Ночлежка "У Крокодила"

— Дядя Гриша просто очень тактичный человек, — сказала я и подсунула ему тарелку с пирогами (я очень удачно позабыла ее на подоконнике). — Он был очень тебе рад, но… ребята хотели другого праздника, Дед Мороз им ни к чему. А ты уже большой.

— Ага, слышу я, чего они хотели, — проворчал Гена, глянув за окно. Петарды там рвались без остановки. — Придурки малолетние…

— Но талантливые, — я кивком указала на преображенную комнату.

— Это да, — невольно улыбнулся он. — Здорово сделали!

— Настя с Федей постарались, — сказала я не без намека. — Остальные так, помогали. Кто руками, кто деньгами.

Гена только молча кивнул.

За то время, что я его не видела, он здорово похудел. Видно, работать приходилось много и тяжело, и лишняя масса, которая так красиво смотрится у спортзальных 'качков' в выгодных ракурсах, просто ушла.

— Ложись-ка ты спать, — сказала я. — Прямо тут. А я вон наверх залезу.

— А я твоему благоверному в рыло засадил, — сказал вдруг Гена и мечтательно улыбнулся.

— Так это когда было!

— Нет, я сегодня, — пояснил он. — Не удержался…

— За что, а? — только и спросила я.

— Девчонку в автобусе за жопу хватал, — ответил Гена. — Ну… девка ого-го, но явно не старше Настьки, хоть сиськи и отрастила. Испугалась.

— И ты?..

— Что — я? Вынес его за шиворот на остановке, к столбу прислонил и попросил больше так не делать. А он руками размахивать начал, — Гена задумчиво почесал скулу. — Ну, думаю, он уже оклемался.

— Ты который раз уже за девушек заступаешься? — невольно улыбнулась я.

— Да не знаю.

— Ничему жизнь не учит?

Гена помотал головой. Волосы у него немного отросли, он хоть не светил бритым черепом.

— Не могу я мимо пройти, — буркнул он. — Давай спать, правда. Я вон туда, на нижнюю полку. А ты уж на своем месте.

— Как хочешь. С Новым годом, — сказала я, встала, а потом наклонилась и поцеловала его в колючую щеку. Честное слово, безо всякой задней мысли!

— Давай без этого, — он отстранил меня на вытянутых руках и тоже встал.

— Ты для кого Дедом Морозом нарядился-то? — тихо спросила я. — Для ребят, что ли? Так они в него уже не верят.

— Ну… дурака свалял. Надо было нормально прийти. Ну или уж с подарками, — Гена отпустил меня и отошел к двери. — А я что-то дурака свалял.

— Ладно тебе, — я села. — Ложись спать, правда. Наши еще не скоро вернутся: пока дядь Гришу проводят, пока сами нагуляются, ты уж десять раз выспишься…

— Ага… Я свет гашу, — предупредил он. — А то давай ширму поставлю?

— Ген, я, по-твоему, никогда мужика в трусах и даже без них не видела? — тяжело вздохнула я. — Но я могу отвернуться или даже на кухню выйти, если ты стесняешься!

— Иди ты… стесняюсь я… — проворчал он, шурша в темноте. Потом жалобно скрипнули доски, раздался блаженный вздох, и Гена сказал: — После чертова плацкарта — просто кайф! Мне верхняя боковуха досталась. Мало того, что ноги деть некуда, я еще и лежать могу только боком, иначе свисаю…

— Других мест не было?

— Не-а, говорю, я ж по случаю сорвался. Мог вообще в тамбуре ехать или в сидячем, но повезло. Это я еще на третьи сутки сменялся с одним типом из отсека — ему, понимаешь, куревом из тамбура несло и дверь все время хлопала, а мне что? Там уж получше было, конечно.

За окном рвались петарды, и света было достаточно для того, чтобы разглядеть, как к Гене двух сторон спешат пан Ежи и кот Мурло. И если первый мог только хрюкать, второй умел мурлыкать.

— Развели живность, — пробормотал Гена.

— Кота Настя притащила, — сказала я. — Он и прижился.

— Да пусть живет, жалко, что ли? Вы нормально тут, смотрю?

— Ага… Погоди, я умоюсь схожу…

Вернувшись из ванной, я нырнула под одеяло. Гена вроде бы уснул, Мурло громко урчал, пристроившись у него на груди.

— Спишь? — зачем-то спросила я.

— Не-а, — ответил он. — Уснешь, пожалуй, под такую канонаду…

— Скоро угомонятся.

— Угу, часам к пяти утра. Эти засранцы еще и ящик уперли, заметила?

Я только вздохнула.

— Будем надеяться, не нарвутся на неприятности…

— Да ну, им не впервой, пускай гуляют.

— Как там, на Севере? — спросила я после паузы.

— Нормально. С непривычки тяжеленько, а потом в удовольствие, — серьезно сказал Гена. — Хотя пообстрогало здорово, сама видела. Однако и платят… Но без тебя я б туда не попал. Спасибо за батю с Федькой…

— Иди ты, — вздохнула я. — Тебе спасибо. Я никогда бы не узнала этих ребят, если б не нарвалась тогда на вас в сквере. Так бы и тухла подле Саши. А насчет Насти с Федей не переживай. Отличная пара выйдет. Это же они все придумали и сделали!

Он выслушал мой рассказ, а потом сказал:

— Это они с разгону. Как в настоящую жизнь вляпаются, прыти поубавится.

— Да иди ты… со своими прогнозами! Сейчас они в какой жизни, не в настоящей, что ли? Понарошку? — обозлилась я. — Справятся, попомни мое слово, они живучие! Это я… Я до этой осени жила… не по-настоящему. Знаешь, как в компьютерной игрушке: вот дом, вот муж, там родители, работа, всё чистенько и красивенько, и всё можно поправить… А потом мне прилетело с разворота, и спасибо, что я осталась жива и здорова! Тебе спасибо…

Гена помолчал, потом непонятно хмыкнул и спросил:

— Думаешь, я тебя там, в сквере в первый раз увидел?

— В каком смысле?

— В прямом. Тут все всех знают… Ты ж меня ловила пару раз на дороге, забыла?

Я помотала головой, потому что не помнила, какие именно машины меня подвозили, потом сообразила, что в темноте Гена меня не видит, и ответила:

— Я не помню.

— Обычно ко мне садятся с брезгливой такой рожей, машина-то так себе, не развалилась бы по пути. А ты всегда улыбалась, говорила что-то про погоду, ну или там если новости были по радио — о них. Ну или о видах на урожай, блин!

— Ген, я правда не помню, — сказала я, честно попытавшись вспомнить хоть что-нибудь. — Я со всеми водителями так разговариваю, а сама обычно думаю о чем-то другом.

— Ты не помнишь, а я тебя узнал, — произнес он. — Темно было, но голос-то… А когда этот мудак на тебя руку поднял…

Гена умолк, потом сказал негромко:

— Давай спать, правда, а то эти припрутся, с ними фиг выспишься.

— Да, спокойной ночи, — ответила я и повернулась спиной к нему, лицом к окну, за которым видны были отсветы праздничного салюта. Только отсветы — в сквере царила тишина.