Ночь исполнения желаний

— И как прикажете доказывать, что я Бог? Может, мне заставить телефон парить в воздухе? Или вызвать дождь и молнии? Или вы предпочитаете какой-нибудь фокус? Спецэффекты?

— Не знаю… Но что-нибудь в этом духе, — ответил Врум.

— То есть для того, чтобы поразить ваше воображение, я должен нарушить те самые законы физики, которые сам установил? Что-то не хочется. Очень много людей верит в меня. Я думал, что могу вам помочь, но могу и прервать связь. Тогда до свидания, — сказал Бог.

— Нет-нет, подождите! Пожалуйста, помогите нам, Б… Бог! — воскликнула Эша и немного повернулась, так что телефон оказался на равном расстоянии от всех нас.

Радхика приложила палец к губам, призывая Врума к молчанию.

— О'кей, я остаюсь с вами, — все так же жизнерадостно согласился Бог.

— Помогите нам выбраться отсюда. Если сломаются еще несколько прутьев, мы умрем, — объяснил я.

— Я не об этом, скажите, как у вас дела в остальном? Как протекает ваша жизнь?

Я плохо справляюсь с ответами на подобные нечеткие вопросы. Ненавижу признавать, насколько хреново живу.

— Ну, в данный момент мы попали в западню… — начал было я, но Бог меня перебил:

— Не волнуйтесь, «куалис» останется на месте. Расслабьтесь.

Я глубоко выдохнул. Все молчали.

— Вернемся к моему вопросу. Как вы поживаете? Радхика, начнем с тебя, — продолжал Бог.

— Если вы действительно Бог, вам должно быть все известно о моей жизни. Она очень печальна, — ответила Радхика.

— Конечно, мне все известно. Но я хочу понять, как ты относишься ко всему этому.

— Я расскажу вам о наших чувствах. Жизнь — дерь… Прошу прощения, — перебил ее Врум и поправил сам себя: — Она просто ужасна… И что мы такого сделали? Почему мы оказались над пропастью, в прямом и переносном смысле? Вот как примерно обстоят дела у всех нас.

Мы зашумели, соглашаясь с ним. Бог вздохнул.

— Позвольте мне задать вам вопрос. Сколько телефонных звонков вы принимаете за ночь?

— Сотню, а в некоторые ночи до двухсот, — сообщил Врум.

— О'кей. А вы знаете, какой звонок является самым важным в жизни каждого из вас?

— Нет, — сказал Врум, и все мы согласно покивали.

— Внутренний звонок, — ответил Бог.

— Внутренний? — спросили мы в унисон.

— Да, я имею в виду слабый внутренний голос, желающий поговорить с вами. Но вы можете услышать его, только пребывая в умиротворенном состоянии, и даже в этом случае сделать такое очень непросто — в современной жизни сеть перегружена. Этот голос дает вам знать о том, чего вы действительно хотите. Понимаете, что я имею в виду?

— Примерно. — Приянка отвела взгляд от телефона.

— Этот голос принадлежит мне, — сказал Бог.

— Правда? — спросила Эша и открыла от удивления рот.

— Да. И его легко проигнорировать, когда вы чем-то заняты или чувствуете себя предельно комфортно. Можете продолжать в том же духе и не обращать на него никакого внимания, пока не запутаетесь в паутине этого самого комфорта. Когда вы попадете в такое положение, как сегодня, когда жизнь заведет вас в тупик, впереди у вас не будет ничего, кроме черной дыры.

— Вы говорите дело, — пробормотал я, обращаясь в первую очередь к самому себе.

— Понимаю вас. Но у меня этот голос далеко не слаб: иногда он прямо криком кричит, — заявил Врум.

— И что этот внутренний голос подсказывает тебе, Врум?

