Ночь в июне

это была милая и скромная девушка. Лизе было 19. она была мила: темное каре, серьги – кольца практически до плеч, а носки всегда зеленые, оранжевые или белые – в тон кроссовкам на высокой подошве. ростом на полторы головы ниже Максима, который был 190 см ростом, она казалась для него почти миниатюрной, стоя рядом. еще двумя неделями ранее она договорилась с собственником квартиры, что снимет ее на первое время. с момента ее заезда прошла почти неделя. она заехала в среду, но заметил появление нового жильца Максим только в пятницу. не получившись установить контакт – из сугубо прагматичных целей – в первые три дня, он принялся слушать возле двери, когда она приходит и уходит. однажды, поддавшись первобытному инстинкту, он дрочил на нее, стоя в ванной. в голове всплывал ее силуэт, отложившийся в памяти четко и не искаженно. он вспомнил, когда она готовила на кухне, он тогда был в спешке – торопился на встречу с Дашей, и обратил на Лизу вниманием мимолетом, бросив спешное «привет», и, не услышав ответила она или нет, отправился дальше. в тот момент она стояла в майке и коротких шортах, суетилась над плитой.

в эту субботу, спустя неделю тайных от своего не до конца признанного, что делало их отношения еще более интригующими, парня, Даша проснулась в кровати Алисы. третий раз за неделю. два раза Алиса просыпалась у нее. Максиму пришло сообщение от Даши, что она не важно себя чувствует, на что он был рад в глубине души, но не смел проявить бестактность и пытался без должного упора настоять на прибытии. никому из них эта встреча была не нужна, так что оба не задумывались о последствиях страстей сиюминутных пред благами, ожидающими лишь терпеливых. в определенный момент, когда частая переписка становится излишне докучающей, один из участников всегда выходит из чата, словно он занят или был отвлечен, затем заходит снова. цель этого – показать собеседнику, что есть иные, несуществующие, но несомненно важные дела, способные отвлечь от диалога. этот первый шаг и был сделан не важно кем. важно, что ни один не настоял на продолжении, словно так и было выгодно обоим. но так и было в действительности.

решив, что ему никуда не нужно собираться, Максим отправился в душ с надеждой, что Лиза выйдет из своей комнаты. он пытался заглушить всячески, как мог (даже приставляя на этот раз в ванной Даша), любые интимные мысли о связях с Лизой, но половой инстинкт, крепко сидящий в любом из людей, не давал покоя. каждый думает об измене хоть раз в жизни. и даже сама измена физическая не является столь уж значительной, ведь измена ментальная, результатами которой являются введение в заблуждение, иначе говоря – плохо прикрытая ложь, куда хуже измены физической. она случается с каждым. не важно как далеко это зайдет: поцелуй в баре с девушкой, с которой только что вы болтали и курили, с которой танцевал. а танец является изменой? когда-то являлся. все слишком относительно, но не будем тревожить старого доброго Альберта, а вернемся к героям.

Лиза вышла из комнаты ровно в тот момент, когда Максим вышел из душа, намеренно обернувшись полотенцем ниже пояса, представляя себя, что будет казаться так сексуальнее. она мимоходом бросила на него свой взгляд и машинально ответила «привет». после чего обулась и ушла на целый день. ее приход Максим не застал, жалея о том, что не отправился к Даше, которая в тот момент лежала простывшей, но не писала Максиму по причине не желания привязывать его к себе настолько близко, насколько сильно это происходит в момент ухаживания за больным.

