Ночь упавшей звезды

Бледно-зеленый от морской болезни Сианн встал на подкашивающиеся ноги:

– - Рох!
– - охрипший голос прорезал напряженную тишину.
– - Мы нарвались на ордальонов, в лесу, возле Верескового цвета. Мевретт Мадре тяжело ранен...

– - Вижу уже, -- послышался ядовитый голосище Звингарда.
– - В замок его... Осторожнее...

– - Деревня разграблена, многие убиты, в лесу прячутся беженцы, -- продолжал Сианн, стараясь выпрямиться.
– - Симург!
– - черноволосый повернулся к птице, и взгляд его на мгновение потеплел: -- Лети в лес, отдыхай.

Симуран кивнул носатой головой на изящной, почти лебединой шее, развернулся и неожиданно легко разбежавшись, в пару взмахов серебристых крыльев поднялся в воздух и исчез над деревьями.

– - Он нас спас. А Триллве... Мгла! Триллве! Коня мне!..
– - Сианн опять пошатнулся и оперся на плечо Роха.

А тот поспешно уточнял приказы.

И вот уже мост гудит под дробью подков: ворота Твиллега выплевывают отряды поиска и разведки, за предмостным укреплением уносящиеся в разные стороны. Для Сианна выводят каурую элвилинскую кобылу, косящую бешеным глазом и нервно фыркающую. И десяток следопытов ждет, пока мевретт вскочит в седло, чтобы вести их к месту недавнего боя.

Тем временем во внутреннем дворе возле лестницы на галерею царило некое замешательство, виной чему оказалась появившаяся в дверях Анфуанетта Иса эйп Леденваль, молча, но яростно жестикулирующая и угрожающе колышущая синими шелковыми юбками на кринолине. Она перегородила дорогу дюжему златоволосому стражнику, держащему на руках обмякшее тело мевретта Мадре, и как ни старался подоспевший дедка Звингард отодвинуть Ведьму-с-Болота, усилия его ни к чему не привели. Во всяком случае, пока Иса сама не решила, что все вокруг прониклись-таки ее заботой и участием, выраженным в закатывании глаз, сокрушенном покачивании головой и страдальческом выражении лица. Она развернулась и, ухватив за рукав обремененного ношей златокудрого молодца, потянула его вверх по лестнице. В коридоре дама властно махнула рукой в сторону мевреттских покоев и понеслась в авангарде, яростно шурша шелком и распространяя вокруг сладкий запах ванили. Глаза ее при этом возбужденно горели, щеки раскраснелись, а вылезшая из прически прядь черных волос ритмично колыхалась возле носа. Двумя рукам эйп Леденваль толкнула дверь покоев Одрина и влетела внутрь, продолжая настолько бурно жестикулировать, что подоспевшие за ней слуги совершенно растерялись и застыли вдоль стен, не понимая, чего вообще от них требует Колдунья. А заодно стараясь поберечь от ее маникюра глаза.

Стражник, несший мевретта, настолько разволновался, что покачнулся и чуть не приложил Мадре головой о напольные часы. Тут Звингард окончательно рассвирепел, отобрал у недотепы бесчувственное тело и разорался, требуя посторонних очистить помещение и срочно прислать к нему лентяйку Тимолли, хотя зеленоволосая и так болталась у лекаря за спиной.

Слуги бочком выскочили за дверь; лекарь же, сопровождаемый категорически не желающей считать себя посторонней Исой, внес Одрина в спальню. Окинув взглядом неприбранную высоченную кровать, Звингард посчитал, что кидание раненных мевреттов в высоту все же представляет для последних некую опасность, и положил Мадре на шкуру у очага. Иса, углядев валяющуюся на полу порванную женскую рубашку, раздраженно сощурилась, зрачки ее зеленых глаз превратились в щелочки, и она зашипела, став в одно мгновение похожей на голодную рысь. Звингард, сосредоточенно копающийся в лекарской сумке, шипение проигнорировал. Тогда Колдунья, взяв себя в руки, плотоядно улыбнулась и, сев в кресло, с интересом стала наблюдать за действиями любьего отпрыска.

Дверь в спальню натужно скрипнула, встрепанная зелноволосая головка повертелась, изучая обстановку. Наконец-то Темулли удалось рассмотреть как следует рану мевретта. Она ойкнула и закрыла ладошкой рот. Звингард раздраженно пробурчал через плечо:

– - Вот уж не думал, что ты вида крови испугаешься... Она тут пинтами лилась...

