Ночная вахта

– Давай хоть допьём, что ли? – «Вот уж воистину – ни себе, ни людям!», и я немного злясь на эту хранительницу моего семейного очага, разлил остатки коньяка по рюмкам.
– На брудершафт, идёт?

– Так мы вроде на ты, - улыбнулась Лена.
– Ну, если так хочешь…

Мы, как положено, выпили и поцеловались. У Лены были мягкие и влажные губы. Я обнял её и почувствовал, как она вся дрожит. Но в тот момент, когда просто поцелуй должен был перейти в нечто большее, Лена резко отстранилась от меня и поправив волосы, тихо сказала:

– Ни к чему это всё. Лучше поспи.

Я чувствовал, что приложи я немного усилий, и девушка бы забыла и про жениха - а был ли мальчик?
– и про свою драгоценность между ног, - тоже не факт!
– но сил уже совсем не было, и я просто повалился в кресло:

– Разбуди, раз обещала.

Я не понял, проснулся ли я сам, или всё-таки меня разбудили. Но открыв глаза, я увидел, что уже светло и что пора прятать следы ночного пикника. Я с трудом поднялся со своего кресла, размял затёкшие после сна в неудобной позе ноги, вскрыл последнюю алюминиевую баночку и с трудом влил в себя тёплое импортное пойло, напялил всё ещё влажную тельняшку и совсем сырые кроссовки. Потом кое-как прибрался на столе и даже не забыл выброшенную Светой скомканную пустую пачку. Обнаружив, что сигарет не осталось, я решил подняться к Венечке, и вышел из машинного отделения. Меня немного потрясывало, то ли с похмелья, то ли от свежего утреннего ветерка с Волги. Будущего диск-жокея я застал на танцевальной палубе меланхолично драившего палубу шваброй. Заспанный рулевой был одет в длинную футболку с самопальной надписью «Вам песня строить, а нам жить помогает», рваные джинсы, а на ногах – вьетнамки.

– Привет ударникам комтруда! – сиплым голосом поприветствовал я его.

– Ну, и рожа у тебя Шарапов, - усмехнулся Венечка.
– А вчера говорил, что пустой!

– Случайно всё получилось…Дай сигаретку, у меня кончились, - чтоб унять дрожь я стал растирать плечи руками.

– Эка тебя колбасит! – покачал головой Венечка и достал смятую пачку сигарет без фильтра.
– На, травись.

Я закурил и, почувствовав, как мгновенно закружилась голова, присел на одну из расставленных по периметру всей танцплощадки скамейку.

– А меня вчера механик попросил на выход, - немного оклемавшись, я рассказал Венечки о недавнем разговоре с мехом.

– Ну, и правильно. Я тоже слиняю, на хер! – Венечка бросил швабру и тоже закурил.
– