Ночь полной луны

Я прикусила язык. Да, она во всем права, как я могла вообще задавать ей подобные вопросы.

– Прости, Орланда, я сказала глупость.

– Ты еще слишком многого не понимаешь.

– Я исправлюсь, - виновато проговорила я.

– Надеюсь на это.

Инцидент был исчерпан, и я пообещала себе в следующий раз думать, прежде чем что-то 'ляпнуть'.

– У нас еще есть время, - примирительно сказала она.
– Пойдем, я угощу тебя кофе.

Через пять минут мы уже сидели за столиком в кафе, и я задумчиво теребила пальцами ручку маленькой белой чашечки, из которой струился соблазнительный аромат. Я слегка расслабилась, но она вдруг спросила:

– А почему ты летишь именно к Алексу? Когда мы столкнулись с ним в гостинице, по его мыслям мне стало ясно, что он ненавидит Дэвида. Я не очень поняла причину, но его чувства были более чем очевидны.

Я почти подпрыгнула на стуле, ее вопрос застал меня врасплох. Значит ли он, что женщина разгадала мой обман? Не знаю, но надо было что-то отвечать. Спокойно! Это всего лишь ее любопытство...

– Да, он не может простить Дэвиду то, что я выбрала его. Но Алекс все еще любит меня, и он обязательно поможет.

– Как странно... И не логично.

– Да, - ответила я.
– Любовь и логика - вещи противоположные.

– Вас, действительно, трудно понять, - Орланда вздохнула, и я поняла, что спасена.

Потом был самолет. Мы почти не разговаривали во время полета, лишь перед самым приземлением она сказала мне:

– Чувства окружающих открыты для тебя. Попробуй извлечь из этого пользу, а не только вред.

Почему она это говорит?

– Потому что чужие переживания могут стать серьезным испытанием.

– Ты имеешь в виду Алекса?

– И его тоже.

– Я постараюсь.

Она внимательно посмотрела на меня, и сказала:

– Мне почему-то страшно оставлять тебя одну.

– Я справлюсь.

– Очень хочется верить...

Москва встретила нас утренней прохладой. Продолжительность длинного перелета скрадывалась сменой часовых поясов, и от этого я совершенно потерялась во времени. Самолет на Стокгольм улетал через час. Орланда, как и обещала, помогла мне получить билет и зарегистрироваться перед рейсом, но дальше я должна была действовать сама. Наступила минута прощания, и мне стало грустно. Рядом с ней все казалось простым, но что будет со мной, когда я останусь одна? Не хотелось даже думать об этом! Орланда, кажется, тоже была не в своей тарелке, я почувствовала в ней неуверенность. Эти два дня странным образом сблизили нас, и она тоже понимала это.

– Будь осторожна и помни то, о чем мы с тобой договорились.

– Да, я помню, - без особого энтузиазма ответила я.

Мой тон насторожил ее еще больше.

– Саша, не делай глупостей.

– Конечно.

К счастью, понятие 'глупости' у каждого из нас было свое, поэтому я легко дала ей такое обещание. Но ее это не очень успокоило.

– Я скоро найду тебя.

– Хорошо.

Наступило время прощания, и мне вдруг показалось, что я теряю близкого мне человека.

Я в последний раз взмахнула рукой и зашагала навстречу неизвестности.

– Если будет сложно, позови меня, - крикнула она мне вслед.

'Обещаю!' - мысленно ответила я, не оборачиваясь, потому что была уверена, Орланды уже нет в аэропорту.

Самолет медленно вырулил на взлетную полосу. Улетаю. Куда? Что со мной теперь будет? Не знаю, но сейчас не время задавать эти вопросы, теперь мне придется принимать самостоятельные решения, быть может, впервые в жизни.

В моей голове настойчиво крутились мысли о доме, и я позвонила маме, потому что мне вдруг захотелось сказать ей несколько слов перед отлетом, пока я еще была в зоне досягаемости. И хотя на часах было раннее утро, я не смогла удержаться. Она очень обрадовалась, даже расплакалась. Не смотря на расстояние, которое нас разделяло, я понимала, что она несчастна и очень одинока, хотя изо всех сил старается не показывать этого. Но ей меня не обмануть, тем более теперь. Орланда была права, для меня стали более открытыми чувства людей. Даже не видя человека, я отчетливо ощущала их, и, признаюсь, мне это совсем не доставляло удовольствия.