– - А я и не боюсь, -- девочка фыркнула и деловито склонилась над Одрином.
– - Так, что тут к нас... ссадины, синяки -- начала перечислять она, старательно избегая смотреть на разбитую голову Мадре.

Иса тем временем встала и, постучав Звингарда по плечу, выразительно ткнула пальцем себе в губы. Несколько раз открыла рот и, выкинув руки над головой, сделала страшные глаза.

– - При чем тут магия?
– - удивился Звингард.
– - У вас, скорее всего, обычная простуда. Не надо было всю ночь с крыши кареты орать. Танулли, дай даме что-нибудь от горла.

Колдунья снова зашипела и пнула лекаря в лодыжку.

– - Не грубите мне, миледи, -- строго сказал Звингард.

Темулли послушно вытащила из кармана пастилку от кашля и протянула ее Колдунье. Иса ударила зеленоволосую по руке, так что пастилка спикировала куда-то в угол, скривилась, разрыдалась и выскочила за дверь.

Сатвер

Темнота. Настолько полная, что кажется бархатной и, точно повязка, закрывает зрение. Глухой стук камней справа, как будто катится небольшой оползень. Откуда-то доносится плеск воды, скрип уключин. Потом рокот грома вдалеке и запах. Нежный, легкий запах озерных лилий и остролиста, потревоженных неосторожной рукой. Тихий голос:

– - Триллве...

И я, хромая, бегу на голос, раненая нога подгибается, я падаю и качусь через голову, царапаю руки и лицо о мелкие камешки, вскакиваю и бегу снова... на запах лилий, на голос.

– - Одрин!
– - крик рвется из меня и летит ему навстречу.
– - Я здесь!!

– - Триллве...
– - шепот приблизился.
– - Ты где? Мы... мы умерли?

И легкое прикосновение к моей щеке -- как ветерок от крыла бабочки.

Я глотаю слезы, отчего-то зажмуриваюсь -- мне кажется, что так я скорее его отыщу. И правда, рука находит шелк рукава и выше сухие, точно ковыль, шуршащие волосы... слипшиеся... от крови?

– - Нет, -- упрямо говорю я, -- мы живые.

– - Я ничего не вижу... Я ничего не помню... Только холодно почему-то...
– - тихо доносится в ответ, и невесомая рука гладит меня по голове.
– - Где мы, девочка?

– - Не знаю... Там, где мы можем быть вместе. В тумане.

Я обхватываю его руками, прижимаюсь, стараясь согреть. Встаю на цыпочки и целую его глаза.

– - Мы нарвались на отряд, кнехты из Сатвера, ордальоны... это... нестрашно... им здорово досталось от нас.

В ответ легкий изумленный вздох:

– - Ты сказала: "Там, где мы можем быть вместе..." Почему ты так сказала?

Я понимаю, что Одрин медленно опускается на колени, чувствую холодные руки, сомкнувшиеся у меня на талии. Он головой прижимается к моему животу, а я ощущаю тепло его прерывистого дыхания.

– - Я сейчас в тюрьме... видимо, в Сатвере. А ты...
– - я закинула голову, чтобы удержать в глазах подступившие слезы...
– - А ты мне снишься... Хотя это... вовсе не похоже на сон...

Я нежно провела руками по его волосам.

– - Ты ранен...

Одрин вздрагивает и отстраняется, я слышу сдавленный шепот:

– - В тюрьме? Триллве... нет! Я... я приду к тебе, вот только... только выберусь отсюда.

Я помогаю ему подняться, нахожу руку и крепко сжимаю своей, не обращая внимания на проснувшуюся боль в ладони.

– - Я тебя тут не оставлю. Идем... вместе мы найдем дорогу.

– - Идем, -- он послушно берет меня за руку, и мы движемся куда-то навстречу плеску воды.

– - Триллве...
– - снова доносится тихий голос.
– - Береги себя... и его.

– - Его?
– - переспрашиваю я.

– - Ты носишь дитя, девочка. Я только что услышал жизнь в тебе. Ты долго ничего не почувствуешь, он еще слишком мал, но прошу тебя, береги эту жизнь...

Ноги захлюпали по воде, и где-то в тумане и тьме, со стороны реки показался неясный огонек факела.