NLP. Техники россыпью. Практическое руководство на базе реальных тренингов с примерами для самостоятельных тренировок

Хорошо, Татьяна, теперь я хочу, чтобы ты с трудом попыталась вспомнить то, что ты хотела забыть (выделяет слова сложной интонацией, понижая голос в начале слова и повышая его в конце, одновременно придаёт голове Татьяны кивательные движения, постепенно увеличивая их амплитуду). Я понимаю, что такие попытки совершенно напрасны, но ты всё же попробуй, чтобы убедиться в этом…

О’ке-е-ей… Как ты сейчас себя чувствуешь? Мне интересно узнать, как вело себя твоё нежелательное воспоминание?

Татьяна: Какое воспоминание?.. А, то… (С некоторым удивлением). Его больше нет. Я не могу этого вспомнить!

С. Горин: Понятно, что во время работы никто не запрещает вам вставлять в речь пресуппозиции, направленные на разрешение проблемы – даже такие вот неприкрытые, откровенные. И понятно, что моё «О’ке-е-ей» – аудиальный якорь на ваше обычное ясное состояние сознания в группе. Хотя все, кто когда-то учился у американцев или общался с американцами, надолго «заражаются» этим «О’кей», но произносят его чисто по-русски: «Акей» (смех в зале).

Смысл продемонстрированной техники в том, что вы, будучи максимально чувствительными к собственным движениям головы пациента, усиливаете те движения, которыми сам пациент обозначает своё проблемное переживание и ресурсное переживание, и тем самым делаете эти движения кинестетическими якорями для пациента. Последовательность ваших действий в этом варианте совмещения якорей обычная, отличие от «стандартного» совмещения, которое вы делали в упражнении, только в том, что весь невербальный ответ пациента заключён для вас в его и вашей кинестетике. Думаю, что упражнения на развитие кинестетической восприимчивости позволят вам работать и в этом варианте совмещения якорей.

Кстати, якорная техника с движениями головы пациента – вовсе не экзотика и не техника ради техники. Мне однажды пришлось работать с девушкой – жертвой изнасилования, и я столкнулся с тем, что к ней в принципе невозможно было прикасаться. Даже попытка рукопожатия вызывала либо подавленность, либо агрессивность. Тогда я спросил открыто, есть ли на её теле такое место, к которому я всё же мог бы прикоснуться, если это понадобится для работы. Девушка ответила, что я мог бы прикасаться к её голове. И я провёл продемонстрированную вам технику замены воспоминаний, а потом, так же работая с движениями головы пациентки, связал прикосновения с приятными эмоциями, тем самым расширив зону, к которой прикасаться было можно.

Реплика из зала: Красивая работа…

С. Горин: Валерий Хмелевский любит говорить так: «Можно работать красиво… но лучше бы работать эффективно!»

Совмещение якорей – удобный шаблон, применимый как в состоянии бодрствования, так и в состоянии транса. (Кстати, пациента, глубоко погружённого в переживания его внутреннего опыта, очень легко погрузить в транс). Этот шаблон удобен ещё и тем, что от него легко отойти: пациенты часто воспринимают работу с якорями как подготовительный этап к какому-то другому, более «серьёзному» вмешательству.

Глава 5 Метафора экспромтом

Сухая теория из другой области

Согласно Ш. Коппу, метафора есть новеллистический (по Д. Гордону – вербальный) способ репрезентации чего-либо. Однако именно новеллистика часто остаётся вне поля зрения психотерапевтов, поэтому я хотел бы начать разговор о метафорах в терапии с несколько непривычных для врача позиций – с позиций языкознания и литературоведения. На первый взгляд, в клинике такие специфические знания вроде бы и не нужны – разве что для поддержания светской беседы с пациентом, преподающим русский язык… В то же время психотерапевт – человек говорящий, и в этом качестве ему лучше иметь некоторые сведения о форме речи, чем не иметь их.

То, что позволяет создать красивую фразу, называется изобразительно-выразительными средствами языка. Они делятся на две большие группы: тропы и стилистические фигуры.

(Здесь и далее классификация изобразительно-выразительных средств языка, объяснение терминов и большая часть набора поясняющих примеров даются по Д. Э. Розенталю).

Тропы выполняют функции красочного изображения, они описывают явления действительности через термины, связанные со сферой непосредственного восприятия (зрением, слухом, обонянием, осязанием, вкусом). Так, например, в выражении «пикантная девочка» понятие личности передаётся через термины вкуса, а в выражении «яркий мужчина» – через термины зрения. Таким образом, тропы являются изобразительными средствами языка и имеют близкое отношение к семантике речи, к её смыслу.

Стилистические фигуры – это выразительные средства языка, они используют построение, последовательность речи, то есть стоят ближе к синтаксису.

Итак, тропы – обороты речи, в которых слово или выражение употреблено в переносном смысле для обеспечения образности речи. Наиболее распространённые виды тропов: эпитет, сравнение, метафора, метонимия, синекдоха, гипербола, литота, ирония, сарказм, аллегория, олицетворение, перифраза.

Эпитет образно определяет предмет, явление или действие, подчёркивая какое-то их характерное свойство. Например, в предложении

«Между тучами и морем гордо реет Буревестник» наречие «гордо» является эпитетом, подчёркивая особенность нашего восприятия полёта птицы, которая меньше всего озабочена своим внешним видом… В роли эпитетов могут выступать прилагательные, наречия, существительные.

Сравнение – сопоставление двух предметов или явлений с целью пояснить одно при помощи другого. Так, в предложении «Могучий дуб стоит, как боец, подле красивой липы» (И. С. Тургенев) сопоставляются дерево и живое существо, что создаёт художественный образ (в частности, из-за мужского рода слова «дуб» и женского рода слова «липа»). Сравнения выражаются следующими способами:

1) оборотами с союзами «как, словно, будто, точно» и др., например: «Воздух чист и свеж, как поцелуй ребёнка» (М. Ю. Лермонтов);

2) формой сравнительной степени прилагательного или наречия: «Ленин и теперь живее всех живых» (В. Маяковский);

3) существительным в творительном падеже: «В груди её птицею пела радость» (М. Горький);

4) лексически при помощи слов «подобный, похожий» и др., например: «На глаза осторожной кошки похожи твои глаза» (А. Ахматова).

Сравнения могут быть развёрнутыми, с сопоставлением многих сходных черт, например: «Чичиков всё ещё стоял неподвижно на одном и том же месте, как человек, который весело вышел на улицу с тем, чтобы прогуляться, с глазами, расположенными глядеть на всё, и вдруг неподвижно остановился, вспомнив, что он позабыл что-то, и уж тогда глупее ничего не может быть такого человека: беззаботное выражение слетает с лица его; он силится припомнить, что позабыл он, не платок ли, но платок в кармане, не деньги ли, но деньги тоже в кармане; всё, кажется, при нём, а между тем какой-то неведомый дух шепчет ему в уши, что он позабыл что-то» (Н. В. Гоголь).