Низвергнутый 4: Войны кланов

Она запнулась, но закончила.

– Она умерла за год до нашей свадьбы с Юджи. Вот и вся история. Рэйджи, ты привел меня сюда для того, чтобы увидеть слёзы родной матери?

– Я ведь уже говорил – ты мне не мать. Настоящая лежит здесь, – я кивнул на надгробие. – По крайней мере, её прах. Если ты не хочешь говорить правду, тогда давай я сам скажу её.

Достав папку, я один за другим начал вытаскивать документы и заговорил.

– Единственное, в чем ты не обманула – вы с Аями близнецы и из детдома. Как и Ямада Юджи. Там вы обе влюбились в него, но в этой борьбе ты проиграла сестре. В семнадцать лет, на последнем году старшей школы, она забеременела мной. Они с Юджи поженились, а ты…

– Не надо… – прошептала она.

– Это только начало. Через три года Аями действительно умерла. Тело ослабло после родов, она заболела и не смогла справиться с болезнью. У тебя таких проблем не было: ты была хороша в легкой атлетике, даже поступила в спортивный институт. Тебе прочили большое будущее. Но узнав, что Юджи и её маленький сын остались без матери, бросила всё. И предложила себя в качестве замены умершей сестре.

Она подняла взгляд, полный растерянности и непонимания.

– Зачем ты это вытащил?

Я ощутил навалившуюся на неё тяжесть. Юмэми даже говорила сквозь подступающий к горлу комок.

– Потому что ты не моя мать, Юмэми Ямада. И никогда не была ей. Мы не связаны кровью. И более того, я…

Она смотрела на меня большими заплаканными глазами. Недолюбленная. Нереализованная. Недооцененная. Я знал всё о ней, каждую частичку её жизни, хрупкой и фальшивой, как тонкое стекло ёлочной игрушки.

И своими руками ломал последнее, что оставалось.

С холодной неотвратимостью я закончил.

– Я – не твой сын. Не Рэйджи Ямада.

Ей глаза вздрогнули, по щекам скользнули слёзы. Капли начинающегося дождя глухо застучали по плитам надгробий, дороге, цветастому платью и щекам бледной, как бумага, женщины.

Ещё минута – и начнется настоящий ливень.

– Ты ведь и сама это уже поняла. По моему поведению, навыкам, привычкам, внешности. Даже это тело меняется – я же вижу, как ты смотришь на меня, пытаясь ухватиться за знакомые черты.

– Ты… – пролепетала она, качая головой. – Ты сошел с ума? Что ты такое говоришь?..

– Правду. Я – не Ямада Рэйджи, не твой приёмный сын. Мы вообще не связаны друг с другом, даже генетически.

В её глазах застыл немой вопрос.

– Моё имя – Гигас, и я бог, попавший в тело Рэйджи, когда он умер тем вечером вместе со своим отцом.

Взгляд Юмэми остекленел, она молча смотрела на меня, не в силах шевельнуться.

– Я знаю, что ты не веришь словам.

Шаг назад: над нашими головами возникла тонкая линза щита, широким зонтом укрывая от дождя. Капли лились вокруг сплошным потоком, но над нами не был они одной. Глубоко вдохнув, я взглянул в астрал: тонкая, чуть заметная плёнка каналов едва начала формироваться в самом низу четвертого сфирота.

Этого хватит.

Вокруг нас загорелись тусклые огни. Один за другим, дрожащие язычки энергии зажигались и гасли, сливаясь и переходя друг в друга. Собравшись в шар, они повисли над моей ладонью.

– Даже если я унаследовал от Юджи дар магии, то не смог бы творить два плетения, тем более без рук. Рэйджи больше нет. Есть только Гигас.

Шар энергии растаял. Я убрал документы обратно в папку и повернулся к Юмэми.

Она была в глубоком ступоре. Застывшие в немом непонимании глаза смотрели на меня так, словно видели призрака.

– Я знаю, что ты чувствуешь. Пустоту, настолько бесконечную, что больно дышать.

Всё, чем она жила, оборвалось в одночасье. Сестра, любимый мужчина… а теперь и сын. Больше нет никого.

– И даже так, ты не одна. Твоя фальшивая жизнь закончилась. Но я могу дать тебе новую жизнь. Это в моих силах.

Я легко, кончиками пальцев коснулся её мокрой щеки – и отдал ей малую толику сомы. Совсем немного – этого хватит, чтобы она ощутила прилив энергии.

На глазах кровь прилила к ее коже, вытесняя болезненную бледность.

– К-какую… жизнь? – еле слышно прошептала она. – Что ты хочешь?

– Я всё расскажу. Не здесь.

Осиротевшая женщина медленно опустила голову. Я взял Юмэми за руку и пошёл к выходу с кладбища, где нас дожидалась машина.

– Идём домой.

***

Всю дорогу она слепо смотрела в окно, не проронив ни слова. Мы мчались по залитым водой улицам, рассекая лужи, под свинцовым небом. Похоже, надолго зарядил…

Уже подъезжая к дому я заметил черную машину, стоявшую неподалеку. Такси остановилось, я под зонтом довел Юмэми до двери. Рядом стоял человек в костюме под черным зонтом, на груди – эмблема клана Могами.

Открыв дверь, я завел Юмэми внутрь, усадил на кухне и налил бокал вина.

– У меня есть одно неотложное дело, Юмэми. – подвинув к ней бокал, я невесомо коснулся её холодной скулы. – Я вернусь и мы ещё поговорим. Дождись меня.

Оставив её наедине с вином и собственными мыслями, я вышел за дверь, где меня дожидался один из безопасников клана Могами.

– Госпожа Фубуки просила передать – Рикка ушла из дома. С мечом.

– Идём, – велел я и направился за ним к черной машине. – Вы выяснили, куда она пошла?

– Да. – коротко кивнул он. – В "Дом белой цапли". Она возвращается в поместье своего клана.

***

Глава младшего рода Янага нетерпеливо поерзал в кресле. На широком дворе перед ним развернулась настоящая бойня, каких это место не видело добрый десяток лет. Восемь бойцов клана уже лежали на покрытой лужами брусчатке, сраженные соперницей, но он был уверен в победе, бой близился к закономерному концу.

Десяток эсперов его клана сжимали кольцо вокруг наглой девчонки. Раненая и измотанная, она медленно пятилась, держа окровавленный меч в дрожащих руках.

Девчонку, пригретую кланом Могами, было запрещено трогать. Приказ Императора. Но на своей земле, а "Дом белой цапли" достался именно клану Янага, он мог убить любого, кто вторгнется.

Тем более – бесстыжую соплячку, заявившую, что вернет дом своего рода.

– Предложу последний раз. Сдайся, и я сохраню тебе жизнь, – объявил он, давя улыбку.

Конечно, сохранит. Пленницу можно использовать как рычаг давления на Могами в грядущем переделе, или обменять на заводы или стратегические посты в правительстве. В крайнем случае, с ней можно и развлечься, предварительно отрезав язык, чтобы не сболтнула лишнего.