Ночь богов, кн. 2: Тропы незримых
Шрифт:
– Сколько ты людей привел? – спросила Лютава.
– Много. Три сотни есть. А надо – с Туреи, с Серены, с Жиздры людей соберем, кто поближе.
– Собирай, княжич, – согласилась Лютава. Она понимала, как сильно рискует: если ее обман раскроется, все это собранное войско обратится против угрян. Но сейчас главное – отбросить Бранемера, не дать ему продвинуться вперед, пока войско не соберет князь Вершина. А с Ярко договориться будет легче.
– Но только ты поклянись! – Ярко вдруг сжал ее руку. – Родителей ваших тут нет, братьев нет, но хоть ты, как старшая сестра, как волхва Маренина, поклянись, что отдадите мне ее теперь без обману!
– Клянусь Матерью Волков! – Лютава положила руку на волчьи клыки в своем ожерелье. – Помоги нам дешнян отогнать,
Конечно, от нее самой Ярко откажется. А тем временем не заметит, что она не назвала имя Молинки в своей клятве…
– Что хазары-то? – спросила Лютава. – Отбились?
– Отбились, – ответил Ярко, но без особого воодушевления. Напротив, лицо его несколько омрачилось при этих словах. – Две битвы на Воронеже были, а потом отошли они. Князь Ярослав киевский с древлянами ряд заключил и со своей стороны на хазар ударил. Они и отошли. Мы их до самого Северянского Донца гнали, полона нашего много назад отбили, лошадей взяли, оружия всякого. Миряшку убили… – добавил он погодя и потише, как будто не был уверен, стоит ли об этом говорить. – Добромера, брата нашего меньшого. Не помнишь его? Нет, ты его не видела, он с бойниками уже на Дону тогда был, когда вы… Даже жениться не успел.
Лютава вздохнула. Ей было жаль юного княжича, но в глубине души она еще раз порадовалась тому, что навстречу хазарам вышли Твердислав и Добромер оковские, а не Лютомер, Бороня, Велига и прочие ее собственные братья.
Много времени на сбор войска судьба не отвела, но еще пару дней подождать было можно. Ярко отослал гонцов назад, на реки, заселенные вятичами, призывая мужчин в поход. Самой Лютаве хотелось скорее вернуться к Чурославлю, узнать, как там дела, где Лютомер и что с ним, но она боялась оставить Ярко. Мало ли что случится?
Вечером, когда она уже собиралась лечь спать, вдруг открылась дверь из перехода, соединявшего девичью истобку с хозяйской. На ступеньки шагнул сам Божирад. Девочки расступились, пропуская отца, Лютава встала с места. Замкнутое лицо хозяина говорило, что он явился не просто пожелать гостье спокойной ночи.
Усевшись, Божирад молча кивнул в сторону лавки: садись, мол. Лютава села, выжидательно глядя на него. Он едва ли знает, что Бранемер на самом деле сватался к ней самой, а не к Молинке. И едва ли он может знать, что Молинки давно нет в отцовском доме – не желая выность на всеобщее обозрение раздор в своем роду, Ратиславичи не рассказывали посторонним о «подвигах» Хвалислава и о том, чем его вину пришлось искупать.
– Что же ты натворила-то, девица? – сказал наконец Божирад.
– Что я натворила, отец? – спросила Лютава.
– Мы тебя как гостью приняли, войско стали собирать. А ты вон что!
– Что? Не пойму, чем я вашему роду навредила? Ты объяснился бы, отец.
– А так и навредила! – Божирад хлопнул себя по колену. – Мы ведь княжича Ярогнева не в первый раз здесь видим. Он и в прежние годы к нам заворачивал. Мы ведь вятичского корня, ну и…
– Уж не собрались ли вы, кореничи, вятичам дань давать? – Лютава нахмурилась. И он еще пришел ее обвинять! – А как же клятва, отцом твоим перед Перуновым дубом данная?
– Клятва клятвой… Клятву и выкупить можно… Да мы и не говорим про то, про что ты подумала! – Божирад опомнился. – А просто обещал я дочь мою старшую, – он кивнул на Немилу, которая смотрела на них исподлобья, сидя на уголке лежанки, – отдать в жены княжичу Ярогневу. Уж три года как сговорились, да ждали, как она в возраст войдет. На эту зиму уже и срок пришел. Пятнадцать ей, чем не невеста! Я-то думал, что он за моей дочерью приехал, – а выходит, за Вершининой! И ты сама за него выйти хочешь! Непорядок! Нас, кореничей, стало быть, побоку? Да я сам тебя Бранемеру дешнянскому сейчас отвезу, и сразу войне конец!
