Ночь с Ангелом
Шрифт:
— Ах вон оно что… — пробормотал я, с трудом нашаривая в дорожной сумке бутылку «Бифитера». — Интересненько.
— Но если вы того желаете, я могу моментально прошвырнуться по вагонам, отыскать вам генерала и тут же поменяться с ним местами. Чтобы, как говорится, не разрушать ваши давние привычки ездить в купе с генералами.
— Ну уж дудки! — возразил я. — Максимум, что вы можете себе позволить, — это прошвырнуться к проводнику и попросить у него два стакана. Как говорится, «а у нас с собой было…».
И я торжественно водрузил на столик бутылку с джином.
Парень внимательно посмотрел
Мне тут же вспомнилась смешная дурацкая фраза из какого-то газетного объявления: «Интим не предлагать!»
О черт! Неужели голубой?! Жаль. Очень жаль. Уж больно хороший образец настоящего мужика — сильные мускулистые руки, могучая шея, большие ладони с широкими запястьями. В нем просто угадывалась поразительная телесная мощь! Вот только эти светленькие вьющиеся волосики, чуть длиннее, чем следовало бы для такого спортивного парня… Да широко расставленные голубые девичьи глаза с детскими длинными ресницами… И голос с удивительно странными модуляциями… Мягкими, обволакивающими… Даже тогда, когда в нем слышались откровенно ироничные интонации.
Я посмотрел на часы. Было ровно одиннадцать пятьдесят пять. Без единого рывка, без малейшего перелязга буферных сцепок опустевший перрон с редкими провожающими и осиротевшими носильщиками тихо поплыл назад к Москве…
И тут же в дверях купе возник мой сосед в модных шмоточках. В одной руке он держал железный подстаканник, знакомый мне еще со времен Народного Комиссариата путей сообщения. В него был вставлен тонкий стакан с горячим чаем. В другой руке парень держал второй стакан, без чая и без подстаканника.
— Как понимаете, ни льда, ни тоника достать не удалось, — сказал он.
Я вопросительно посмотрел на пустой стакан, выразительно перевел взгляд на стакан с чаем и поднял глаза на парня.
— Не пью-с, — ответил парень на мою пантомиму. — Я, с вашего разрешения, чайку. Не возражаете?
— Сейчас вы скажете, что еще и не курите, — убежденно произнес я и налил себе полстакана джина.
— Не курю, — ответил парень и очень по-женски откинул волосы со лба.
«Точно! Голубенький… Такой превосходный образец молодого самца и… педик!.. Ну надо же!»
Парень весело рассмеялся:
— Да нет же. Я совершенно нормальной ориентации. Не пугайтесь.
Для того чтобы прийти в себя, мне пришлось одним глотком махануть все содержимое стакана и тут же налить себе еще столько же. Я перевел дух и ошарашенно уставился на своего соседа:
— Батюшки светы!.. Что творится?! Чтение мыслей на расстоянии?! Это у вас наследственное или благоприобретенное?
— Понятия не имею.
— Вы из цирка?
— Нет.
— Эстрада?
— Ни к тому, ни к другому я не имею никакого отношения.
— О черт… — Я попытался поднести стакан ко рту. Но парень, как мне показалось, поморщился с сожалением и своей огромной лапой удержал мою руку:
— Да погодите вы. Что же вы так глушите джин? Ни бутербродика, ни фруктинки… Ну разве можно так? Сейчас, сейчас…
Он вытащил из-под столика красивый кожаный портфель и достал оттуда неправдоподобно большое и румяное яблоко.
— Закусывайте.
Мытое.Я шлепнул еще полстакана и захрустел яблоком. Как ни странно, именно яблоко, с его удивительным тончайшим ароматом и божественным вкусом, привело меня в себя:
— Тогда вы врач-психиатр. Такой омоложенный и улучшенный вариант Кашпировского. Да?
— Нет.
— Кто же вы, елки-палки, чтоб не сказать хуже?!
Парень задумчиво посмотрел в черное окно, как-то странно пожал плечами, будто и сам не ведал — кто он, негромко проговорил своим дивным голосом:
— Как вам сказать? Я… я в меру своих сил и возможностей охраняю людей.
— То есть вы руководите некой, как теперь говорят, «охранной структурой»?
То, что он «руководитель», у меня не было никаких сомнений. Я просто не мог себе представить этого парня в чьем-то подчинении!
— Как вы сказали? — переспросил парень.
— Я предположил, что вы возглавляете какое-то охранное бюро.
Мой сосед слегка задумался и потом глянул на меня своими девичьими голубыми глазами с длинными ресницами:
— Да, что-то в этом роде…
— Слушайте! — спохватился я. — Я вам совсем заморочил голову. Мы же даже не представились друг другу. Я…
— Вы — Владимир Владимирович, — весело прервал меня парень. — Я только сейчас понял, с кем разговариваю. Я недавно купил одну вашу книжку про говорящего кота, и там на обложке сзади была ваша фотография! Верно?
— Да, — сказал я и плеснул себе еще немного джина в стакан. — А как зовут вас?
— Ангел.
— Как?! — Мне показалось, что я ослышался.
— Ангел, — повторил парень. — В Болгарии очень распространенное имя.
— Так вы — болгарин?
— Нет.
— Ага… — тупо проговорил я и выпил. — А как вас мама называла? Я имею в виду ласкательную форму этого имени.
— У меня нет матери.
— Но ведь была когда-то?
— Наверное. Честно говоря, я не очень хорошо ее помню… Вы закусывайте, Владим Владимыч. — Он пододвинул мне недоеденное яблоко.
— Хорошо, хорошо. — Я снова взялся за яблоко.
Ну не мог я к нему обратиться по имени — Ангел! Язык не поворачивался. Как только я хотел произнести это слово, оно буквально застревало у меня в глотке. Поэтому я продолжал свое хмельное наступление:
— Слушайте! Старики моего возраста — когда за семьдесят — обычно чудовищно бестактны. Особенно — под банкой. Им всегда кажется, будто им в жизни что-то недодано, и поэтому они позволяют себе… Короче, я не являюсь интеллигентным исключением. Как называют вас барышни в минуты близости? Ну, не говорят же они вам «Ангел мой!»… Наверное, существует какая-то уменьшительная форма…
— Да нет, — тихо проговорил Ангел. — Так и говорят.
— Как?!
Ангел смутился и покраснел:
— Ну, как вы сказали… Иногда эти два слова меняются местами — «мой Ангел»… Но вообще-то, Владим Владимыч, я ничейный Ангел. Я уже давным-давно никому не принадлежу. С детства. Так сказать, Ангел — сам по себе. Единица совершенно самостоятельная.
Мне показалось, что двумя последними фразами Ангел мягко и с достоинством вывел меня из того бездарного словесного тупика, в который я сам себя и загнал. И я облегченно налил себе в стакан еще немного джина.