на следующий день он шёл вдоль реки Фонтанки. мимоходом заметил вывеску с названием улицы, протянувшейся к нему по правую руку. у него не было конкретной цели, не было дел в городе за порогом его дома, в котором он замёрз перед выходом из-за вещей, развешенных по всей комнате после стирки. от них все помещение стало сырым, промозглым, а из открытого небольшого окна с улицы веял приятный тёплый воздух, приглашавший вырваться из темного жилища, в которое свет никогда не доходил. лишь слабые лучи, нехотя отражавшиеся с противоположной стены, окрашенной в бежевый, достигали комнаты, ни разу не прогрев ее достаточно. окно выходило под арку, ведущую во двор. не прогревшаяся в июне земля морозила стопы живущего на первом этаже молодого человека. на улице было тепло. телефон перед выходом показал +21, но Максим все равно надел тёплую кофту и бомбер. он редко когда мог одеться по погоде. мимо проносились машины, пешеходов было много, но никого он не удостаивал своим вниманием дольше пары секунд, скользя глазами выше них, цепляясь скорее на образах, вырисовавшихся в его голове, нежели самих людях. мысли текли, темы сменялись на схожие, но в сущности своей совершенно иные, порой и противоположные, если он углублялся в них и не позволял встречному ветру унести мысль текущую. когда же это случалось, в глубине его рождалась новая, которой он отдавался полноценно, позволяя своему сознанию блуждать. его волосы были растрёпанны на ветру. он не любил стричься, так что сильно зарос с последнего раза. ему нравилось, когда его волосы были в порядке: аккуратно уложены, расчесаны. ему нравилось расчёсываться, нравились массирующие его голову движения, ощущение прилива крови к затылку и вискам. но сам процесс стрижки он невзлюбил в детства, когда его заставляли родители стричься так, как хотели сами. сейчас его прическа скорее напоминала утреннюю, сразу после пробуждения. ноги его несли по улицам, переходя сами дорогу. он не руководил ими, а лишь порой отдавал себе отчёт в необходимости убедиться в отсутствии машин. из-за рюкзака за плечами его спина намокла, но он продолжал идти одетым, пот его не смущал. в термосе был чёрный горячий чай. холодный годится пить лишь сидя, для неспешного охлаждения тела после прогулки. во время ходьбы он предпочитал пить горячий. ему нравилось ощущать, как тепло спускается в желудок. с первого глотка он обжег небо и язык, но продолжал делать небольшие глотки в ритм, заданный его телом. он снял рюкзак, вернул в него термос и оставил висеть на левом плече. в тени зданий, когда он перешёл через мост на противоположную сторону реки, его обдал прохладный ветер, но здесь же кофта снова прилипла к спине. он всегда брал с собой рюкзак, выходя из дому. там были необходимые и так привычные ему с собой вещи, которые могли понадобиться в любой момент: блокнот с двумя ручками, книга, которую он в данный момент читал (в этот раз там лежала новая, ещё не начатая «Тошнота»), губка для обуви, презервативы (к слову они ему ещё не разу не пригодились, но носить с собой их стоит всегда, чему он себя убеждал, и был прав), влажные салфетки. он настолько привык, что рюкзак всегда за его плечами, что, выходя без него, чувствовал дискомфорт. от вечной носки его плечи были слегка сгорблены, но даже тогда они выделялись из всего тела. когда он стоял перед зеркалом, распрямлял их, то в глубине души даже радовался подаренному жизнью телу. они не были широкими, не были и узкими. они были ровно такими, какие нравятся девушкам – шире бёдер ровно настолько, чтобы не чувствовать дискомфорт, какой они порой испытывают при нахождении рядом перекачанных парней, что в современном мире является по меньшей мере глупым. будучи подростком, он надеялся на то, что сможет избавиться от тогда тяготившего его комплекса: практически прямоугольной фигуры. он делал зарядку по утрам, занимался спортом в старших классах и это дало свои результаты. но в большей мере время само вытесало, как скульптор, его тело. сейчас Максим не выглядел как спортсмен, и не был тощим. он был худ от природы, не набирая в весе даже при неправильном питании, чему несказанно был рад и благодарен, но не знал кому. просто благодарен.

