Ночь без конца

— Мы сейчас умрем с голода, — жаловался Энди.

— Не-а, — успокаивала его Джоуди, — потерпи минутку, сейчас они найдут какой-нибудь темный и грязный притон с затхлым до живописности духом.

Но первым его заметила она сама.

— Тпру.

Название было незамысловатым: «Кактус Кэйтс».

— Верный глаз, верный глаз, — произнес отец. Это был комплимент, который он обычно приберегал на тот случай, когда у Джоуди получался не слишком плохой удар в бейсболе.

— А какая шикарная вывеска, — подхватила Шарон.

Подвешенный над дверью кафе плакат изображал шестифутовый кактус сагуаро и напоминал худого зеленого человека с поднятыми руками. Хотя никто не удосужился намалевать кактусу лицо, зато на макушке его красовалось лихо заломленное набекрень сомбреро. Судя по виду, вывеска была вырезана из фанеры и уже давно нуждалась в покраске.

Папа тем временем подрулил к тротуару напротив «Кактуса Кэйтс».

— Мы действительно будем здесь кушать? — изумился Энди.

— Бьюсь об заклад, ты сейчас жалеешь, что не остался на крыше заправки, — закивала головой Джоуди.

— Если здесь будет так плохо, — попытался успокоить его отец, — поищем другое место.

— Не тешь себя надеждами, Энди. Такими плохими они почти никогда не бывают.

Отец тем временем уже вынул ключ из замка зажигания.

— Может, не надо? — нахмурилась Шарон. — Если дети действительно не хотят заглянуть в такое место…

— Джоуди просто нравится слушать свое нытье. А от посещения подобных заведений она получает истинное удовольствие. Правда, милая?

Шарон повернулась к девочке. Та только пожала плечами.

— Это делает жизнь вроде как интереснее. Все равно как наткнуться глазом на острый сучок.

— Ну а ты? — спросила Шарон мальчишку.

— Я не знаю. Мы всегда ели у «Макдональдса», или «Бергер Кинга», или…

— А здесь не желаешь попробовать?

— Наверное. А почему бы и нет?

— Была не была, — воскликнула Джоуди, — где наша не пропадала!

— Вот это я и хотела услышать, — обрадовалась Шарон. — Вперед, возьмем их за жабры.

Антураж «Кактуса» напоминал скорее музей Дикого Запада: стены были увешаны колесами кибиток, ржавыми фонарями, клеймами, пейзажами хибар в заброшенных пустынных уголках и на отвесных утесах, пожелтевшими фотографиями в рамках. Кого здесь только не было: Джесс Джеймс, Сидящий Бизон, Джеронимо, Кастер, Буффало Билл, Дикое Стадо, Уйятт Ирп и, конечно же, папин любимчик — непревзойденный стрелок Джеймс Батлер Хиккок.

У отца даже глаза загорелись, когда он ступил за порог.

Шарон же просто пришла в восторг, когда обнаружилось, что можно заказать на завтрак кукурузные лепешки — буррито — с яйцом и перченой копченой колбасой — чоризо.

Изучая меню, Энди промямлил: «О’кей», когда наткнулся в нем на гренки из булки с изюмом и корицей.

Джоуди же больше всего в «Кактусе» понравилась официантка — высокая блондинка в возрасте между двадцатью и тридцатью годами, — с важным видом подошедшая к их столику и беспрестанно жевавшая резинку.

Судя по пластиковой карточке, приколотой над левой грудью, ее звали Бэсс.

«Вот уж что здесь живописное, так это Бэсс», — подумала Джоуди.

На ней были сапоги-чулки из змеиной кожи, достигавшие почти до колен, синие джинсы в обтяжку, пояс с огромной пряжкой, изображавшей вставшую на дыбы лошадь, и лиловая футболка, окаймленная белой бахромой по глубокому вырезу на груди. Оба рукава футболки были закатаны настолько высоко, что полностью обнажали руки. Левая рука была гладкой и чистой, тогда как на правой красовалась наколка в виде пронзенного стрелой сердца с надписью: «Рождена, чтобы разбивать сердца и укрощать мустангов». Из мочек ушей свисали крохотные серебряные томагавки.

После того, как она принесла им кофе и горячий шоколад, Шарон, дождавшись, пока та выйдет из зоны слышимости, восторженно произнесла: — Клевый прикид.

— Тебе бы он здорово подошел, — поддержал ее отец. — Хотя можно было бы обойтись и без татуировки.

— Уже поздно.

Энди даже подался вперед.

— А что у тебя?

— Твои шансы это когда-нибудь узнать, приятель, практически равны нулю, — улыбнулась Шарон.

— А где они? — не унимался мальчишка.

— Не они, а она. Но это неважно. Пей свой шоколад. Энди и Джоуди принялись за свои напитки, прокладыгая языком туннели к густой горячей шоколадной массе в горках нежных взбитых сливок.

Вскоре Бэсс вернулась, чтобы принять у них заказы.

— А что тебе, красавчик? — сказала она, потрепав мальчишку за плечо.

Энди зарделся как маков цвет.

Может, от прикосновения официантки, а может, оттого, что она назвала его красавчиком.

«Почему она его так назвала? — недоумевала Джоуди. — Просто для красного словца?»

Энди, слегка заикаясь, заказал гренки из булки с изюмом и корицей и несколько разрезанных вдоль сарделек.

Джоуди это показалось вполне приемлемым, и она сделала тот же заказ.

Шарон заказала «чоризо» и «буррито» с яйцом.

— А что принести тебе, сахарок? — обратилась Бэсс с улыбкой к отцу.

— Я тоже попробую эти «буррито». Возможно, придется пожалеть, но… — пожал он плечами.

— Да ты просто будешь от них в отлете. И обольешься слюной. У нас лучшие «чоризо» на пять округов. Но это такой жгучий пинок в зад, что глаза на лоб лезут, поэтому тебе не стоит запивать их кофе. Тут нужен напиток, способный потушить огонь. Например, пепси.

Так что все остановили свой выбор на пепси.

— Ну и как она для местного колорита? — спросила Джоуди, когда Бэсс направилась на кухню.

— Какая милашка, — восхищенно проговорил Энди.

— Пинок в зад? — насупила бровь Шарон.

— Может, в этом смысле она немного и перебарщивает, — заметил отец, — но все же приятно общаться с официанткой, говорящей на чистом американском языке.

— Фу, какой ты, па. Настоящий расист.

— Это ты в самую точку. — Сделав глоток кофе, он отставил чашечку в сторону. — Хочу посмотреть фотографии и реликвии. Кто-нибудь со мной?

— Я бы тоже посмотрела поближе, — поддержала его Шарон, и они оба встали из-за стола. Отец направился прямиком к фотографии Дикого Билла, Шарон не отставала от него ни на шаг.

— Твой отец республиканец? — поинтересовался Энди.

— Нет, твердолобый фашист.

— Ты хочешь сказать, нацист?

— Да, — засмеялась Джоуди, — только еще хуже.

— Эти нацисты делали абажуры из кожи. Из самой настоящей человеческой кожи. Ты этого не знала? Я видел эту ужасную книгу. Приносил в школу один мальчик. И там были все эти фотографии. Такие страшные, что кажутся ненастоящими.