Ночлежка "У Крокодила"

— А что за Лиза? Вроде бы о ней Ираида Андреевна, соседка, упоминала, но вскользь, — вспомнила я.

— Да он бомбил как-то, — словоохотливо заговорила вторая, — подобрал на дороге женщину. Уже ноябрь был, холодно, снег, а она босая и в одной футболке с шортами. Под глазом фингал, зубов передних нет, в крови… В общем, Генка пассажира высадил, деньги отдал, а ее схватил — и в травматологию. У ней уже обморожение было, как сказали.

— Это ее муж так поучил и на мороз выставил, — добавила старушка в беретке. — Говорила, и раньше руку поднимал, а тут что-то в голову стукнуло, он ее и избил…

— Ага. В общем, после больницы эта Лиза у Генки жила сколько-то, а потом исчезла. Я помню, он говорил, что пойдет с ней вещи забирать, одна она боялась.

— Я тоже… — пробормотала я, подумав, что мне еще повезло — синяк почти сошел, зубы целы, и возвращаться я точно не собираюсь.

— Ушла? — сочувственно спросила старушка в платке. — Ну и правильно. Мой вот как-то выпил, раскричался, руки распустил, а я полы мыла. Ну и получил ведро грязной воды на голову и шваброй сверху.

— Угу, а потом ты у меня отсиживалась.

— Ну и ничего, чаю попили, муж остыл, а больше не буянил. Выпивал, ругался, бывало, но рукам воли не давал. Крепко я его приложила, — не без удовольствия припомнила она.

— Так ребята могут подойти? — осторожно перебила я их воспоминания. — А то у Гены их уже в два слоя можно укладывать!

— Да, скажи, к Елене Матвевне в сорок седьмую. А там мы уж сами разберемся, кого куда девать. И сама приходи, если что…

— Спасибо, — искренне ответила я и побрела обратно.

Сквер меня уже не пугал, как и бродячие собаки — две как раз носились кругами и меж деревьев чуть поодаль. Хотя… нет, не походили они на бродячих, слишком уж холеные, одна поменьше, вторая здоровенная, они резвились, шутливо покусывали друг друга и не обращали на меня никакого внимания. Ну и хорошо… Хотя хозяину, который отпускает таких зверюг бегать без поводка с намордником и даже ошейника, стоило бы поставить на вид!

Дома, как ни странно, оказалось пусто и даже чисто. Комнату разгораживала. Гена пришел через час, приволок здоровенный рюкзак разных круп, мясо и овощи. Как он это тащил, я не могла понять, пока не вспомнила, что у него есть машина — закупился на рынке да довез, долго ли…

— Не до разносолов, — разъяснил он, — главное, сытно. Это… Ты когда съедешь-то?

— Хоть завтра, — ответила я. — Ты погляди, сильно синяк заметен?

Гена бесцеремонно взял меня за подбородок и развернул лицом к свету.

— Чуток видать, — сказал он. — К понедельнику сойдет.

— Значит, в понедельник и съеду, — кивнула я, отстранив его руку. Не люблю, когда меня трогают за лицо. — Вернее, на работу пойду, только вещи потом заберу, хорошо? Ты их куда-нибудь в угол задвинь, чтобы не мешались, а я с работы пойду, такси возьму и…

— Я вообще-то сам себе такси.

— Прости, забыла, — невольно улыбнулась я. — Ну, подбросишь меня с барахлом по знакомству? Или какие теперь тарифы?

— За сотню довезу, — ответил он. — Мог бы и задаром, но мне ж твои баулы еще и таскать!

— Извини. И, Ген, ты передай ребятам, что я договорилась с бабушками из дома напротив — к ним можно ходить ночевать, если тут места нет. Димке особенно, там вроде есть что-то вроде кладовки, чтобы он закрыться мог.

— Погоди, я ничего не понял, — нахмурился Гена. — Как договорилась, с какими бабками?