он сел возле спуска к морю, закурил те самые сигареты, которые остались со времени встречи с Дашей и подумал о ней. подумал, что хочет вновь ее увидеть, но что-то внутри него, как померещившийся голос в тишине, словно легкая галлюцинация, которой если поддаться, может довести до приступа отчаяния человека, подобного ему – внутри ранимого, как сказала его подруга: «с тонкой душевной организацией», но про себя. этот шепот был неслышим, но его отголоски дошли как гром, после долгого и мучительного ожидания после сверкнувшей молнии в темноте ночи. он породил в нем сомнение, породил страх, он вырвал его из реальности, которую Максим созерцал до того момента, пока не оставил свой путь и сел вблизи бьющихся о камни волн. он начал сомневаться об искренности чувств, которых и быть не могло после пары встреч, но о чем молодой человек не может знать, впервые поддавшись страсти, позволяя девушке увлечь себя и отдаться ей. он пытался размышлять, но о любви никогда не думают, о любви не стоит и думать, ведь она есть, либо нет. ты ее чувствуешь, либо нет. о таких идеальных вещах, которыми являются чувства, невозможно думать трезвым, невозможно мыслить здраво. ни один человек на свете не сможет думать о чувствах рационально, ведь сама их деструктивная или созидающая сила превалирует над разумом, пытающимся их познать. так и в мыслях Максима, который в тщетных попытках пытался рассуждать о чувствах к Даше, думал о ней, а не о собственных чувствах. он думал о ее теле, будоражащим его, и был уверен, что его к ней влечет, думал о ее привычках и манере говорить, что ему нравилось. но если в размышлениях об объекте своей любви юноша стремится познать нетленные чувства, являющиеся для всех очевидными, но до сих пор ни кем неописанными, то он будет ввергнут в ложные, и несомненно стремящиеся увлечь его дальше от сути мысли; найдет лишь один ответ – что он запутался. но поиски никогда не являются преградой для страсти и рвения, присущего впервые испытавшему влюбленность. просидев так две минуты, Максим подумал: «я ее люблю. а если нет, то влюбился».

Алиса потягивалась после долгого сна. ей не хотелось сразу вставать с кровати, и она решила еще полежать. рука потянулась к телефону на подоконнике. было больше полудня. она убрала его в сторону и провалилась в легкую дремоту, в то состояние, когда можно видеть сны и почти ими управлять. по крайней мере ей так казалось, и такое состояние она любила больше остальных. только она закрыла глаза, как в дверь постучали. она ничего не ответила, подумав, что если кто это и может быть, то Даша. с ней она не хотела сейчас разговаривать. поутру у нее никогда нет настроения, даже если просыпается с человеком, к которому испытывает даже сильные чувства. просто утром ее лучше не беспокоить. а если Даша зайдет, она может притвориться, что спит. она отвернулась спиной к двери и закрыла глаза. стук повторился, дверь медленно открылась.

– Алиса, – сказала полушепотом Даша. – ты только что была онлайн, я знаю, что ты не спишь.

– сплю.

– надо поговорить.

– я еще сплю.

– просто я думала…

не успела она закончить фразу, как Алиса резко повернулась к ней лицом, затем села на кровати и ответила:

– ну раз разбудила, говори что думала.

– да вообще я думала раз ты не спишь, мы могли бы сходить куда-нибудь или посмотреть фильм.

– ааааа, – издала гортанный, подобный песням нараспев жителей Заполярья, звук Алиса, закинув голову. – ладно. дай мне час.

– хочешь завтрак приготовлю? – с надеждой на согласие спросила милая брюнетка, уже стоящая в комнате, переступив порог и облокотившись поясницей на стену слева от двери.

– давай. я в душ, – ответила Алиса, встала и сразу вышла из комнаты, захватив полотенце, висящее на спинке стула возле кровати.

