ты мирный и спокойный да, амиго?

Своими вопросами лысеющий Пабло показал, что он тут главный, доказав это прямо сейчас выполняющимися распоряжениями. Еще он чем-то отдаленно был похож на молодого парня. Кровное родство. Я уже решил, что если они только прикидываются охотниками, то я оставлю Пабло и того парня в живых, чтобы потом пытать молодого на глазах старого. Ну и вон того чернокожий тоже еще поживет, но без обеих рук и одной ноги. Он тут самый сильный и грозный и когда таких как он альфа самцов превращают в беспомощный агонизирующий мусор, у остальных это вызывает шок и горячее желание сотрудничать.

Но пока все выглядит так как есть. Пятеро оборванных свободных охотников, что сделали временную передышку рядом со старой и регулярно вычищаемой дорогой.

— Я мирный — подтвердил я — Такой мирный, что аж блевать хочется. Нарисовать ромашку на песке?

— Че?

— Вода говорю есть?

— Ах да! Конечно! Просто твои эти, сеньор…

— Мои эти?

— Мышцы, шрамы… глаза… — Пабло очень осторожно подбирал слова — У мирных людей таких не бывает.

— Глаз не бывает?

— Ты понимаешь, о чем… Послушай… не подумай, что я выспрашиваю у тебя ради хитрости какой-нибудь. Я не такой! Мой племянник Тьяго тоже не такой. Да и остальные нормальные парни — Алан, Дима и Чан. Я ведь почему спрашиваю — вдруг рядом есть кто-то еще, но боится выйти или держит нас на прицеле…

— Я один — коротко ответил я, принимая большой кожаный бурдюк от чернокожего названного Димой.

— Один… — повторил Пабло — Скажи… ты ведь не собираешься нас всех убить?

— Не собираюсь — ответил я и, прищурившись, глянул на лидера охотников — Но кто сказал, что я не лгу?

— Мы стараемся верить людям — широко улыбнулся Пабло — Ведь все люди добрые!

Я поперхнулся вливаемой в глотку водой и с огромным трудом добил последний глоток. Столь же невероятным усилием воли заставил себя промолчать и продолжил вливать в себя чужую воду. Таким как этот уже немолодой охотник бесполезно что-то доказывать. Можешь на его глазах убить его же племянника… так он просто уйдет в запой на пару дней, а затем вернется к убеждению, что все люди полны душевного добра и пердят исключительно фиалками. С другой стороны его убеждения более чем практичны и если кто попрет с ножом — его просто пристрелят, но затем похоронят и выпьют над могилкой придурка пару стопок самогона, не забыв сказать несколько слов о добром сердце отморозка.

Короче говоря — эту железобетонную стену не проломить никакими доводами. А я и не собирался. Я просто продолжал собирать информацию из любого источника. И лучше всего это делать не расспросами, а вот так вот приглядываясь, прислушиваясь к чужим разговорам, ловя обрывки фраз и наблюдая за поведением при той или иной ситуации. Напившись, я налил чуток воды в пригоршню и умылся. Содрать хотя бы с хари остатки солевой корки — уже неплохо.

— Позволь заняться твоими ранами? — мягкий, даже слишком мягкий голос принадлежал чернокожему амбалу, что осторожно подошел и присел неподалеку, показывая открытый деревянный ящичек с десятком разномастных бутылочек и склянок. Еще там имелся ворох серых бинтов и какие-то инструменты.

Я молча кивнул и вытянул зараженную червями руку, отметив, что на нее он и смотрел, безошибочно определив самую проблемную область. Обменяв бурдюк на деревянную потемневшую тарелку, впитавшую в себя остатки сотен трапез, я занялся кукурузной кашей, сдобренной каким-то маслом, и не останавливался, пока не съел все подчистую.

— Еще есть? — поинтересовался я, облизывая деревянную ложку.

— Найдется, сеньор. Сейчас подадим.

— А мясо?

Охотники заулыбались:

— О! — Пабло часто закивал — Конечно! Гисо де серпенто будешь? Но для голодного желудка оно тяжеловато…

— Буду — кивнул я.

На этот раз тарелка была глубже и больше. Этакое корытце полное кусочков мяса, корешков, порубленных листьев и желтоватых корнеплодов. Все это пахло сильно и пряно, ясно и четко заявляя о своем диком происхождении. Каждый ингредиент был собран здесь в дикой сельве, а не выращен где-нибудь на ферме. Прекратив изучать блюдо, я принялся за еду, в то время как чернокожий Дима с помощью тонкой деревянной палочки, предварительно тщательно смоченной в чашке с каким-то алкоголем, доставил из моей раны дергающих жирных червей, бросая их в костер. Глядя как одна из гнид, судорожно дергается на горячем булыжнике рядом с огнем, не понимая, что ее жопа — или харя — уже приварилась к камню — я задал главный вопрос:

— Где я? — чуть подумав, добавил еще пару вполне себе обычных для выползшего из океана бродяги — Как далеко ближайшее поселение? Кто тут главный?

— Главный у нас? — удивленно моргнул паренек и указал на своего родственника — Пабло говорит — мы делаем.

Досадливо поморщившись, лысеющий глянул на племенника и со вздохом покачал головой. Тот понял, что сказал что-то не то и виноват поник.

— Ближе всего к нам поселение Муро Фуэрте — мы все оттуда родом. Ты не назвал своего имени.

— Оди — ответил я.

— Оди — повторил Пабло — Короткое имя… но звучное… Скажи, Оди — ты хочешь отправиться с нами в Муро Фуэрте?

— Ага — кивнул я и отправил в рот еще одну ложку змеиного рагу — Хочу.

— Тогда чуть подлечим тебя — и отправляемся. Ослы уже отдохнули, колесо починено, а еще живую добычу не стоит томить духотой и голодом — иначе потеряем в и без того невеликой цене.

— А ее — я указал ложкой на освежеванную свинью — Ее жарить не будем?

— Ты все еще голоден?!

— Ага — признался я, откладывая пустую тарелку — Голоден. Хочу мяса. Жареного жирного мяса. Много.

Охотники снова переглянулись и… я снова не уловил от них агрессии, недовольства или жадности. Они просто решали, как им быть, поглядывая при этом на уже темнеющее небо.

— Пожарим над огнем несколько больших кусков — решил Пабло за всех и один из охотников заспешил к подвешенной животине с ножом.

— В темноте опасно — пояснил Пабло, и его рука коснулась висящей за спиной винтовки — Всякое бывает…