Ночь в «Восточном экспрессе»

Адель уезжала на девять дней. Она договорилась, чтобы в ее отсутствие в галерее кто-то был: у Адели имелась небольшая группа людей, работавших на нее в таких случаях. Если кто-то хотел купить картину — цены были установлены, или человек мог подождать возвращения Адели.

О последствиях своего грядущего поступка она не думала. Думала она только о том, что получит Джека для себя в чужой стране на несколько ночей. Что он будет всецело занят ею. Встреча на Рождество, прикосновения, запах Джека снова пробудили в ней желание. Теперь Адель тосковала по нему до боли каждой своей клеточкой, разумом, телом и душой. Она не корила себя за то, что сводила на нет результаты тяжелой работы, которых она достигла, выживая без него все это время.

Они решили ехать в Венецию «Восточным экспрессом». Это само по себе превращало их путешествие в приключение. Прежде Адель никогда не ночевала в поезде, это казалось таким романтическим. Чтобы сесть в «Восточный экспресс», они встретились в Париже. Джек уже находился там, у него было назначено несколько встреч. Адель приехала самостоятельно поездом до побережья, затем через Ла-Манш на пароме, а потом снова поездом. До этого она никогда не путешествовала так далеко одна, никогда не была одна за границей. Возбуждение боролось в ней с тревогой, сказываясь на желудке, отчего он не смог принять ничего более существенного, чем чашка крепкого, очень сладкого кофе.

Встретиться они должны были на Восточном вокзале. В холодном воздухе стоял легкий туман. «Восточный экспресс» ждал у платформы с паровозом во главе состава, огромный, величественный и решительный. На вокзале царило оживление, слышался разноязыкий говор сновавших во все стороны мужчин и женщин, которые пересекали путь Адели, пока она искала Джека. Что она будет делать, если его здесь не окажется? Она находилась далеко от дома, и ей было страшновато. Если он решил ее бросить, она не знала, что предпримет. Все равно сядет в поезд? Вернется домой?

Постепенно поддаваясь панике, Адель спрашивала себя, какая дура могла договориться о встрече с мужчиной, который ей не муж, на железнодорожном вокзале в другой стране? Люди смотрели на нее, и Адель чувствовала свою уязвимость. Без сомнения, у нее был вид человека, не знающего, что он делает. Какая-нибудь банда окружит ее и увезет куда-нибудь, чтобы продать в рабство, это лишь вопрос времени…

Кто-то задел Адель, и она вздрогнула: нервы у нее были напряжены до предела. Она услышала знакомый смех, ее обняли и теплые губы коснулись уха. От голода и волнения голова у нее закружилась.

Не прошло и нескольких минут, как Джек нашел носильщика для багажа и повел ее в вагон. Адель словно превратилась в королевскую особу. Их с помпой проводили в предназначенное им купе. Адель была покорена его роскошью. Пока они ждали отправления поезда, она стояла у окна, а Джек обнимал ее крепко, как никогда раньше.

— Я тосковал по тебе, — сказал он, а она знала, что Джек не говорил такие слова просто так. Сердце у нее сжалось от любви и страстного желания.

Путешествие в поезде было незабываемым. Ощущение замерзшего в легких тумана, когда Адель высовывалась в окно, в сочетании с резким запахом горящего угля. Прерывистые свистки, которые подавал паровоз. Пролетающие мимо сельские пейзажи; в одно мгновение исчезало то, что Адель хотела бы рассмотреть: фермы, деревни, дети, озера, реки, скот. Бесконечные блюда и напитки, приносимые в купе обаятельнейшим проводником в белых перчатках, который не знал, чем еще им услужить.

