Ночь на хуторе близ Диканьки
Шрифт:
– Прибьёт ще, хлопчик, – попытались храбро улыбнуться пьяницы. – Та ты що, мы ж нищо?! Так то шутка, як меж собой трохи, по-соседски, дурью помаялись, як про между благородными людьми водится.
– А шо у вас тут, панове, так весело? – В дверях шинка появился невесть откуда здоровенный козачина в красной свитке.
И, собственно, больше он тоже ничего не спрашивал. Не успел. Озорник Голопупенко от крепкого пинка полетел прямиком ему в грудь, пушечным ядром выкинув гостя наружу.
Следом разъярённый Вакула отправил и трёх друзей-собутыльников. Не подумайте, что никто не сопротивлялся. Дебелые козаки от всей души пытались навешать ответных тумаков
– Таки шоб ви знали, у меня тут приличное заведение и никаких, прости господи, шоб мне лопнуть, драк не попускается! Я таки на вас управу сыщу, я таки и до самого пана головы (он мне уже месяц как ведро горилки должен!) дойду, а может, и до самого исправника! Да что там, что там, ой вей, я таки самому комиссару пожалуюсь! Нет такого закону, чтоб в моём приличном заведении миски об лоб бить! Кстати, шоб вы все сдохли, каша хоть вкусная была?!
Вакула, дважды опустив голову в бадью с водой, вытер лицо рушником и, судя по всему, был готов продолжить буйствовать, когда, легко высвободившись из-под куча-малы, козак в красной свитке кинул на стол целую полтину серебром.
– Уймись ты, чёртова баба! И подай нам водки на стол, бо я хочу угостить таких гарных хлопцев. От бы им со мной на Сечь пойти, любо было б, право, любо, а?!
Четвёрка диканьковских завсегдатаев шинка радостно обернулась было на его слова, но в тот же миг, встретив огненный взгляд гостя из-под чёрной изогнутой брови, почёсываясь и постанывая, пошла себе восвояси.
– А подай-ка нам ещё до того варенухи, сала, галушек да окорок, – потребовал гость, крутя чёрный и длинный ус свой. – Сам пью, сам гуляю, сам за всё плачу!
– Это кто? – шёпотом спросил Николя.
– А бис его знае, – пожал плечами Вакула. – Може, простой козак, може, и запорожец, а може, то с самой Сечи знатный пан полковник заявився.
– Не очень похож, – подозрительно сощурился молодой гимназист. – Ни трубки, ни сабли, ни пистолетов. И одет как-то… слишком вызывающе, что ли…
– А я-то сам с Запорожской Сечи буду, – нарочито громко продолжал горланить незнакомец, поправляя на голове высокую барашковую шапку с красным верхом. – Вот и шаблюка моя верная, у ляхов с бою взял. Вот и пистоль турецкий в отделке богатой. А где ж люлька моя? От и она! А не угостить ли табачком честное собрание, братцы?
Николя готов был поклясться чем угодно, что, когда этот человек появился на пороге, вот ничего из всего вышеперечисленного у него не было! С другой стороны, ему ещё в детстве доводилось слышать дивные рассказы о козаках-характерниках, хранителях древней магии. Чудесных воинах, защитниках Руси, способных отводить глаза противнику, наводить морок, не есть, не пить и не спать неделями, притом сохраняя силу и разум. А были и такие, вроде легендарного Сирка, что полки турок и ляхов боялись их пуще огня и одно имя грозного атамана порой разворачивало вспять вражеские войска…
– А коли я чем волею или неволею нарушил вашу беседу, так то не в обиду или какое вашей чести оскорбление. За шо, не во гнев будь вам сказано, так готов и проставиться!
Такое культурное
обращение требовало соответственного ответа. Потерять лицо (ровно как и ударить им в грязь) друзья уже не могли. Если минутой ранее Вакула мечтал лишь о том, чтобы спалить к бесу всё это заведение, а потом ещё и сплясать гопака на угольях, то теперь законы приличия требовали разделить стол и беседу со столь важным гостем.– Я кузнец местный, с Диканьки, а то мой приятель Николя с гимназии.
– Ну а меня кличьте Байстрюк, – широко улыбнулся щирый запорожец, обнажая отличные лошадиные зубы. – Так за то не отметить ли нам начало нового знакомства?
Шинкарка, почуяв в госте большую выгоду, мигом вывалила на стол, что даже было припрятано в закромах. Вот уже стояла пред благородным товариществом миска со смальцем, солёные огурцы, розовое нежное сало, резанное достойными ломтями, духмяный свиной окорок, сметана и полкаравая белого хлеба. Само собой, ровно из ниоткуда появилась здоровенная бутыль настоящей русской водки и солидный штоф мутной горилки с перцем.
Запорожец в красной свитке собственной рукой наполнил три стопки, но Николя, остановив Вакулу, прикрыл свою ладонью.
– А что, пан Байстрюк, могу ли я спросить вас прямо: в каком родстве вы приходитесь чёрту?
На миг всё замерло, словно бы и течение времени вдруг остановилось.
Дрогнувший кузнец ахнул. Однако гость подмигнул, опрокинул горилку в горло, занюхал рукавом и кивнул:
– Та якой же вы догадливый, паныч!
– Уж простите.
– Та ни в коем разе. Я и есть чёрт!
Шинкарка побледнела на месте и выронила половник.
– Не боись, своих не трогаем, – игриво подмигнул Байстрюк и на недоумённые взгляды друзей пояснил: – Ни, она ни разу не ведьма, а так, горилкой палёной торгует трохи…
– Ой вей?! Да шоб ви знали, моя горилка на пять градусов крепче государственной! – возмутилась перепуганная женщина.
– А я про шо? Ох, Менделеева на тебя нема…
– Сына портного Мойши Менделя из Шепетовки? Ха! Так за то я вас умоляю…
Однако дальнейшие вопросы чёрт Байстрюк оставил без ответа, а лишь плеснул себе ещё стопарик и смачно выкушал, заедая целым ломтём сала шириной в ладонь кузнеца.
– Стало быть, вы… – Вакула потянулся за нательным крестом.
– Без фанатизма, – жёстко предупредил запорожец, снял шапку и показал маленькие крепкие рога на манер козлиных.
– Ось так. Значит, шоб я, православный козак, за одним столом з нечистым духом горилку пил?! Наливайте.
– Правильно, – поддержал друга Николя. – Мы надеемся, вы всё-таки расскажете, зачем сюда заявились и чего вам от нас надо? Предупреждаю сразу: душой не торгуем!
– Та я и не надеялся, – буркнул Байстрюк, вновь пряча рога под роскошной запорожской шапкой. – Дело у мене до вас, хлопцы. Важное дело. На сто рублёв.
– З нечистой силой не якшаемся. – Вакула уверенно опрокинул стопку, занюхал рукавом и кивнул чёрту. – Ще одну налей!
– Со всем моим благорасположением к панам приятелям!
Николя же отказался пить, а его друг церемонно чокнулся с запорожским гостем.
– Так вот в чём суть моей просьбы. – Байстрюк зацепил пятернёй горсть квашеной капусты, отправил в рот, похрустел, поцокал языком, заценил вкус и продолжил: – Клянусь самим сатаной и всеми его присными, шо не посмел бы подойти к двум таким достойным людям с недостойным предложением. Я ж не мелкий бес, шоб вас на какие ни есть лохотронства разводить! А вот шо кузнец и паныч слыхали про Сорочинскую ярмарку у позапрошлом годе?