Но кому уподоблю род сей?
Шрифт:
Забежав чуть вперед, скажем, что Иисус даже в образе не мог предстать перед родом сим как делящий что-либо: «Некто из народа сказал Ему: «Учитель! скажи брату моему, чтобы он разделил со мною наследство. Он же сказал человеку тому: кто поставил Меня судить или делить вас?» (Лк 12:13,14).
Заглянув в апокриф Фомы, мы увидим такой вариант ответа Иисуса: «О человек, кто сделал Меня тем, кто делит? Он повернулся к Своим ученикам и сказал им: Да не стану Я тем, кто делит!» (Фома 72). Еще бы, ведь тот, кто делит и есть не кто иной, как диавол. Задача же Иисуса противоположна, и сие черным по белому написано у Филиппа: «Если бы жена не отделилась от мужа, она не умерла бы вместе с мужем. Его отделение было началом смерти. Потому пришел Христос, дабы снова исправить разделение, которое произошло в начале, объединить обоих и тем, кто умер в разделении, дать жизнь и объединить их. Итак, жена соединяется со
Тут мы считаем уместным сделать отступление и использовать выводы, сделанные нами в разных главах нашей книга для построения картины не космогонической даже, ибо космос есть мир, и, говоря о мире, мы говорим всего лишь о веке сем, но для построения картины того, что из себя представляет полнота, охватывающая мир и то, что лежит вне мира. А к тому, что вне мира, относятся прежде всего небеса, век грядущий.
У нас нет иной возможности, кроме как представить структуру сей полноты спекулятивно, по человеческому разумению, как писал Павел, то есть с несовершенным уровнем сознания. Создавая сию картину, мы не сможем предложить иных атомов, первосоставляющих, кроме добра и зла, единых каждое само в себе. Излишне пояснять, что по человеческому разумению нельзя дать истинного определения этих понятий, ибо знающий сие, обладал бы уже высшим сознанием. Это, однако, не является препятствием дальнейшим построениям, так же как отсутствие определения точки, пространства и времени нисколько не мешает построениям квантовой механики и теории относительности.
Говоря о единстве добра и зла каждого в себе, мы предполагаем, что нет областей, которые могли бы одновременно принадлежать и злу, и добру; нет ничего, что могло бы быть одновременно и плохим, и хорошим. Другими словами, добро и зло нигде не накладываются друг на друга и не пересекаются: «Что общего у света с тьмою?» (2 Кор 6:14). Сей взгляд, однако, не должен позволить нам забыть тот апокатастатический мотив, который лучше всего сформулирован Иисусом сыном Сираховым: «Все в свое время будет признано хорошим.» (Сир 39:41). Иначе говоря, в свое время наше построение перестанет соответствовать истине. Потому-то мы и сказали, что говорим по человеческому разумению.
Итак, на духовном уровне все состоит лишь из добра и зла. Но где пролегает граница между добром и злом? Или, иначе говоря, есть ли такие точки, в которых сии субстанции соприкасаются? Последний вопрос чуть более прост и дает возможность ответить на первый: граница между добром и злом пролегает по той твари Божией, коей имя есть человек. Ясно, что для каждого сия граница пролегает индивидуально, и то, что один считает добром, для другого — безусловное зло. Но самое интересное заключается в том, что положение этой границы не является фиксированным, и по мере постепенного роста сознания человек медленно перемещается в поле добра и зла, и положение этой границы соответственно меняется. Изменение границы познанного человеком добра и зла может носить и скачкообразный характер, что возможно при посвящении.
Человек привык говорить об окружающем его мире-космосе, однако весьма недвусмысленно человек сам является частью мира, и, будучи водворен в теле, никуда не может деться от этого. Как писал Павел: «Я плотян, продан греху. Ибо не понимаю, что делаю: потому что не то делаю, что хочу, а что ненавижу, то делаю.» (Рим 7:14,15). Что же говорить обо всех остальных?.. Зададим следующий вопрос: кто правит миром и человеком как частью мира? На сей вопрос мы уже ответили в ходе истолкования притчей о неверном управителе и о блудном сыне: миром правит князь мира сего, мир же, окружая человека, находясь вне его, является посредником между князем, господствующим в воздухе (Еф 2:2), господином зла, и человеком.
Внутри же человека пребывает Бог, и Он «больше того, кто в мире.» (] Ин 4:4). Подобным же изложенному выше образом, между Богом, Господином добра, и человеком существует свой посредник — Христос (1 Тим 2:5). Сказав это, мы вновь забежали вперед, но совсем немного, ибо уже спустя несколько страниц откроем эту тайну.
