Ночь разбитых сердец

– Это не займет много времени.

– Я потерплю. Главное – не делай во мне новые дырки. Керби разрезала первый стежок и вытянула его пинцетом.

– Поскольку мы оба живем на этом острове и, вполне веро­ятно, будем регулярно встречаться до конца жизни, может быть, ты окажешь мне любезность и прояснишь ситуацию?

– Керби, все и так достаточно ясно.

– Для тебя – возможно. Но не для меня. – Она разрезала и вытянула следующий стежок. – Я хочу знать, почему ты от меня отвернулся. Почему ты решил „прекратить наши отноше­ния именно так, как ты это сделал.

– Потому что они зашли дальше, чем я рассчитывал. Мы оба понимаем, что ничего не выйдет. Я просто решил отступить первым, вот и все.

– О, понимаю. Ты бросил меня, потому что я тебе не подхожу.

– Что-то в этом роде… – Лучше бы он не чувствовал ее аро­мата. Лучше бы ей хватило совести не втирать этот проклятый персиковый лосьон в кожу! Сплошная пытка. – Я всего лишь упростил ситуацию.

– Ах, да! Ты ведь любишь простоту. Ты любишь все делать по-своему, в свое время, в своем темпе.

Он утвердительно кивнул, хотя не был уверен, что можно до­верять кротости ее голоса – тем более когда у нее в руке острый инструмент.

– Достаточно близко к истине. Кстати, и ты такая же. Толь­ко твои способы и твои темпы отличаются от моих.

– С этим я не могу спорить. Ты предпочитаешь податливых, хрупких женщин. Таких, которые терпеливо сидят и ждут твоего следующего шага, твоего следующего каприза. Я к таким не от­ношусь, это точно.

– Да, не относишься. И, между прочим, я не искал близ­ких отношений, или как ты там это называешь. Ты преследова­ла меня, а ты очень красива, Керби. И я устал притворяться, что не хотел тебя.

– Во всяком случае, честно. И мы оба получили удовольст­вие, так что не должно быть никаких жалоб. – Она удалила пос­ледний стежок и подняла глаза. – Готово, Брайан. Очень скоро шрам побледнеет, и ты даже не вспомнишь об этой ране. Ну а теперь, когда ситуация прояснилась, я пойду.

Когда она поднялась, он не шелохнулся.

– Спасибо.

– Можешь не беспокоиться, – сказала Керби ледяным тоном. – Я лично беспокоиться не буду.

Она вышла через кухонную дверь, тихо и аккуратно прикрыв ее за собой.

И бросилась бежать, как только деревья скрыли ее от «При­юта».

Брайан схватил нетронутый лимонад Керби и выпил его почти залпом. Он поступил правильно! Правильно для самого себя и, вероятно, для нее. Он не позволил их отношениям зайти слишком далеко, вызвать осложнения. А если пришлось слегка пощипать ее самолюбие – ничего страшного. Переживет. У нее полно самолюбия. А еще – гордость, и чертовское обаяние, и мозги, и аккуратное маленькое тело с энергией ядерной боего­ловки…

Господи, что за женщина!

Нет, он все сделал правильно, уверял себя Брайан, проводя холодным стаканом по лбу, потому что ему вдруг стало очень жарко внутри и снаружи. В конце концов она дала бы ему от­ставку и он остался бы с отвисшей челюстью и трясущимися ко­ленями.

Такие женщины, как Керби Фитцсиммонс, не остаются! Он, в общем-то, и не хочет, чтобы осталась она или любая другая женщина. Только если мужчина вдруг начинает фантазировать, если он начинает верить в брак и семью, Керби – как раз из тех, кто затягивает в свои сети, а потом бросает в мучениях.

В ней слишком много энергии, слишком много честолюбия, чтобы остаться на острове. Подходящее предложение от подхо­дящей больницы или медицинского института, или чего там еще, – и она исчезнет прежде, чем песок занесет ее следы.

