Ночь упавшей звезды

Помешались они все с этой свадьбой. Я лишь вздохнула, сползая на пол и освобождая дергающийся симуранов хвост. Бедняга с радостью подергал им, убедился, что с хвостом всё в порядке, и обвил им мои ноги. Ну так, чуть-чуть. Чтоб Алиелор не ревновал, но всё же.

Сианн замел под кровать осколки кувшина и взял в руки лютню.

Тотчас же Симург требовательно на него глянул:

– - А... Спой что-нибудь...

– - Что именно?

Я оглядела себя и хмыкнула: вид... вот только для невесты... Особенно бинты.

– - Я не срываюсь, до утра... во-первых... а во-вторых... Одрин, ну разве это важно: жена я или нет? Я все равно... все равно очень тебя люблю.

– - Для меня -- важно, -- он серьезно посмотрел мне в глаза.
– - Я, знаешь ли, страшный собственник...

Потом повернулся к птице и торжественно пообещал пригласить ту на свадебную церемонию. Сианн же заиграл негромко:

– - Мне ветер северный спел песню о тебе.

Позволь ее мне повторить теперь.

Прости за дерзость слов и за сиянье глаз --

Все ветер, негодяй, ты мне поверь!

Явился он в ночи, ворвался сквозь окно,

Уселся у камина предо мной.

Сидел, смотрел, как будто ждал чего,

Схватив запястье легкою рукой...

Симуранчик внимал, задумавшись: интересно, а каково это вообще -- полюбить? Вот он почему-то пока пролетел мимо этого... Но довольное мурлыканье "уррр-уррр", зародившееся глубоко внутри серебристого тела, попадало в такт музыке.

А я молчала. В горле застрял комок, даже дышать было трудно, не то, что говорить.

Одрин с пониманием посмотрел на меня и ободряюще улыбнулся. Потом тихо сказал, повернувшись к Сианну:

– - Сын, прости меня. Я был полным идиотом.

Сианн кивнул, не прерывая пения, глядя на огонь, танцующий фарандолу в камине:

– - ..."Ну, что, дружок, -- спросил он, наконец, --

О ней все грезишь тихо по ночам?"

"О ком о ней, что знаешь ты, певец?"

И холод по моим прошел плечам.

Но ветер рассмеялся мне в ответ,

И лютню взял, запели девять струн.

Слилось все в танец бешеный вокруг --

И треск огня и строки древних рун,

И шторы на окне, и в ножнах меч

И с элем на столе большой кувшин...

Но громче пения ветра с тонких губ

Сорвался стон...

Я с трудом встала, опираясь на плечо Одрина:

– - Хорошо. Я стану вашей... твоей женой.

Мне было страшно и хотелось спасаться бегством. Симург же, казалось, был полностью счастлив. Он привалился к теплому боку друга и весь обратился в слух, периодически забывая дышать. Серебристые большие глаза словно видели то, о чем пел "Алёр".

– - ...А ветер улыбнулся и ушел

И за собой не затворил дверей...

А песня пелась, Дева, о тебе,

О глубине озёр в твоих глазах,

Что будто сказка, далеки теперь,

О рыжих, пышных, медных волосах...

Ту песню в памяти своей храню

И повторяю ежечасно про себя.

Но спеть ее тебе -- увы --

Прости, прости, не смею я...

Сианн закончил петь и, прижав струны рукой, склонил голову.

– - Поздравляю, отец, -- сказал он негромко.

– - Спасибо, сын -- тихо ответил Одрин, потом обнял меня, закрыв глаза, вдохнул запах моих волос. Отстранился и потянул за цепочку, висевшую на шее. Мгновение спустя на его ладони лежало узкое серебряное кольцо, по ободку которого струилась вязь древних рун.

– - Дай мне руку, Триллве, -- почему-то враз севшим голосом произнес он.

Я послушно протянула руку.

Сианн усмехнулся, похоже, что-то вспомнив. Буркнул: "Это у нас семейное". Я передернулась под его брошенным искоса взглядом.

Симуранчик тоже с интересом наблюдал за происходящим, однако подать голос не рисковал. Может быть, думал, что любовь и следующее за ней обручение -- это что-то такое, чего ум подростка, да еще и не человека, не в силах полностью понять и осознать...

Кольцо охватило палец прохладно и почти невесомо.

В Сатвере придется бинтовать... такое украшение сделать человеческим рукам не под силу -- я это понимала. И... слезы посыпались из глаз крупным горохом. Я быстро опустила голову. Несколько слезинок упали все же на руки мевретта.

Одрин перевернул мою руку, поцеловал ладонь и, подняв за подбородок мою опущенную голову, пристально посмотрел в заплаканные глаза:

– - С этой минуты ты -- моя невеста.

Я сморгнула.

– - Спасибо.

Сианн совсем помрачнел. Скривил губы и тронул струны.

– - Значит... С двумя сыновьями не повезло -- и поэтому решили завести третьего?

Я испугалась, что Мадре накинется на сына с кулаками, но тот лишь добродушно усмехнулся:

– - Я бы очень хотел, чтобы Триллве родила мне ребенка.

Нет, все-таки хорошо, что он меня держал.

Глава 8.

Алиелор заиграл снова. Мелодия была странная -- она то взлетала, то падала камнем вниз, то становилась напевной, то яростной. Мне показалось, менестрель и сам не мог решить, доволен он ею или нет.

А вот Симургу именно такая, видимо, и нравилась больше всего. Он исхитрился, положил голову на ногу элвилину и наслаждался музыкой.

Мелодия закончилась, плавно опустившись. Симуран разочарованно засопел.

Чувство близкой и болезненной потери накатило на меня, я до боли прикусила губу.

– - Что это с вами?
– - обеспокоено спросил Одрин.
– - Вид у вас какой-то совсем не праздничный.

Глаза Сианна сверкнули в полумраке, точно зеленые звезды:

– - Знаете... У меня такое чувство, что по лесу едет черная карета с двумя зажженными фонарями. На нее падают обломанные бурей сучья и сорванные листья, ливень молотит в крышу -- но карета стремится вперед. Тянут ее двенадцать черных, как смоль, лошадей с красными глазами, запряженные цугом, и от их раздутых ноздрей поднимается пар. А широкие копыта взрывают и отбрасывают комья грязи. И вороные уже измараны по брюхо. Нет, ну и какой дурак выбрал для путешествия такую погоду?