Сейчас я постаралась отвлечься от этих раздумий и огляделась. Вокруг люди, все они летят куда-то по своим делам. У каждого своя жизнь, свои мысли и свои переживания. Теперь мне стало ясно, что наши чувства намного более яркие, чем казалось раньше. И чем они сильней, тем отчетливей я понимаю их. Вот девушка задумчиво склонилась над книгой, но она не может читать, потому что слезы капают на страницы. Она несчастна, и значит что-то в ее жизни не так. Я никогда не узнаю, что именно, но невидимый шлейф ее грустных мыслей еще долго останется в этом самолете, и мне даже странно, почему все окружающие не замечают его. Я усмехнулась. 'Давно ли ты сама научилась видеть все это? А уже обвиняешь других в слепоте'. Чуть дальше среди пассажиров я заметила влюбленную пару, и ощущение чужого счастья больно ударило мне в виски. Заныло сердце. Почему все так несправедливо? Мне досталась участь лишь подглядывать чужую радость, хотя я бы лучше отказалась от такого 'подарка' в обмен на то, чтобы просто быть с человеком, которого люблю...

В этот раз Стокгольм был таким же, как и раньше: суетливым и живым. И хотя на часах - раннее утро, люди вокруг, казалось, не обращали внимания на время суток. Но именно в этой толпе мне стало ясно, что я совершенно одна.

Как я собираюсь найти Алекса? В прошлый раз он вез меня на такси, и я понятия не имею, где он живет. И чем дальше за спиной оставался самолет, тем сильней нарастала моя тревога. Мне припомнились слова Орланды, когда мы шли с ней по лесу в поисках машины. Она спросила, где Дэвид оставил ее, но я лишь пожала плечами и ответила, что не запомнила дорогу, и что в лесу все тропинки кажутся одинаковыми.

– Это не так, - серьезно сказала она.
– Твоя память хранит каждый образ, увиденный тобой в жизни: предметы, события, лица. Надо только позволить себе вспомнить!

Сейчас эти слова были для меня, как призыв к действию. К тому же, другого выбора у меня все равно не осталось. Телефон Алекса был недоступен. Конечно, он сменил номер, было бы странно, если бы он этого не сделал. Алекс порвал с прошлым, зачеркнул его навсегда. А что я? Я собираюсь снова напомнить ему о себе. Как это глупо и жестоко, даже по отношению к себе самой, а уж тем более к нему. Но у меня была благая цель - я понимала, что ему грозит большая опасность рядом с камнем, и что во второй раз Дэвид уже не сможет ему помочь. Уверенность в своей правоте придавала мне храбрости, и потому мои ноги уверенно несли меня вперед. Кстати, это описание очень точно подходило к тому состоянию, в котором я сейчас пребывала. Я дала волю своему подсознанию, в надежде, что это поможет мне найти правильную дорогу. Вот на этой станции Алекс буквально вытащил меня из поезда, замешкавшись на остановке... На этой улице я любовалась зданием с колоннами... А вот у того поворота стояла тогда целая вереница такси... Да, Орланда оказалась права насчет неосознанной памяти, впрочем как и всегда.

Спустя десять минут наше такси уже ехало по утреннему Стокгольму в сторону городских окраин. Я уверенно показывала водителю повороты, один за другим, словно они были с самого начала мне знакомы. Странное чувство, его, кажется, называют 'дежавю'. Когда у тебя появляется смутное ощущение, что все это однажды уже было с тобой, но ты не помнишь точно, где и когда. Может, это и есть память из прошлой жизни? Просто иногда нам приоткрывается завеса забвения, и мы вдруг вспоминаем то, что случилось с ними давным-давно. Сейчас со мной было нечто похожее, с тем лишь отличием, что я сама управляла всем этим. Таксист был молчаливым, а может, это мой не очень блестящий английский отбил у него охоту разговаривать. Как бы то ни было, меня это вполне устраивало. Раннее утро подарило городу свежесть и нежные розоватые оттенки поднимающегося из-за горизонта солнца. Белая ночь не давала ему надолго проститься с землей, и оно, лишь на короткое время окунувшись за ее край, снова приветливо осветило весь мир своими лучами. Я любовалась рассветом, и на миг мне даже удалось забыть, что отныне моя жизнь превратилась в бесконечную пустоту.