Ночлежка "У Крокодила"

— Спасибо, — ответила я, натягивая спортивные брюки под пледом. Они были продраны на коленях, видимо, у Гены с братом была семейная способность рвать штаны именно так. — Я позвоню на работу, можно?

— А чё ты спрашиваешь? — удивился Гена. — Телефон есть, звони, сколько влезет. Ты чай сладкий пьешь? А то я ночью не спросил, а ты даже не хлебнула. Зря, кружка чистая была…

— Н-нет, мне без сахара, пожалуйста, — сказала я и вышла в прихожую за сумкой.

— Ну и хорошо, его все равно нету, — хмыкнул он и ушел на кухню.

Я позвонила начальнице, сказала, что приболела, и лучше отлежусь дня три, чем буду обчихивать окружающих. А если за три дня не полегчает, возьму больничный. Ирина Сергеевна у нас дама понимающая, поэтому отпустила, велела только не забыть в кадры зайти — подписать заявление. У нас можно и задним числом это оформить.

— Я там чистое полотенце кинул, — крикнул Гена. — А зубной щетки нету, ты так уж как-нибудь..

— Спасибо, — отозвалась я и кое-как умылась, с ужасом разглядывая себя в тусклом зеркале.

Честно говоря, я не представляла, как эта гоп-компания меня несла и куда роняла: синяк под глазом был просто феноменальным! С другой стороны, я еще легко отделалась…

— Весь дом обожрали, сволочи, — мрачно сказал Гена, когда я вышла на кухню. Он изучал содержимое холодильника. — Есть сыр и кетчуп. И хлеб вон. Только черствый.

— Давайте, гренки с сыром сделаю, — предложила я. Грызть сухой хлеб мне как-то не хотелось.

— Делай, — кивнул он, сел и закурил. — Сковородка в полке. Масло… вроде осталось, глянь?

— Да, на разок хватит.

Я быстро поджарила гренки (даже кетчуп пришелся кстати, ну и зачерствевший сыр стал вполне съедобным), выпила успевший остыть чай и замерла в ожидании. Гена явно никуда не торопился, смотрел в пространство и думал о чем-то своём.

— Поехали, — сказал он наконец и встал. — Иди в комнату, я тебе ща шмотки кину.

— Спасибо…

Костюм выглядел ужасающе.

— Гена, — позвала я, — скажите, а… вы далеко от сквера живете? Я бы лучше так дошла, потому что… ну…

— Потому что шмотки грязные, да и в свои ботинки ты не влезешь, — сказал он. — У меня кеды братовы валяются, но они сорокового размера. Вывалишься нахрен.

— А как же…

— Ну, сперва довезу тебя до дома, два шага уж доковыляешь. Заберешь барахло, переоденешься, тогда в травму поедем. Это если ты правда решила к маме уехать, — добавил Гена. — Ну а нет, твое дело.

— К маме с этим фонарем нельзя, — мрачно повторила я. — Она мне такой ад устроит…

— Я ж предложил перекантоваться. Ну или сними угол на пару дней, пока не рассосется. Бабло есть?

— Есть, — вздохнула я, — только дома. Мы на квартиру побольше копим, и…

— А, понял, — махнул рукой Гена. — Счет на муженька оформлен?

Я кивнула.

— Ну, прощайся с денежками, — фыркнул он. — Теперь только по суду отожмешь свою долю. Если добровольно не отдаст, конечно. Эй? Ты чего?

— Да нет, ничего, — я сжала губы и попыталась улыбнуться. — Надо, наверно, выдвигаться.

— Ага, — Гена затушил сигарету и встал. — Пошли. Да брось ты посуду, не убежит она… Ключи-то у тебя есть? От квартиры?

— Да, в сумке лежали.

— Так проверь, блин!

Я проверила — ключи были на месте.

— Ну, почапали, — сказал он и галантно подал мне пальто. Оно изумительно смотрелось поверх безразмерной футболки и вытянутых на коленях спортивных штанов с дырами на коленках.

Слава богу, утренний людской поток уже схлынул, и смотреть на меня было некому. Да и, к тому же, оказалось, что у Гены есть машина — старая, раздолбанная «волга» абсолютно немыслимого сиреневого цвета с ржавыми пятнами в неожиданных местах.

— Таксую, — кратко пояснил он.

— А ничего, что вы всю ночь пили? — спросила я. Выхлоп у него в самом деле был знатный, а уж в смеси с табаком…

— Пофиг. От дома до дома доеду, это ж не трасса, тут ментов нет. В смысле есть. Участковый. Но ему тоже пофиг. Кстати, держи очки, хоть прикроешь этот свой бланш…

Он вынул из бардачка солнцезащитные очки, явно купленные на лотке 'Всё по 100 рублей', но я была рада и этому: они оказались огромными и закрыли мою физиономию едва ли не до подбородка.

Больше всего я опасалась, как бы не наткнуться на соседей, но обошлось…

Гена поднялся со мной на этаж, я хотела было отпереть дверь, но оказалось, она и так открыта. И, похоже, Саша поджидал на кухне, потому что стоило клацнуть дверной ручкой, как он оказался у двери.

— Ты где шля… — начал он, но осекся, увидев мой наряд.

— Дай войти, — сказала я. Да, Гена явно не поскупился на оплеухи: кроме симметричного моему фингала у Саши имелось еще несколько, да и шеей он старался не вертеть. — Вещи заберу.

— Поедешь к мамочке? — ядовито спросил он.

— К мамочке потом, — произнес Гена обстоятельно и вдвинулся в квартиру. — Сперва ко мне. Поль, давай, шевели жопой, а то я жрать хочу! Надо купить чего-нибудь на сегодня-завтра…

Я промолчала, быстро переоделась в джинсы и свитер, покидала в сумки самое необходимое — остальное позже заберу, — и выставила их в коридор. Гена, прислонившись к стене, чиркал зажигалкой, явно хотел закурить, но терпел. Саша смотрел на него, но явно не мог поверить, что это происходит наяву.

— Ну нихрена ж у тебя барахла! — сказал Гена. — Давай…

Он сгреб столько сумок, сколько поместилось в руки, я взяла еще парочку и вышла. С Сашей я прощаться не стала.

— Я за жратвой, — сказал Гена, — чутка оклемаюсь, в больничку поедем.

— Не надо, — попросила я. — Правда, не нужно. Ну схватил меня муж за руки, хотел на ноги поднять и не рассчитал… А глаз — это вообще нечаянно, вы же сами сказали. Не хочу я позориться, Ген! Нет, я к маме вернусь, но…

— Дура ты, — сказал он и вышел. Потом вернулся за сигаретами и добавил: — Вот из-за такой же идиотки я и присел на два года.