Ночь всех мертвецов

Опять эта интонация «дуй-дуй отсюда». Еще секундочку, Элена. Еще одна мелочь, и все будет в порядке.

– Ну, что-то в ней чувствовалось не то. Я не хочу лезть в горы, пока не проверю ее в мастерской. Если там наверху передача полетит?

– И что же ты предлагаешь, перестраховщик ты мой?

– Мне не хотелось бы завтра подниматься на гору.

– Ну хорошо. Ладно. Идет.

– Может, двинем на запад, к побережью. Сейчас сезон китов. Я всегда мечтал их увидеть. И рыбные блюда там очень вкусные. И есть одна кантина, где готовят пятьдесят разных кушаний из игуаны.

– Киты… Игуаны. Отлично. Все, что пожелаешь. А теперь, раз уж ты совсем проснулся, шевели задницей, Сол Гурски! Дуй сюда, мигом!

Она встала, и Сол увидел и почуял, что именно она скрывала, сидя в такой позе. На ней не было ничего, кроме обрезанной над пупком майки с буковками МТБ. Спасена, подумал он, схватил ее в охапку и со смехом и визгом повалил на надувной матрас. Не успев додумать мысль о спасении, он забыл ее, забыл всех Элен, которых теперь не будет: заговорщицу, остриженную под ноль партизанку, четверорукую космическую ангелицу. Забыл напрочь. Звезды описывали предписанные им дуги. Мотыльки и летучие мыши кактусовых зарослей парили в сладком темном воздухе, и в глазах зверей, которые охотились на эту порхающую мелочь, сверкали отблески костра.

На рассвете, когда цветы кактуса закрылись, Сол и Элена все еще смеялись и потирали бока, а также прочие утомленные части тела. Они съели завтрак и свернули свои скромные пожитки. Выбравшись из-за отрога горы, солнце застало их уже в седле. В пути. Они поехали по западному шоссе, оставив в стороне горы и спрятанный за ними поселок Реденсьон с его грузом воскрешенного горя. Они ехали по длинному шоссе, ведущему к самому; океану. Было солнечное бесконечно-безоблачное утро понедельника.