Даша была в растерянности. она не ожидала такого поведения от своей подруги и любовницы, которыми они стали больше недели назад. у нее и сейчас было несколько любовников, которые иногда навещали ее. она с ними гуляла, проводила вместе время. секс был просто приятной частью такого общения. парни ни о ком другом, конечно, не знали, но большинству в настоящее время искренне безразлично кто с кем спит. Даша давно поняла, что переспав сразу дальше общаться намного проще. вы больше не воспринимаете друг друга как потенциального партнера для секса. она редко с кем спала повторно, точнее, таких было намного меньше, а парни редко когда настаивали на том, чтобы снова оказаться в ее кровати. всех такой расклад устраивал. переспали, потом общаться. такие отношения всегда получались у нее прочнее и доверительнее. ведь есть три близости, возможные между людьми: физическая, духовная и интеллектуальная. первая является самой сильной в сравнении с остальными и, не утолив ее первоначально, можно запутаться в своих чувствах, утолив жажду занимательных бесед, увлекающих обоих и нежности и понимания, скрепляющих близких по духу товарищей и друзей. секс всегда брал верх. ей так было тяжело, порой устоять перед тем, чтобы не переспать со своими давними друзьями, ведь каждый рассматривает каждого как потенциального партнера хоть раз в мыслях, что порой это приводило к конфликтам и нервным срывам. и хочется, и нельзя – ведь друзья давние не годятся в качестве партнеров по сексу, это часто приводит к непониманию, а затем к прекращению всяческого контакта. секс при первых встречах всегда помогал Даше откинуть подобные мысли и с открытым сердцем делиться накопившимися проблемами, порой тяготивших ее сердце настолько, что подобное можно рассказать только незнакомцу, а хочется только за сигаретой в безмятежной неге после оргазма. не важно, слушает ее собеседник или нет, важно, что она выговорилась. все речи делятся на две категории: те, которые нужно выговорить, и те, при которых важно быть услышанными. первые легче всего говорить именно в те самые моменты, которыми Даша и пользовалась с новыми парнями. с такими она обычно больше одного-двух раз и не встречалась. вторые она бы предпочла обсуждать с давними друзьями, говорить их глаза в глаза, но друзей как таковых у нее было. в вечных марафонах, укрываясь от одиночества, она так и не нашла себе близких по духу людей. сейчас же такими она могла назвать лишь Алису и Максима. странно, но с ним Даше не хотелось выговариваться, ей хотелось быть услышанной. а все по той причине, что он действительно ее слушал. наверное поэтому ее и забавляло, что он, порой, вскипает от надуманной им, но небезосновательной ревности, хоть и пытается это всячески скрыть. Алиса же, обычно ласковая и нежная, что было ей свойственно и в полной мере соответствовало как образу, так и голосу, начала тревожить мысли Даши своими поступками, на которые обидеться может только влюбленный человек. так и сейчас отсутствие даже мимолетного взгляда на той, с кем она проводила прекрасные ночи, Алиса если не ранила, не уколола, то явно совершила что-то сложно объяснимое. такое чувство порождается лишь в безответно влюбленном сердце, подобно брошенному в бездну камню, Даша услышала в своей груди эхо собственного внутреннего голоса. в тот момент она желала, чтобы их голоса звучали совместно, пели и звонко смеялись над всеми накопившимися проблемами. впервые в жизни она подумала: «неужели я начинаю влюбляться».

в легком смятении она пошла на кухню, достала из холодильника продукты и готовила нут с овощами в соусе карри. через полчаса они сидели в комнате Алисы. в глубоких тарелках – одной синей, одной желтой – было свежее горячее блюдо, утолявшее голод физический, после которого порождается голод душевный у тех, кто уже познал тело сотрапезника. смотрели фильм Кубрика «С широко закрытыми глазами», ни разу не прервав его. изредка они меняли положение, когда затекали конечности или когда одна из них хотела поцеловать другую. это были не пылкие поцелуи, предвещавшие скорое продолжение, а добрые и дающие понимать каждой, что совместное провождение времени за просмотром фильма взаимно приятно. это быстро развеяло все смятения, колебавшие Дашу, особенно после того как Алиса, выйдя из ванной с полотенцем на голове раскинула руки и с обыденной для нее радостью в голосе обратилась к миру: «теперь я проснулась!», после чего подошла к Даше, которая почти закончила готовку, поцеловала в шею и отправилась в комнату, сказав, что будет ждать подругу там.

в моменты, когда в фильме появлялись голые девушки и были интимные сцены обе особо страстно целовались, поглаживая ноги друг друга. обеим это нравилось: гладить длинные стройные ноги и слышать легкие стоны, издаваемые каждой из них. по окончании фильма они, как ни в чем не бывало, отправились на кухню, выпили посуду и разошлись по своим комнатам просидев там до отхода ко сну. перед сном Алиса думала о планах на следующий день, а Даша, не желая копаться в собственных чувствах, что она никогда не делала раньше, пригласила на следующий день в гости Максима и уснула.