— Из дома напротив, за сквером, — пояснила я. — Отсюда не видно. Там сидели две бабушки на лавке, обсуждали внуков, я и спросила… А они не возражали. Сказали, могут пустить. Ну хотя бы Настю с Димкой! За Настю я заплачу, она же не каждый день из дома уходит, а Дима рукастый, по хозяйству поможет…

— Я тебе сейчас другой глаз подобью, — сказал вдруг он.

— За… за что?.. — я невольно попятилась, наткнулась на табуретку и села.

— Не за что, а зачем. Чтобы еще недельку пожила, у тебя голова варит, — мрачно ответил Гена, подойдя к окну, и тяжело вздохнул. — Вот я тупой, а! Самому бы сообразить, что кой-кого можно к бабкам пристроить, или за деньги, или починить что, или отвезти их куда, провизии натаскать. Погоди…

Он вдруг напрягся, развернулся ко мне и выговорил:

— Ты сказала, дом за сквером?

— Да, точно такой же, как этот. Сперва сквер, там в глубине что-то вроде школы за забором…

— Это интернат для глухонемых.

— Я не знала. Словом, чуть дальше — тот дом. Только тут как-то уныло, а там хоть детская площадка есть.

— А ты собак не видала? — спросил Гена, почесав почему-то загривок.

— Бегали две в сквере, я еще подумала, что же это они без поводков? Но они на меня внимания не обратили.

— А какие собаки-то?

Я задумалась.

— Гена, я в породах не разбираюсь. Вроде бы похожи на лаек, но у лаек хвост кольцом, а у этих нет. Дворняги, наверно…

Он выдохнул и, я заметила, украдкой утер лоб.

— Не подходи к этим псам… — Гена заметил мое недоумение и добавил: — Настьку расспроси или тех же бабок, они тебе понарасскажут о них.

Он снова почесал загривок, а мне вдруг подумалось, что он с этими собаками уже сталкивался.

— Если Настька с Димкой смогут уйти на тот край, я тебе век благодарен буду, — сказал вдруг Гена.

— Почему вы все так говорите? Откуда это взялось-то, тот край или этот? — в который раз спросила я. Никто ни разу не дал мне вразумительного ответа. Ну вот опять!

— Там не так, как здесь.

— А в чем разница? Я не вижу!

— Ты не здешняя, вот и не видишь. И не надо тебе, — буркнул он и отвернулся.

Я помолчала, потом сказала:

— Гена, Настя сказала, что ей твой брат нравится.

— И что?

— А ты ее от него прогоняешь.

— И буду прогонять.

— Почему, а?

— Потому что у нее есть шанс отсюда выбраться, — Гена погладил выбравшегося из-под батареи пана Ежи. — Точно есть. А у него нет. Ну и нахрен ей Федька? Это она сейчас по дурости себе любовь придумала, а потом встретит здорового… и всё. А у Федьки сердце не железное. Ну чего ты так смотришь? — Глаза у него были мрачные. — Настька симпатичная девка, Федьке она нравится, он говорил. Ну, малолетка, но это ненадолго. Только нравится — это одно дело, но если я им волю дам, он точно влюбится по уши, а потом в петлю полезет, когда она его бросит…

— Если, — поправила я.

— Когда, — твердо сказал Гена. — Школу окончит, работать пойдет или в ПТУ…

— Она на повара собралась учиться.

— Ну вот. Перекантуется у Федьки годик-другой, потом найдет себе кого-нибудь, и всё. Сама подумай, зачем это надо? Пусть лучше у меня от папаши ныкается — я, если что, и в грызло ему дам, Федька не умеет. А подрастет, в общагу съедет, вон как Жека.

Я молчала. Мне было мне было не по себе: в моей жизни всегда все шло размеренно и ровно, а тут вдруг полетело кувырком. И я не знала, что такие вот… маргиналы, как брезгливо называли их мои родители, тоже умеют думать о чем-то, кроме того, как протянуть от получки до получки. Ну или где достать денег на выпивку.