Ночная школа

— Кто же распространяет по школе эту мерзость? — спросила она у Рейчел. — Ведь все это — ужасная ложь. Кому это надо?

— Я как раз размышляла над этим сегодня утром, — произнесла Рейчел, нахмурившись. — Не волнуйся, я доберусь до источника. И довольно скоро.

Элли отсалютовала Рейчел чашкой с чаем.

— Учитывая, что ты на моей стороне, у источника нет никаких шансов сохранить свою анонимность.

Но как бы то ни было, Элли продолжала чувствовать себя не в своей тарелке.

И когда шла по коридору после завтрака, не могла отделаться от тревожных мыслей.

Она уже почти подошла к лестнице, когда громкий и резкий голос Кэти взорвал субботнюю утреннюю тишину.

— Привет, убийца! Как дела?

Элли резко обернулась:

— Пошла ты к чертям, Кэти!

— Фу, какой гнусный язык! — Изящно очерченные губы рыжекудрой красавицы изогнулись в презрительной улыбке: — Директору следовало бы знать, что когда допускаешь в свое стадо паршивую овцу, готовься к тому, что пропадут и другие овцы, и сама овчарня.

Группа вечно таскавшихся за Кэти холеных приспешниц захихикала, а потом выжидающе уставилась на Элли.

— Ты что несешь, Кэти? — Элли очень старалась говорить ровным спокойным тоном, хотя у нее внутри кипела ненависть к этой девице. Она понимала: что-то отвечать надо, но неожиданно почувствовала, что сейчас ей больше всего хочется не говорить, а стукнуть Кэти по носу, и даже невольно сжала кулаки.

Кэти тоже шагнула навстречу своей противнице.

— Я слышала, что ты подвержена приступам неконтролируемого гнева, — произнесла она низким угрожающим голосом. — Может, Рут оказалась жертвой одного из таких приступов? Чем она тебя обидела? Что сказала?

Прежде чем Элли успела понять, что делает, ее кулак словно сам собой взмыл в воздух, устремляясь к точеному носику Кэти. Но за секунду до удара чья-то сильная рука схватила Элли за шиворот и оттащила назад с такой силой, что ей на мгновение показалось, будто ее подняли в воздух.

— Кэти! Роль драчуньи и скандалистки тебе совершенно не к лицу, — произнес бархатным голосом Сильвиан, крепко держа за плечи вырывавшуюся из его рук Элли.

Кэти с изумлением воззрилась на своего кумира.

— Что такое, Сильвиан? Ты клевещешь на меня, защищая это маленькое ничтожество? Да что с тобой такое? Что, скажи на милость, ты в ней нашел?

Хотя Элли к тому времени уже перестала вырываться и немного успокоилась, Сильвиан по-прежнему не выпускал ее из своей хватки. Прикосновения его рук и исходившее от него тепло вызвали у нее в сознании образы и воспоминания, от которых она стремилась избавиться.

— Мне приходилось встречать особ куда более высокого класса и стиля, нежели когда-либо будет у тебя. — Его голос и взгляд голубых глаз были ледяными. — Кстати, леди, к вам это тоже относится… Что ж, предлагаю считать инцидент исчерпанным, а всем вам немедленно разойтись и заняться своими делами.

Кэти ошарашенно застыла на месте, потом резко развернулась и, пылая гневом, быстро пошла в сторону столовой. Свита семенила следом.

Только когда они скрылись за углом, Сильвиан отпустил Элли и сделал шаг назад.

— Жаль, что ты не позволил мне расквасить ей нос, — кровожадно заявила Элли, не выказав ни малейшей благодарности по отношению к Сильвиану.

— Вообще-то я пару секунд носился с этой мыслью, — ответил молодой человек.

— Редкостная сучка! Я готова была ее уб… Но уж как получилось. — Элли опустила глаза и стала носком туфли рисовать на полу воображаемые узоры. — Короче, спасибо тебе.

— Не стоит благодарности. Боюсь, однако, что у тебя будут серьезные проблемы. Эти слухи… — Сильвиан замялся, — они носятся в воздухе. И кое-кто приложит максимум усилий, чтобы использовать их против тебя.

— Знаю, — сказала Элли. — Не знаю только, кто их распространяет.

Он пристально посмотрел на нее:

— Уж если все только и говорят об этом, то, думаю, не столь уж важно, кто положил этому начало. Но полагаю, что первым начал говорить про тебя гадости человек, обладающий чрезвычайно ревнивым характером.

Элли бросила взгляд в сторону столовой:

— Вроде Кэти.

— Вроде Кэти, — кивнул он.

— Неужели за всем этим стоит она, Сильвиан?

— Точно сказать не могу. Но я поспрашиваю у людей, и если узнаю, кто виноват, то поговорю с Изабеллой.

Элли не хотелось от него зависеть. Особенно после того, что произошло между ними…

«С другой стороны, если ему удастся приостановить распространение этих ужасных сплетен…»

— Это было бы здорово, Сильвиан.

— Не беспокойся, все будет хорошо. Кроме того, мне необходимо вернуть тебе должок. Ведь я перед тобой очень виноват. — Она вспыхнула, но он продолжал говорить, и с каждым новым словом его французский акцент проступал все явственнее. — Мне нужно сказать это, Элли. В ночь бала… Я был слишком груб с тобой, даже причинил тебе боль… Прости меня. Понимаю, что поступил, как свинья, но… ты слишком отличаешься от тех девчонок, с которыми мне доводилось общаться прежде. Теперь-то я точно знаю, что не должен обращаться с тобой, как с ними.

У Элли от смущения горели щеки, тем не менее она подняла голову и посмотрела ему прямо в лицо:

— Ни с кем нельзя так обращаться. Ни с одной девушкой, Сильвиан. Никогда.

К ее удивлению, он покаянно наклонил голову:

— Ты права. Absolument. Прошу, извини меня.

— Я… не знаю, что и сказать… — пробормотала Элли. Ей не хотелось прощать его. Она предпочитала на него злиться. Неожиданно ей в голову пришла одна любопытная мысль.

— Мне необходимо прояснить одну вещь… Ты подсыпал что-то в мое шампанское в ночь бала?

У него на лице отразился ужас:

— Боже мой! Конечно, нет. Но почему ты подумала об этом?

— Извини, я должна была это знать, — сказала она. — Просто у меня тогда перед глазами все стало расплываться.

— Киммерийское вино — оно очень крепкое, — сказал Сильвиан. — Ты к нему непривычна, да и пила слишком быстро. Оно ударило тебе в голову. Я же позволил тебе выпить несколько бокалов и вовремя не остановил. Хотел воспользоваться твоим состоянием. Что и говорить, не самое благородное желание.

Его видимое раскаяние и откровенность не оставляли ей выбора.

— Я принимаю твои извинения, Сильвиан, — сказала она, — и прощаю тебя.

Прежде чем он успел что-либо сказать, она добавила:

— Послушай, мне надо торопиться. Пока кто-нибудь еще не назвал меня убийцей или не принес извинения за то, что пытался изнасиловать во время свидания. О’кей? Подобные нервные встряски мне противопоказаны. А ведь сейчас еще и девяти нет.

Когда она повернулась, чтобы бежать к лестнице, он сказал: