Низший - Инфериор. Компиляция. Книги 1-19

Накатывала сытая дрема и выпитый вместе с пивом кофе мало что мог с ней поделать. Поэтому я не стал возражать, когда поднявшаяся наверх Джасинта поставила на принесенный табурет поднос с еще одним кувшином пива и тарелку с поджаристыми сверчками вперемешку с жирными подрумяненными личинками и перченым арахисом.

Там снаружи уже совсем стемнело, свет в таверне стал ярче, так что я спустил пониже козырек бейсболки и погрузился в наблюдение за входящими внутрь гоблинами, не забывая уделять внимание и закускам.

Я ожидал главного — громких и яростных разборок.

И был уверен, что разборки последуют обязательно и все будет происходить именно здесь — в большом ангарном зале сборной таверны, где собираются рядовые охранники караванов. В поселении имелось еще одно заведение, но оно было рангом повыше и подороже, опять же пускали туда далеко не всех и требовали входить безоружным, плюс там имелась своя надежная охрана. Там, где есть лицечек и жопошмон ловить было нечего.

Моя текущая цель была проста — узнать, что за взрыв произошел в том старом лесу. В случайности я не верил. И мне было глубоко похер на все причины, предпосылки и последствия. Просто я искал способ заработать шального бабла.

Одна из давным-давно намертво усвоенных мной истин — больше всего платят те, в ком яростно бурлят самые нехорошие эмоции.

Вторая из усвоенных мной примерно тогда же истин — там, где высокородные и богатые эльфы предпочитают договариваться мирно и поскорее прекращать свои конфликты, рядовые гоблины решают проблемы куда более простыми способами: мордобоем, поножовщиной и стрельбой. И я оказался как раз в знатном гоблинятнике и сидел на лучшем обзорном месте.

Ждать пришлось недолго. Через час все места оказались заняты, а сменившие девушку четверо парней в белых безрукавках едва успевали разносить кружки и тарелки. С кухни доносился звон посуды и яростный мат повара, от стойки неслись громогласные заказы и озвучивались суммы — как я понял оплату здесь требовали сразу же.

Я как раз закончил чистку револьвера и собирал его наощупь, когда в зал влетело несколько знакомых мужиков. Их лидер, в ком я опознал задиристого бородача с одной из первых машин, огляделся, выцепил злобным взглядом столик в центре и с ревом рванул туда, сбив по пути разносчика с полным кружек подносом. Друзья бородача понеслись следом, на ходу доставая короткие дубинки. У последнего в руке сверкнул нож. Крикунов нельзя было не заметить, и половина посетителей вскочила, но затем снова уселись — все кроме тех, к кому эта четверка и неслась. Один из вскочивших выставил перед собой руки:

— Уймитесь! Старшие порешают!

— Наших из-за вас макаки убили! — кулак бородатого полетел в лицо пытавшегося его образумить мужика, но тот неспешно уклонился и пнул нападающего в колено.

Бородач рухнул, подобрал под себя руки и начал вставать, но ему в затылок приземлилось донышко пивной кружки, и он затих. Остальных это не остановило и через секунду стол был опрокинут, а на полу завозилась куча из ревущих, кричащих, а затем и визжащих тел. Охрана — два здоровенных высоких парня — подошла не сразу, но явившись они сразу взялись за дело и сноровисто раскидали окровавленных драчунов. Если кто-то пытался возразить — следовал умелый удар такой же короткой дубинкой и все протесты мгновенно прекращались.

Нападавших вывели и выволокли из зала, а куда меньше пострадавшие оборонявшиеся подняли столик и снова уселись, утирая кровь с харь и матерясь так яростно и громко, что сразу становилось ясно — они понимали, что еще ничего не кончено и все беды впереди.

Жадно наблюдавший за бесплатным зрелищем зал удовлетворенно гудел. Гоблины живо обсуждали драку, оценивая каждого бойца и дружно порицая зашедшегося в визге Николу, хотя нож ему в ляжку всего-то на палец ушел и не больше. Мог бы и промолчать как мужик. Ну так у Николы и брат такая же тряпка как он сам — когда ему ухо отрубили в пьяной драке орал так, будто ему хер оторвали. Визгливая семейка одним словом…

Вскоре обсуждение пробитой ляжки Николы сошло на нет, а разгоряченные пивом и зрелищем посетители перешли к главному блюду и начали рассуждать о том, как сильно был неправ дон Ругер и что вендетта вендеттой, а о других тоже надо было подумать. С этим все были согласны и следующие минут двадцать они до хрипоты спорили о сумме компенсации, которую дона Ругера заставят выплатить караванщики. Все сошлись на том, что сумма будет очень немаленькой, а если чертовы обезьяны не утихомирятся и торговый тракт останется закрыт, то именно бойцам Ругера придется пробивать новую обходную дорогу и так ему за это и надо долбанному богачу.

