Ночь всех святых

Андре уже начал терять терпение:

– Профессор, на что вы намекаете? На то, что я имею дело с…

Он запнулся, и его фразу продолжил старик:

– Я ни на что не намекаю, сын мой, а говорю вполне ясно и четко. Имеющий уши да услышит! Хозяин – вековечный враг человека. Тот, кого принято называть дьяволом. Да, да, не ухмыляйся! Конечно, сейчас мало кто верит в его существование, даже священники и те потеряли веру. Дьявол стал абстрактным синонимом чего-то ужасного и крайне злого. Однако он не абстрактен, а вполне осязаем. Он – порождение тьмы ночной. Да, собственно, он и есть ночная тьма. С одной стороны, он дитя зла, с другой – отец отчаяния. Он все и ничто, белое и черное, зеркальная поверхность, отражающая мир и в то же время искажающая его.

Профессор снова закашлялся. Приступ был особенно сильным и долгим. Андре даже сказал, что, возможно, им надо завершить разговор. Но профессор, ударив тростью по полу, заявил:

– Ни за что! Потому что ты должен знать: ты имеешь дело именно с ним, сын мой.

– Профессор, но я не верю в дьявола, – возразил Андре. На что старик, усмехнувшись, успокоил его:

– Ничего страшного, сын мой, зато он верит в тебя. Я же говорю, что его самое грандиозное достижение – попытка внушить человечеству, что его не существует, в то время как он вполне реален. Увы, слишком реален!

Андре резко спросил:

– Профессор, вы собираетесь пичкать меня старыми побасенками о дьяволе, покрытом шерстью, с рогами на голове, свиным пятачком и лошадиным копытом? Просто детский сад какой-то!

– Он – полиморф, то есть все и одновременно ничто, – принялся объяснять профессор. – И может принимать любую форму. Да, когда-то он представал перед людьми в том опереточном обличье, о котором ты говоришь. А тот, кто служит ему, надеется, что со временем станет версиплем.

– Кем? – переспросил Андре. И профессор повторил:

– Версиплем. Полиморф – как ртуть. Он зависит от нас и подлаживается под наши страхи и желания. За счет того и живет. Потому что, по сути, он – паразит, только существующий не за счет нашего тела, а за счет нашей души. Теперь о том, кто является версиплем. В переводе с латыни – «меняющий шкуру». Одно из проявлений ликантропии. Таких тварей в Средние века именовали оборотнями.

Теперь Андре снисходительно усмехнулся:

– Оборотни, вампиры, ведьмы, демоны… Профессор, вам не кажется, что все, о чем вы говорите, попахивает…

– Сумасшествием, ты хотел сказать, сын мой? Нет, я не выжил из ума, мой мозг работает все еще превосходно, как и раньше. Ты просто слушай меня внимательно. Никто превращаться в волка, в летучую мышь, крысу или паука, конечно же, не в состоянии. Все это, разумеется, сказки. Однако в каждой сказке имеется доля истины, и зачастую доля сия чрезвычайно высока. Версипль – одно из проявлений зла. Они, слуги полиморфа, то есть, попросту говоря, дьявола, хотят подражать ему во всем, слиться с ним воедино и, что важнее всего, продлить свое бренное существование, поскольку понимают, что после кончины их не ожидает ничего хорошего – я имею в виду их души. Потому как преисподняя существует, сын мой, но там нет ни котлов с кипящей смолой, ни раскаленных сковородок, ни чертей с трезубцами. Все намного хуже и безрадостнее. Ад – унылая ледяная пустыня. И мне, похоже, скоро предстоит ступить туда…

Андре не прерывал старика, потому что понял: профессор говорит что-то крайне важное.

– Итак, я вижу, что ты пока не в состоянии переварить информацию, которую я вывалил на тебя. Потерпи, осталось не так уж много, чтобы ввести тебя в курс дела. Я знал, что рано или поздно мне придется все тебе рассказать, но надеялся, что чаша сия минует тебя. Но нет, надежда была иллюзорной. Ведь он заявил свои права на тебя, сын мой, когда погибли твои родители! Их смерть – его рук дело!

Андре вздрогнул.

– Вы имеете в виду дона Зотти, «крестного отца», лишившего жизни маму и отца? Но с ним давно покончено!

– Нет, нет, криминальный авторитет был всего лишь его орудием, – покачал головой профессор. – То была, так сказать, всего лишь первая ласточка, предтеча вашей последующей встречи, которая не за горами. Собственно, встреча уже имела место, хотя ты и не видел его лица. Но ты наверняка слышал его, ведь так, сын мой? Слышал звуки, идущие из ларца?

Андре навис над стариком:

– Профессор, кого вы имеете в виду? Кто в действительности виноват в гибели моих родителей? Какой-то иной «крестный отец»? Назовите его имя!

– У него нет имени и в то же время сотни тысяч имен, – вздохнул ученый. – И он – хозяин, полиморф, повелитель версиплей, а в просторечии дьявол – предъявил на тебя свои права. Потому что ты нужен ему, сын мой.

Андре вспылил:

– Профессор, это же бред! Вы хотите сказать, что моих родителей убил не дон Зотти, а дьявол? Или вы будете убеждать меня, что дон Зотти и есть сам Сатана?

– Нет, всего лишь один из его слуг, – поправил старик. – Причем, несмотря на все свое былое земное могущество, один из наиболее мелких, который даже не добрался до уровня версипля. Поэтому тебе и удалось расправиться с ним довольно легко. Ведь настоящего версипля так просто не убьешь. Залог их могущества – слезы луны.

Последнее слово ученый произнес по-английски: «moondrop». Андре вздрогнул и уставился на старика. Именно так называлась яхта, куда он доставил золотой ларец и где ему была уготована смерть!

– Что такое лунные слезы? – спросил он медленно, и профессор снова вздохнул:

– Ну вот, одно слово цепляется за другое, и я уже вынужден вводить тебя в курс дела. Ну что ж… Одним словом, ты должен быть готов, потому что он предъявил на тебя свои права…

– Да что вы все твердите о каких-то правах? – раздраженно воскликнул Андре. – Какие права могут быть у… у вашего хозяина на меня?

– Он – не мой хозяин! – резко возразил профессор. – Хотя когда-то, давным-давно, я, признаюсь, хотел стать его слугой. Я был честолюбивым идиотом, мечтавшим о всемирной славе и Нобелевской премии. А тот, о ком мы говорим, в состоянии дать все это. И, поверь мне, не только это. Но в обмен на душу. И я уже почти заключил с ним пакт, но в самый последний момент передумал. Таких, как я, обычно уничтожают сразу, но мне удалось избежать смерти. И я все надеялся, что он забыл обо мне, ведь уже много лет от него не было ни единого знака. А теперь мне понятно – я ошибался. Конечно же, он затеял новую игру, вовлек в нее меня и твою мать. И человека, считающегося твоим отцом.

Андре в сердцах стукнул кулаком по столу.

– Да что вы такое говорите? Человек, считающийся моим отцом? Он и есть мой отец!

– Нет, все не совсем так. Видишь ли, отчасти твоим отцом является тот… тот, чье имя я называть не хочу. Потому что у него тысячи имен – и все фальшивые.

Андре хмыкнул:

– Ну, вы хватили лишку, профессор! На что вы намекаете? Что я являюсь отпрыском… полиморфа? То есть, попросту говоря, Сатаны? И что, теперь мне уготована участь захватить власть над миром и устроить апокалипсис?