— Я не должен работать исключительно ради денег. В колл-центрах платят больше, но только потому, что обменный курс в пользу американцев. Они кидают нам мелочь, а в рупиях это кажется очень много. Но есть работа интереснее, за которую получаешь меньше. Такая работа заставляет ощущать себя личностью, позволяет учиться или помогать своей стране. Я успокаиваю себя тем, что деньги равнозначны прогрессу, но это неправда. Прогресс заключается в построении чего-то подлинного, вечного. — Врум говорил так, словно у него в горле стоял ком. Затем он спрятал лицо в ладонях.

Эша положила руку на его плечо.

— Хватит вам, ребята. Все это становится слишком уж сентиментальным. Вы способны на большее. Потому что вы талантливы, — сказал Бог.

В первый раз в моей жизни меня назвали талантливым человеком.

— Правда?

— Конечно. Послушайте, давайте заключим договор. Я сегодня спасу вас, но взамен кое-что потребую. Закройте на три минуты глаза. Подумайте о том, чего вам действительно хочется, что вы должны изменить в своей жизни, дабы добиться этого. А когда выберетесь отсюда, действуйте в согласии с этими мыслями. Слушайтесь меня, и я помогу вам выбраться из этой ямы. Согласны?

— Да, — кивнул я. Словно можно не согласиться на договор, который спасет тебя от смерти. Остальные тоже закивали.

Мы закрыли глаза и стали глубоко дышать.

Должен сказать, что закрыть на три минуты глаза и не думать о мире очень даже сложно. Я попытался сосредоточиться, но у меня в голове царила полная сумятица. Приянка, Бакши, мое продвижение по службе, Ганеш — мозг перепрыгивал с одной темы на другую.

— А теперь скажите, что вы надумали, — подождав три минуты, сказал Бог.

Мы открыли глаза. Лица у нас стали поспокойнее.

— Готовы?

Все опять закивали.

— Давайте пойдем по кругу. Врум, начинай, — велел Бог.

— Я хочу иметь в жизни цель, даже если мне придется обойтись без «Кровати» и без ежедневных походов в «Пиццу хат». Мне нужно уйти из колл-центра. Звонки — не моя стихия, — признался Врум.

Вслед за Врумом заговорила Приянка. Я прислушался.

— Я хочу видеть свою маму счастливой. Но не могу ради этого погубить себя. Маме нужно понять, что семья — это большая опора, но в конечном-то счете каждый сам в ответе за свое счастье. Я должна сосредоточиться на собственной жизни и на тех вещах, которые мне действительно необходимы. — Мне очень хотелось, чтобы Приянка упомянула мое имя, но она этого не сделала, поскольку девяносто процентов ее сознания оккупировала или контролировала ее мать.

Вслед за Приянкой заговорил Дядюшка-военный, и говорил он гораздо дольше, чем когда-либо.

— Я хочу быть с моим сыном и внуком. Я все время скучаю по ним. Два года тому назад я жил с ними, но невестка делала вещи, которые мне не нравились, — она ходила на поздние вечеринки и устроилась на работу, а я хотел, чтобы она сидела дома… Я много спорил с ними, прежде чем съехать. Но я был не прав. Это их жизнь, и у меня нет права судить молодежь по своим устаревшим меркам. Я должен укротить свое чрезмерное «я» и съездить к ним в Соединенные Штаты, чтобы все устроить.

Затем наступила очередь Радхики. Она пыталась сдержать выступившие на ее глазах слезы.

— Я хочу снова стать собой, какой была до свадьбы, живя с родителями. Я хочу развестись с Ануджем. Не желаю больше смотреть в лицо моей свекрови. Я должна признать, что совершила ошибку, выйдя замуж за Ануджа.

После Радхики заговорила Эша:

— Хочу, чтобы мои родители снова полюбили меня. Не хочу становиться тупой моделью. Я могу найти более достойное применение своей внешности, если она вообще чего-то стоит. Карьера, которая заставляет идти на компромиссы с собственной совестью, меня не устраивает.