Лютава глянула в лицо Божираду, но по этому лицу с сердито нахмуренными бровями было вовсе не заметно, чтобы он шутил.
Вот чего не хватало!
Лютава помолчала, подумала немного.
– Вот
что я тебе скажу, боярин, – заговорила она. – Ссориться с князем Вершиной, его дочь силой врагу отдать – тебе это не нужно. Мой брат Лютомер за меня кому хочешь горло перервет, на то он и оборотень, сын Велеса, на то у него дружина бойников. Обидишь меня – никто из твоего рода не уцелеет, и будет на Коринке снова пусто, будто и не бывало тут кореничей никаких. А лучше мы с тобой ссориться не станем. Я сама за княжича Ярко не выйду. Если и обручится он с моей младшей сестрой, до свадьбы дело не скоро еще дойдет. Чтобы княжич в ожидании не скучал, возьмет твою дочь, раз уж она подросла. Я обещаю. Будет она ему первой женой, а родит первой сына – княгиней, глядишь, станет. Это все в руках Макоши, но обещание свое Ярко исполнит, я об этом позабочусь. Доволен? Только не встревай в эти дела сейчас. Тут и без тебя леший ногу сломит!Божирад молчал, пристально глядя на нее. Он уже запутался в ее обещаниях, но не сомневался, что о Лютомере и его дружине она сказала правду. От оборотня и вятичский князь не спасет.
– Ладно, будь по-твоему, – пробормотал он и поднялся. – Но смотри! Обманешь – мы от нашей клятвы будем свободны!
Лютава кивнула. Освобождать кореничей от клятвы у нее нет никаких прав, и Божирад сам это знает. Но сейчас главное – чтобы он не вмешивался. А там пусть Ярко берет в жены хоть все пять его дочерей разом. Все равно Молинки для него у Ратиславичей нет…
Глава 9
А дешняне все стояли на Неручи. При них не было ни князя, ни волхва, ни даже бойников – варга Витим выпросился искать брата в лесу, и воеводы отпустили его, чтобы не мешался под ногами и не требовал немедленно выступать.
Лютомер догадывался, что дешняне будут стоять за рекой, пока не вернется их князь. Чтобы отбить у дешнян желание двигаться дальше и надежды на легкую победу, Благота придумал разложить на луговине много костров, будто здесь греется огромное войско, а дозор из бойников Хортослава пропустил Витима сего людьми, чтобы они могли это увидеть. Старинная хитрость сработала, и дешняне не двигались дальше. Но если удастся найти князя Бранемера раньше дешнян и взять в плен, то и все его войско можно вынудить уйти, не доводя дело до новых сражений и не теряя десятки, сотни жизней. Лютомер уже жалел, что не взялся за эти поиски в тот же день, но тогда он не решался оставить город. Теперь снова пришло время действовать. Вечером бойники ратиславльской Варги с волчьими шкурами на плечах, словно сумеречные духи, выскользнули из Чурославля и скрылись в лесу.
Оказавшись в чаще, Лютомер довольно легко нашел место, где расстался с Бранемером. Но тот ведь тоже не сидел все это время под кустом, и пришлось брать след. Преследователи пробирались через глухую чащобу, где не было никаких тропинок. След петлял, иной раз ходил кругами. Целую ночь и потом целый день Лютомер шел по следу. Два раза натыкались на свежее кострище – здесь Бранемер с дружиной грелся и отдыхал, здесь жарили глухарей и зайцев, подстреленных по пути. Потом нашли место ночлега, и Лютомер велел бойникам располагаться на отдых – они тоже не могли бегать по лесу сутками без устали, а здесь дешняне уже позаботились нарубить лапника для лежанок.
Лютомер сам немного посидел у костра, огражденного щитами от ветра и чужих глаз. Его тянуло в две стороны – ему нужно было искать Бранемера и нужно было как можно скорее вернуться в Чурославль. А вдруг дешняне все-таки пытаются занять город, не дожидаясь князя? Пойдут дальше? И все-таки он надеялся, что они будут дожидаться, – ради этого он и заманил Бранемера в лес. Подошло ли ополчение северных волостей, за которыми отправилась Лютава?
Посидев немного, Лютомер снова поднялся.
– Пойду посмотрю, – ответил он на вопросительные взгляды бойников. – Не могу сидеть, чует сердце – он где-то близко. Леший их кружит, я его след чую. За день они ушли всего ничего, где-то близко сейчас. Если ночью найдем, к утру в город вернемся, и тогда уже все дешняне в наших руках будут.