Но больше всего Адель наслаждалась всецело принадлежавшим ей Джеком. Конечно, в поезде ехали и другие пассажиры, но они их не знали, поэтому обошлось без обычного светского водоворота, и люди не толпились вокруг Джека, добиваясь его внимания, и Джек, казалось, не стремился, как обычно, обзавестись новыми друзьями. Ему было достаточно Адели. Он был только ее, она полностью владела его вниманием, и это было чудесно. Только Джек и Адель в их крохотном купе в тесных объятиях друг друга. Они пили кальвадос прямо из бутылки, пронесенной Джеком в багаже, у Адели стал заплетаться язык, но ей понравился огонь, запылавший у нее внутри от этого напитка. Они писали любовные записочки на бумаге с эмблемой «Восточного экспресса». К ночи Адель засунула такую записку Джеку под подушку, и он смеялся, читая ее, потом послал ей ответ. Они сидели на скамье в конце вагона и смотрели на снеговые вершины Доломитовых Альп, голова Адели, разглядывавшей облачка, покоилась на груди Джека. Холодные пальцы на теплой коже, еще более теплые губы.

Любовью они занимались с таким пылом и неистовством, как никогда раньше. В это время они оставались единственными людьми на земле. Джек смотрел на Адель, и ей казалось, что она уносится на седьмое небо. И от этого она плакала, не владея собой. Она не представляла, что женщина может испытывать такое. Может, другие женщины и не испытывают? Может, только она? Адель просто не знала, как вернется потом в обычную жизнь.

Поезд прибыл в Венецию. Сначала Адели показалось, что этот город — галлюцинация, мираж, вызванный насыщенностью путешествия в поезде и ее эмоциональным состоянием, плод лихорадочного воображения. Как он может быть реальным, этот ошеломляющий город, плывущий по воде? Мягкие очертания каменных строений почти растворялись в море, бирюзовые, терракотовые и охристые пятна, увенчанные пеной белых облаков.

Частный катер, который они взяли на вокзале, доставил их в «Чиприани», который стоял на Джудекке, острове, откуда было написано столько классических видов Венеции. Опираясь на руку Джека, Адель ступила на лестницу, ведущую к рецепции отеля. Она чувствовала себя принцессой, богиней. Когда она стала подниматься по ступенькам, сквозь облака прорвалось солнце, одев отель коралловым сиянием.

Это был, поняла Адель, самый счастливый момент ее жизни. Ничто ни до ни после никогда с ним даже не сравнится.

Она провела несколько дней одна, пока Джек разбирался со своими делами, вместе с ним она плыла на катере, который отвозил гостей отеля к пристани у площади Сан-Марко, затем с помощью путеводителя знакомилась с городом, полностью им покоренная, убежденная, что попала в волшебную сказку. Адель без особого энтузиазма пыталась поискать что-нибудь для галереи для алиби, но была настолько ошеломлена городом и романтичностью ситуации, что не могла сосредоточиться. Ей казалось, что ее околдовали. Обычный деловой настрой исчез, и Адель до вечера бродила по улицам почти в состоянии шока, пока не наступало время встречи с Джеком, и они отправлялись в отель. Джек смеялся над ее увлечением, восторгом по отношению к этому небольшому городу.

— Ты попала под его очарование, — говорил он ей. — Но это неудивительно. Я никогда не встречал ни одного человека, который не влюбился бы в Венецию. Да и как в нее не влюбиться?

В последний день они провели утро в отеле. Им предстоял ленч с деловым знакомым Джека. Семья Фантини торговала мрамором и снабжала камнем многих скульпторов, некоторым из них протежировал Джек, поэтому многое нужно было обсудить.

Они сели у окна с видом на искрящуюся воду. Адель подняла взгляд и увидела стройную фигуру, двигающуюся по обеденному залу, руки раскинуты, на лице широкая улыбка. Джек вскочил, и его немедленно заключили в театрально горячее объятие.

— Адель, это Сабрина. Сабрина Фантини. Для переговоров со мной они отправили свое смертельное оружие. — Он широко улыбался.

Адель в жизни не видела такой красивой женщины.

На Сабрине было платье из черной шелковой тафты с широкой юбкой, подчеркивавшей тонкую талию. Темные волосы собраны узлом на макушке, туфли на высоких каблуках, однако она едва доставала Джеку до плеча.

Сабрина повернулась к Адели, здороваясь, так же тепло, как и с Джеком, обнимая крепко.

— Адель! Я столько о вас слышала. Джек постоянно говорит о вас. И вы такая красивая, как он и описывал.