Низший - Инфериор. Компиляция. Книги 1-19
Шрифт:
Проведя стальной перчаткой по выбритой щеке, я хмыкнул и опустил руку.
Воинам без усов нельзя…
– А бороды?
– А что бороды? Метелка и метелка. Опять же и нам – Терпимым – не запрещено усы отращивать. В этом мы свободны. Но откуда ж у крестьянина найдется время усы горячими щипчиками завивать? Баловство одно…
– Рассказывай дальше, старик.
– Про усы? – уточнил Аплак.
– Или про баб? – не промолчал и Клератус.
– Про жизнь.
– Про жизнь… тяжкая она у нас. Особливо душам нашим тяжко приходится… все из-за Проклятья Материнского.
– Это еще что?
– Не слыхали? – удивился Клератус.
– Под другим названием, поди, знают. – осадил его Аплак
– Те, кто проходит трансформацию у вас считаются проклятыми?
– Ну да. Но не то чтобы… название такое неудачное, одним словом. К ним-то мы с пониманием относимся. Тут видишь какое дело…
Еще через полкилометра, когда мы почти дошли до двух ранее примеченных мною высоких холмов, мы узнали еще немало бесполезной душещипательной хрени.
Проклятьем трансформация называется по очень простой причине – она внезапна. Раньше это было не так вроде бы – в активные времена Мира Монстров. А после консервации… население ведь тут, считай, на стабильном уровне поддерживается – и поди пойми, где находятся сенсоры, что считывают информацию с мозговых чипов. Как только умирает один здешний – открывается стальная дверь, что выплевывает нового бедолагу. И внешне он или она – обычный человек. Ему помогают прийти в себя, после чего всегда отправляют к Терпимым – в мирную нейтральную, считай, обстановку. Прямиком в город Приветливый. Там новый житель проводит какое-то время, осматривается, изучает обстановку, медленно осознает, в насколько глубокое безысходное дерьмо угодил. А затем делает выбор – уходит к Непримиримым или же остается с Терпимыми. Но и это просто, считай, для проформы. Выбор делать никто не заставляет. Никаких сроков нет. Бывает, что крестьяне годами пашут землицу, а затем вдруг переклинивает что в мозгу и они уходят к Непримиримым, где их всегда примут, если они сумеют пройти Испытание.
Испытание?
Там их несколько, и идут чередой. Сколько-то пробежать, затем сразу столько-то кругов проплыть по Граничному Рву, после чего перетаскать какое-то количество тяжеленных мешков с песком. Вроде как не слишком тяжкое испытание. Большинство справляется. Опять же подготовиться можно заранее, потренироваться. Разве что увечный там, старый или больной не сдюжит. Испытание коли прошел – добро пожаловать к Непримиримым.
И обратно тоже можно!
Ближе к старости обычно многие возвращаются к Терпимым. Работают усердно.
Но речь о Проклятье Материнском идет…
Это темное семя, что зреет где-то в теле…
И зреть может долго – порой десятилетия о себя не дает знать. Бывает, люди живут душа в душу до седой старости. А затем вдруг у одного из них в одночасье поднимается температура, его скрючивает, приковывает к постели, где несчастная жертва начинает превращаться… в монстра. Это ведь гребаный Мир Монстров, верно?
Аплак украдкой вытер глаза тыльной стороной ладони, жадно хлебнул из фляги.
– Пережил такое? – глянул я на старика.
– Жена. – глухо отозвался он. – Я старше гораздо. Всего десять годков вместе прожили. Как десятую годовщину справили… жинка моя в мокрицу превратилась. Но… эх!
– Что-то пошло не так. – тихо пояснил Клератус. – Она не пережила даже первой трансформации. Превратилась лишь частично… и сердце остановилось. Жизнь тяжела…
– Так чего хныкать? – не понял снова не выдержавший Рэк. – Насекомым ведь стала.
– Насекомым, ага. – уже не так тихо и не так спокойно пробурчал Клератус. – Но ведь жена! А если, к примеру, жена ноги и руки потеряет? Бросишь ее? А если ее обожжет жестоко и превратится она в пугало уродливое? Тоже бросишь? Ведь она стала другой…
– Может, и брошу. – дернул щекой Рэк. – Тут каждый сам решает. Нет?