Господи, как она управлялась с телом Сьюзен Питерс! Он никогда не видел ничего подобного. Она превратилась из женщины в скалу и отдавала приказы холодным, ровным голосом. Какие у нее были суровые глаза, какие твердые руки!

Вот тогда-то открылись его собственные глаза. Она – не хрупкий цветочек. Она не станет довольствоваться лечением со­лнечных ожогов на затерянном в океане клочке земли. Неужели она свяжется с владельцем гостиницы, который зарабатывает себе на жизнь, взбивая суфле и жаря цыплят? Да ни за, что на свете!

Значит, сделано и забыто. Теперь его жизнь наконец снова войдет в свою колею.

Чертова колея! – подумал Брайан с неожиданным всплес­ком ярости и чуть не швырнул стакан в раковину, когда заметил на столе медицинскую сумку, забытую Керби. Он открыл ее, с праздным любопытством посмотрел на содержимое и решил, что Керби вполне может вернуться и забрать ее. У него своих дел полно. Он не станет бегать за ней только потому, что она ра­зозлилась и забыла свою сумку!

Конечно, медикаменты могут ей понадобиться. Нельзя быть уверенным, что не случится что-то непредвиденное. И если у нее не окажется под рукой иголок и прочих режущих инстру­ментов, виноват будет он. Еще умрет кто-нибудь… А он не хочет, чтобы чья-то смерть была на его совести!

Пожав плечами, Брайан поднял сумку. Она оказалась тяже­лее, чем он представлял себе. Ладно, он только отвезет ей эту сумку, и дело с концом.

Брайан решил взять машину, а не идти через лес. Слишком жарко для пешей прогулки. А кроме того, если Керби задержит­ся, он вполне может опередить ее. И тогда просто оставит эту сумку за дверью и вернется. Они даже не встретятся.

Когда он подъехал к ее коттеджу, ему показалось, что его план удался, и с отвращением к самому себе понял, что разоча­рован. Ему даже пришлось напомнить себе, что он не хотел встречаться с ней, не хотел ее видеть.

Но, поднявшись до середины лестницы, Брайан понял, что Керби его все-таки опередила. Он услышал ее плач – и замер. Она не просто плакала, она рыдала! Горько, безутешно, громко. Он был потрясен до глубины души, во рту пересохло, колени ослабли. Вряд ли есть на свете что-либо более страшное для мужчины, чем рыдающая женщина.

Брайан тихо открыл дверь и так же тихо прикрыл ее за собой. Потеряв всю свою решимость, он отправился в ее спальню, нервно перекладывая сумку из руки в руку.

Она свернулась клубочком на кровати – маленьким комочком несчастья. Волосы закрывали ее лицо. Ему приходилось сталкиваться с женскими слезами: невозможно прожить с Лекси полжизни и избежать этого. Но он не ожидал таких не­удержимых рыданий от Керби. От женщины, бросившей ему вызов, от женщины, спокойно справлявшейся с последствиями убийства. От женщины, только что вышедшей из его кухни с гордо поднятой головой и глазами, холодными, как Северная Атлантика.

Когда рыдала Лекси, оставалось или послать ее к черту и за­баррикадировать дверь, или прижать ее к себе и держать, пока не пройдет буря. Он решился на второй вариант и, присев на край кровати, дотронулся до плеча Керби.

Она выпрямилась, как пружина, и замолотила по протяну­тым к ней рукам. Но Брайан терпеливо настаивал на своем, пока не обнаружил, что сжимает в объятиях разъяренную тигрицу.

– Убирайся отсюда! Не смей прикасаться ко мне!

Боль и унижение оказались сильнее, чем она могла выдер­жать. Керби лягалась, пихалась, затем вырвалась, соскочила с противоположной стороны кровати и свирепо смотрела на него опухшими глазами, хотя рыдания все еще душили ее.