Ночная катастрофа

Домой мы с Кейт ехали в полном молчании, не желая больше касаться событий этого дня.

Следующий день, то есть субботу, мы провели, готовясь к отъезду и приводя в порядок свои личные дела, что оказалось далеко не таким простым делом, как я думал. Хорошо еще, что Кейт все взяла в свои руки.

В воскресенье мы обзванивали знакомых, а также рассылали всем, кому только можно, электронные послания. Мы сообщили своим близким и родственникам, что на некоторое время отбываем за границу, и обещали связаться с ними сразу же по возвращении.

В понедельник Кейт вставила в автоответчик новую кассету, на которую записала сообщение о том, что мы отбыли за рубеж и звонить нам следовало не раньше чем через три месяца.

Из соображений безопасности пересылать нашу с Кейт корреспонденцию по новому адресу было запрещено, и нам пришлось договариваться на почте о том, чтобы адресованные нам письма хранились здесь до нашего возвращения. Кейт немного взгрустнула, так как неожиданно поняла, что, кроме торговых и рекламных каталогов, ничего не будет получать в течение длительного времени.

Современная жизнь одновременно комфортна и сложна — в основном благодаря современным технологиям. Кейт, например, в решении большинства своих проблем — будь то финансы, общение, а также всякого рода покупки — полагалась почти исключительно на Интернет. Я же пользовался им только для доступа к электронной почте.

Покончив с домашними делами, мы с Кейт отправились по магазинам, чтобы купить все необходимое для путешествия.

Я настаивал на посещении «Банановой республики», что, по моему мнению, было бы вполне логично, но Кейт выбрала универмаг «Аберкромби энд Фитч» на Уотер-стрит, где, как она считала, можно было купить абсолютно все.

Войдя в универмаг, я сказал служащему:

— Я отправляюсь в самую гнусную дыру, какая только есть на этой планете. Поэтому ищу что-нибудь такое, в чем выглядел бы прилично на фотографиях, которые распространят после моего похищения.

Служащий уставился на меня во все глаза, но тут подошла Кейт.

— Нам нужно два костюма хаки и ботинки на толстой подошве.

Воистину, даже женщины иногда могут кратко сформулировать требования, касающиеся их собственного гардероба.

После покупки одежды и обуви наши с Кейт пути на некоторое время разошлись. Моим последним пунктом назначения в тот день стал «Уорлд-бар» во Всемирном торговом центре, который жители Нью-Йорка с присущей им скромностью считали лучшим на свете.

Было полседьмого вечера. Бар находился на сто седьмом этаже, на высоте тысячи трехсот футов над уровнем моря. Внутри собралась толпа таких же людей, как я, которые в дополнение к пятнадцатидолларовой выпивке хотели насладиться прекрасным видом из окна — красивейшим в Нью-Йорке или даже в мире.

Я не был в этом баре с прошлого сентября, когда Кейт затащила меня сюда отметить двадцатую годовщину основания Особого антитеррористического соединения.

Один из выступавших в тот вечер старших офицеров ФБР сказал: «Благодарю вас за отличную работу, а главное, за то, что вам удалось захватить людей, ответственных за трагедию, произошедшую здесь 26 февраля 1993 года. Уверен, что ничего подобного больше никогда не повторится и мы вновь встретимся в этом баре, чтобы отметить двадцатипятилетний юбилей нашей службы новыми впечатляющими успехами».

Я не знал, доведется ли мне принять участие в этом юбилее, но на кое-какие успехи в борьбе с терроризмом все-таки рассчитывал.

Позвонила Кейт и сказала, что скоро ко мне присоединится. «Скоро» на ее языке означало час. Я заказал себе виски «Девар» с содовой, облокотился о стойку и стал смотреть в огромное окно, начинавшееся прямо от пола. С высоты, на которой я находился, даже нефтеперегонные заводы Нью-Джерси выглядели эстетично.

Вокруг меня было множество людей — туристы, финансисты с Уолл-стрит, молодые лощеные яппи, студенты, девушки по вызову и, конечно же, провинциалы, считавшие своим первейшим долгом посетить Всемирный торговый центр. Были и люди одной со мной профессии, чьи офисы находились в Северной башне.

Признаться, я не слишком любил это место — главным образом из-за дороговизны и вечной толчеи, но Кейт захотелось в наш последний вечер на родине взглянуть на Нью-Йорк с высоты птичьего полета. Она надеялась, что эта картина сохранится у нее в памяти до возвращения в Штаты.

В отличие от отправляющихся на фронт солдат я не ощущал тоски от предстоящей разлуки с любимым городом, родным очагом и женой. Я знал, что мое вынужденное отсутствие продлится всего несколько месяцев, а грозящая мне опасность, хоть и была вполне реальна, не идет ни в какое сравнение с риском, которому подвергается боец действующей армии.

И все же я чувствовал себя не в своей тарелке. Возможно, из-за того, что Джек слишком уж подробно рассказал мне о нравах и обычаях жителей Йемена, в котором я должен был провести несколько месяцев, после чего адвокат ОАС дала мне подписать целую кучу бумаг на случай моего похищения, исчезновения или смерти. Разумеется, я беспокоился и за Кейт, отправлявшуюся в страну, где исламисты уже прикончили нескольких американцев. Я хочу сказать, что, хотя борьба с терроризмом — это моя работа, до сих пор я занимался ею только на американской земле, а американцы подверглись террористической атаке всего один раз. И что интересно, нападение было совершено на то самое здание, в котором я сейчас находился.

Кейт появилась неожиданно рано, и мы сразу же обнялись и поцеловались, словно встретились после долгой разлуки.

Кейт сказала:

— Я упаковала несколько коробок, которые мы завтра отправим в посольства с дипломатической почтой.

— У меня есть все, что нужно.

— Между прочим, я положила тебе упаковку «Будвайзера». «Будвайзера» у тебя точно нет.

— Вот за это я тебя люблю.

Я подозвал бармена, заказал для Кейт водку со льдом, и мы, взявшись за руки, стали любоваться заходом солнца над Манхэттеном.

На какое-то время в помещении стало очень тихо. Люди смотрели на закат, находясь на высоте в четверть мили, и от окружающего мира их отделяло всего полдюйма прозрачного стекла.

Кейт сказала:

— Когда вернемся, обязательно придем сюда еще раз.

— Это было бы здорово.

— Я буду по тебе скучать.

— Я уже по тебе скучаю.

— Что ты сейчас чувствуешь?

— Похоже, на такой высоте алкоголь проникает в кровь быстрее. Мне кажется, что этот зал качается.