– Может, и так. – тяжело вздохнул старпер. –
Может, и так. Но даже звери своих искалеченных не бросают! Мы чем хуже?– Мы всем хуже! – рыкнул я. – Мы дерьмо, думающее только о себе! Давай обратно к теме! Все измененные проходят несколько трансформаций?
– Проклятые-то?
– Призмы! Хватит мистики, старик.
– К-хм… и то верно. Зверолюды – только раз превращаются. Они везунчики. Отрастили хвост, мех и уши – и на том все. Одна польза от такого изменения.
– А насекомоподобные?
– У них трансформация одна за одной. Их корежит раз за разом. – кивнул Клератус. – И с каждым разом они становятся все больше и все… злее и страннее… Далеко не все сохраняют рассудок. А многие наши бывшие друзья начинают видеть в нас… мясо… И тогда по нашему зову прибывают Непримиримые.
– Вот для чего вам эта каста. – понимающе кивнул я. – Защищают от спятивших тварей?
– Ты тут драконов поминал… так вот – они и есть наши рыцари, что убивают грозных драконов. Наваливаются толпой… и забивают до смерти спятивших несчастных. А что поделать? Одна такая тварь может до сотни людишек сожрать разом! До сотни! А еще больше разметает и покалечит!
– Так она тварь вам или бывшая чья-то милая жена?
– Пока разум или хотя бы нрав спокойный и не кровожадный сохраняет – друг и подруга! Заботимся о таких! И они нам помогают! Вот тут тоже не угадаешь, когда очередной измененный сойдет с ума. У них ведь по выражению лица не поймешь! Одно подметили мы – часто перед подобным сумасшествием такой… призм… засыпает на день или два. Спит мертвым сном. Недвижимым как мертвец. А как проснется… тут уж мы настороже, и Непримиримые кольцом вокруг стоят. А самого его веревками и тросами к землице придавливает. Хотя не все они огромны… некоторые размером с человека, но очень уж быстры и ядовиты… тоже мало не покажется! А что хуже всего – когда спятившая тварь начинает людишек жрать, она в следующую трансформацию почти сразу входит, и это изменение проходит за часы… затем снова едалово кровавое. И снова изменение… И чем больше трансформаций пройдет монстр, тем тяжелее его убить. А нам Терпимым только и остается что молиться… какие из нас бойцы?
– Поэтому вы кормите Непримиримых?
– А как же ж. И поэтому тоже. – согласился Клератус. – Они живут себе сыто и спокойно. Мы трудимся. Как беда приходит – мы прячемся, а они за нас кровь проливают.
– То есть Непримиримые всем хороши?
– Всем. – убежденно ответил старик. – Такие же люди, как и мы.
Я усмехнулся:
– Но ты всю вину сразу же свалил на них. Верно? Сразу же начал кричать, что вы здесь не при делах и к рейдам наверх отношения не имеете…
– Сразу же кричать начали. – вернулся к разговору Аплак. – А чего в этом плохого? Мы и их сразу же предупредили! Не мы с Клератусом, конечно, а старейшины наши из народа Терпимых. Мы ведь как прослышали про эту затею кровавую – так сразу и сказали, что дело это плохое. Единственное, что попросили – прихватить плодовых деревьев, семян каких хороших, несколько коров хотя бы и овец с десяток. Да всякой живности на развод. Что в этом плохого? Сколько убытку вашему большому миру от того, что народ Терпимых чужими руками украл у вас десяток вишневых саженцев и столько же кур?
– Немного. – чуть подумав, ответил я. – И что сказали Непримиримые?
– Когда мы заявили, что дело они плохое затеяли?
– Да.
– Кивнули только, усами пошевелили важно и сказали, что если к нам кто явится с этой стороны, то сразу и говорить гостям, что Терпимые тут не при делах. Ну еще велели им сразу же сообщить о прибытии чужаков.
– И сообщили? – лениво осведомился я, глядя на почти приблизившиеся холмы.
– А то ж! Конечно, гонцов послали.
– И что сообщили?