Два вышеизложенных положения приводят нас к заключению, что человек не может не иметь одного из двух посредников, одного из двух господ. И покуда он окончательно не избавлен от необходимости пребывать в мире, покуда он окончательно не взят на небеса, он имеет посредника между собой, вернее внешней своей частью, и князем мира сего. Высшим же посредником, посредником меж Богом и человеком, точнее внутренним человеком, является Христос. Наличие между внутренним человеком и Богом Отцом единого посредника в образе Христа — Логоса есть предвечное свойство, но для ветхозаветного времени оно представляло «тайну, сокрытую от веков и родов» (Кол 1:26). Явление же Его составило свойство новозаветного времени, или «настоящего времени» по определению Павла (Евр 9:9), до наступления которого ни Отец, ни Сын не могли быть осознаны в качестве субстанции, сущей внутри человека, но воспринимались, как и мир, чисто внешне, и их местопребывание получило название, буквальное понимание коего было связано с тем, что не просто находится вне человека,
но весьма значительно, а за исключением последнего века, безнадежно удалено от него — небо. Курьез заключается в том, что человек поселил Бога там, где господствует и князь мира сего, — в воздухе (Еф 2:2).Но: «Не можете пить чашу Господню и чашу бесовскую; не можете быть участниками в трапезе Господней и в трапезе бесовской.» (1 Кор 10:21); «Что общего у света с тьмою? Какое согласие между Христом и Велиаром?» (2 Кор 6:14,15); и «никто не может служить [сим] двум господам.» (Мф 6:24; Лк 16:13). Из фрагментов Евангелий, непосредственно следующих за приведенным, следует, что чем больше человек познает одного из господ, тем больший вред он приносит другому. То есть, если человек приобретает весь окружающий его мир, то он вредит тому, что находится в его душе: «Какая польза человеку, если он приобретет весь мир, а душе своей [неизбежно] повредит?» (Мф 16:26). Мы уже приводили эти рассуждения. Повторим и то, что в качестве выкупа за душу свою человек должен отдать весь мир (ср. Мф 16:26).
Подчеркнем здесь, что истинные поиски Бога могут быть сколь-нибудь удачны при двух обязательных условиях. Во-первых, они могут быть успешны лишь при наличии посредника, а, во-вторых, Бог может быть найден лишь там, где Он есть, то есть внутри. Перефразировав известную восточную мудрость, мы можем сказать, трудно искать Бога во внешнем мире, особенно если Его там нет. Поиски должны вестись по образу принципиально отличному от того, который предлагает мир — посредник князя. Поэтому, лишь после восприятия в сердце своем вселившегося туда Христа, человек может начать истинные поиски Бога внутри себя. Если же человек не хочет понимать возможности поиска Бога в себе, то попытки поиска Бога вне себя уже становятся тягчайшим грехом, человек самоосуждается этим.
Приведенное исследование символики мужа и жены избавляет нас от необходимости вновь повторять, что жена как внешний человек пребывает в мире, лежащем во зле (1 Ин 5:19), в то время как муж или внутренний человек, находится по другую сторону границы добра и зла. Тут нам в новом свете придется повторить ту оговорку, что мы ведем повествование и не о ветхозаветном времени, когда пребывание мужа на стороне добра представлялось весьма спорным. Напомним в этой связи читателю замечательный диалог между Иисусом и фарисеями: «Приступили к Нему фарисеи, и, искушая Его, говорили Ему: по всякой ли причине позволительно человеку разводиться с женою своею? Он сказал им в ответ: не читали ли вы, что Сотворивший вначале мужчину и женщину сотворил их? И сказал: посему оставит человек отца и мать, и прилепится к жене своей, и будут два одною плотью, так что они уже не двое, а одна плоть. Итак, что Бог сочетал, того человек да не разлучает. Они говорят Ему: как же Моисей заповедал давать разводное письмо и разводиться с нею? Он говорит им: Моисей, по жестокосердию вашему, позволил вам разводиться с женами вашими, а сначала не 6ыло так. Но Я говорю вам: кто разведется с женою своею не за прелюбодеяние и женится на другой, тот прелюбодействует; и женившийся на разведенной прелюбодействует. Говорят Ему ученики Его: если такова обязанность человека к жене, то лучше не жениться. Он же сказал им: не все вмещают слово сие, но кому дано...» (Мф 19:3-11).
Итак, как следует из сказанного, ветхозаветному мужу было свойственно жестокосердие, то есть он не мог быть на стороне добра. Но ведь «внутренний [человек — муж] со дня на день обновляется» (2 Кор 4:16), и говоря об обновлении, стоит напомнить еще раз: «Царствие Божие подобно тому, как если человек бросит семя в землю; и спит, и встает ночью и днем; и, как семя всходит и растет, не знает он, ибо земля сама собою производит сперва зелень, потом колос, потом полное зерно в колосе. Когда же созреет плод, немедленно посылает серп, потому что настала жатва.» (Мк 4:26-29). Итак, плод созревает в Царствие Божие — внутренний человек обновляется до состояния достойного Царствия Божия и обретает посредника, каковое обретение опять-таки возможно лишь в новозаветное время. В отношении же того, что «сначала не было так» (Мф 19:8), нужно напомнить, что, как следует из притчи о блудном сыне, муж не всегда пребывал в далекой стране, пася свиней, но прежде жил в доме Отца.
Вернувшись к построению картины полноты, скажем, что в известной степени ограниченном смысле задача развития человека в новозаветный период может быть представлена как необходимость перенесения границы между добром и злом с того места, где находится разделяющая мужа и жену преграда, на место, являющееся границей между внешним человеком и миром. Легко видеть, что жена в последнем случае оказывается на стороне добра, но отделенной от мира.
В связи с попытками нарисовать картину полноты, представляется дозволительным повторить свидетельства Писания, дающие определенно недвусмысленную характеристику той части полноты, которая именуется миром, космосом, универсумом: «Не знаете ли, что дружба с миром, есть вражда против Бога? Итак, кто хочет быть другом миру, тот становится врагом Богу. Или вы думаете, что напрасно говорит Писание: «до ревности любит дух, живущий в нас»?» (Иак 4:4,5). Отметим здесь присутствие слова «ревность», которое, как и все остальное, точно вписывается в символизм брака.