Ночная смена
Шрифт:
17. Основной вывод — пока можно уверенно говорить, что ликвидировать зомби можно только разрушением головного мозга.
Валентина Ивановна посмотрела на Николаича и чуток напряженно сказала — «Теперь Вы знаете результаты эксперимента, так что вроде бы я Вам и не нужна…»
— «Не говорите глупостей, Валентина Ивановна! — отозвался Николаич. — Вы ведь боитесь что мы Вас бросим теперь?»
Валентина бледно и вымученно улыбнулась.
— «Так зря боитесь. Куда ж нам без врачей. Да и без детей. Не говоря уж о женщинах!»
Андрей изобразил
Все облегченно посмеялись. Отметил, что и Дарья явно облегченно вздохнула.
— «Ну, раз Вам без детей никак» — стала серьезной Валентина — «То у меня есть информация. Тут рядом мертвый детский сад…»
— «Да, Доктор нам рассказывал, да и наш товарищ там был…»
— «Так вот он не весь мертвый. Там на втором этаже повариха заперлась с четырьмя детишками. Я ночью во время очередного перерыва на гимнастику заметила, что там одно окно загорается и гаснет — как в кино — три длинных, три коротких, три длинных, три коротких… Это вроде бы сигнал „СОС“?»
— «Да, в сухопутном и женском исполнении».
— «Я тоже поморгала. А потом мы поперекрикивались. Я обещала, что мы постараемся помочь. Я не слишком много на себя взяла?»
— «После окончания операции отвечу. Там много зомби?»
— «Садик был частный, небольшой — на тридцать пять детей».
— «Ну, пойдемте, посмотрим. Андрей — остаешься тут, Ильяс и Доктор — пошли. Показывайте, Валентина Ивановна, откуда видно лучше».
— «Я бы хотел доесть, то что у меня перед глазами. Сытый — я как зомби! Быстрый и умный. А голодный — наоборот. Мы ж не завтракали еще».
— «А ну да, вы с пополнением занимались» — но я вижу, что Николаич недоволен. Неисполнение приказа с отговорками из-за еды… Кондратий для любого командира. Помнится такое себе позволил личный водитель командира дивизии Сеппаго… И тут же попал в пехоту… Но я то не водитель. А вот Николаич вполне мог быть раньше и комдивом, чем перестроечные черти не шутили.
Жрем мы втроем с Андреем и Демидовым. Остальные видно наелись и сидят, смотрят. Смотрите, смотрите — мне это по барабану — как говорил мой друг: «Когда я ем — я глух и нем, хитер и быстр и дьявольски умен!»
Впрочем, надо и честь знать, хотя тушеная говядина Валентине удалась прекрасно. Тем более — когда еще так получится — за столиком со скатертью, в безопасном месте… Пирожки… Пицца… Кофе, правда, дерьмовый, это не заметить трудно.
С грустью покидаю еще недоеденные явства, понимая, что парочка неминуемо бергинизирует оставшееся — был у нас студент по фамилии Берг. Если он попадал за стол, то не вставал, пока на столе хоть что еще оставалось съедобного. Методическое и полное истребление провизии у нас на курсе так и называли — бергинизация…
Из окна виден хорошо двор детсадика. К моему удивлению детишек в поле зрения всего трое. Нет, еще двое в дальнем от нас углу — просто они перемазались в грязи, за кустами видно плохо. Рядом с детсадиком полно сирени — когда цветет вид совершенно фантастический и запах — мы все сидели с открытыми окнами и наслаждались. Сейчас кусты голые, но сквозь них видно не очень хорошо.
Вот
взрослых куда больше — и дедок чертов стоит, синеет бахилами и добрый десяток таких же как он — правда измазанных в грязи и крови — пасется у забора и под нашим окном поликлиники. Видно когда дамы ночью перекликались — на шум пришли. И машин добавилось — три «дамские» и явный джип — как положено черного цвета. Не разбираюсь я в этих марках, но вроде бы «Ровер».Окно напротив — на втором этаже — привлекает внимание — с него свисает болтающаяся на ветру яркая тряпка и на стекле лист белой бумаги с надписями — но мелковато написано. Словно в ответ на открывание нашего окна — то окно тоже открывается и толстая тетка начинает отчаянно махать этой тряпкой. Хорошо еще не орет. В ответ машем руками.
— «Давай Ильяс, зачищай».
Ильяс пристраивается поудобнее на подоконнике и начинает отщелкивать — буквально отщелкивать, потому как выстрелы негромкие — стоящих внизу зомби.
По сравнению с ним винтовка выглядит игрушечной, но я четко вижу, что мягкой пульки 5,6 мм. вполне достаточно. Бывшие люди внизу один за другим валятся как тряпишные — словно кто-то выдернул вмиг из них стержень. Отрабатывает Ильяс быстро и аккуратно. Ну да это было как в тире — и мишени практически неподвижны.
— «Извини, Николаич, по детям не могу».
— «Передай винт Доктору. Доктор, придется Вам зачистку закончить».
Кровью, что ли вяжут. Или не могут и впрямь? А я такой весь из себя гнусный палач, детоубийца и пр. и тр.?
— «А вам самим вроде невместно? Все равно, если уж вдруг все образуется, то Ильяс за сегодня на пожизненное намолотил».
— «Нет, просто у Вас подготовка соответственная. Если бы понадобилось мне ампутацию ноги делать — я бы Вас так же попросил, а не сам взялся».
В этом есть некоторый смысл, вообще-то. Принимаю винтовку. Не упокоим этих троих — не спасем тех пятерых. Не спасем — будем себя чувствовать херово. А нам и так невесело, если честно.
— «К слову — что это Андрей так от яблочного сока подпрыгнул?»
Николаич хмыкает: «В первую чеченскую их команда базировалась на побитом консервном заводе. Снабжение было такое — ну практически и не было снабжения. Особенно воды не хватало. А в подвале завода бойцы нашли складированный яблочный сок. Вот они его и пили, и умывались, и кашу варили, и чуть ли не стирали одежу. После этого если встретишь человека, который яблок на дух не переносит — скорее всего, сможешь точно сказать, где он был в первую чеченскую».
Осматриваю винтовку. Старенькая уже, но многозарядная мелкашка. Прицел простой, освоиться — не сложно.
— «Значится так — если вы потом будете меня этим попрекать — обижусь всерьез. Я уже один раз был гнусным палачом, сильно поумнел потом и в женском поле сильно разочаровался. Не хотелось бы это второй раз проходить и разочаровываться в вас…»
— «Не беспокойтесь — этого точно не будет!»
Ну, коли так, поехали… Главное — так учили — не воспринимать объект как человека, не то что не думать, что вот человек с именем и фамилией и родственниками — а даже как фанерный силуэт не воспринимать. Прицеливаться в деталь одежды. Безотносительно.