Последней нелестной оценки своего босса все еще утирающие кровь с рыл мужчины за центральным столиком не выдержали и заорали в ответ. Главный — тот, что останавливал бородача — криком заткнул не только своих, но и вообще всех, после чего пояснил всем собравшимся, что как бы там не поступил дон Ругер — это его дело и за свои дела и слова он отвечает так, как никто из сидящих здесь не потянет. Поэтому пусть все заткнут свои сраные пасти и не трогают безутешного дона Ругера, горюющего из-за потери любимого сына и наследника. И что караванщикам тоже не стоит с надеждой жопами пускать бурые слюни на деньги сеньора — потому как надо было вперед посылать чертову разведывательную багги с рацией, как это всегда на трасе леса Черных Великанов и делалось! Разведка была?! Нет не было! Вот и вляпались в обезьянье дерьмо по собственном вине — так что все претензии пусть шлют собственным старшакам, но никак не дону Ругеру. Так что компенсация если дон Ругер и заплати, то небольшую и исключительно по собственной доброте душевной. И что в Клериатисе да и не только в нем дону никто не указ.

Выслушавшие горячую речь преданного сотрудника, гоблины пугливо притихли и предпочли вернуться к своим кружкам. С пола собрали битую посуды и выбитые зубы, вытерли лужи пива и пятна крови, после чего таверна вернулась к сонному бормотанию и так длилось до начала выступления марьячо.

С разочарованием откинувшись обратно на подушку, я допил пиво и перевел взгляд на сидящих за дальним столиком пятерых гоблинов. Среди них был недавно скинутый мной с балкона ушлепок и он, вливая в ушибленную пасть пиво, на глазах менялся в лучшую сторону — по мере того как присевший рядом с ними один из охранников нашего каравана что-то ему горячо пояснял, то и дело бросая на меня откровенно восхищенные взгляды. После того как он жестами начал показывать как я крошил обезьян, а в зале зазвучали его горячие возгласы вроде «Он трахнул их всех!», «Поимел ревунов до рева!» и «Сходил в разведку и всех убил!», я понял, что мести можно не ждать и поднялся с койки. Скучно у них тут…

К тому же я теперь знал кто в самое ближайшее время подарит мне машину, боеприпасы и запас продовольствия…

Безутешный дон Ругер был умен.

Он предпочел договариваться не в заведении для тех, кто побогаче, а на обнесенной высокой стеной собственной территории. Высокие ворота были сколочены из толстых грубых плах, демонстрируя стремление хозяина не только к безопасности, но и к простоте. Несмотря на поздний час ворота были распахнуты. За ними открывался заставленный техникой просторный двор, а в глубине виднелся вполне обычный с виду одноэтажный дом из побеленного камня. Плоская крыша, узкие редкие окна и наверняка толстенные глиняные стены — все ради прохлады внутри. На крыше антенная вышка, пара водонагревателей и целое поле столь размномастных солнечных панелей, что сразу ясно — все это добро скупалось годами из различных источников, а затем ремонтировалось. Возможно все имущество собиралось даже не годами, а поколениями этих донов Ругеров. Двор и здание освещались парой ярких ламп на высоких столбах. В их свете я увидел пару знакомых машин, окончательно убедившись, что хозяева и руководство охраной побитых караванов приехало с целью договориться. Никто не собирается устраивать разборки. Одна сторона желает получить достойную компенсацию — которая почти вся пройдет мимо семей убитых охранников и осядет в карманах сраных договорщиков, а вторая сторона желает как можно скорее и тише замять эту историю. Вскоре все останутся в выигрыши, выпьют немного текилы и разойдутся с миром.

Я оценил ситуацию издалека. Глянул на часы и… потопал обратно в таверну. Заходить внутрь не стал. Обошел ангар сзади, миновал пышущий жаром длинный кухонный навес и поймал за талию пробегающую мимо чем-то крайне недовольную и едва не шипящую Джасинту. Она вывернулась и не глядя залепила пощечину. Я перехватил ее удивительно быструю ладонь и, чуть сжав, спросил:

— Че там с моей ванной?

Опознав меня, она расслабилась и, не став вырывать руку из моей хватки, улыбнулась:

— Так ты вернулся.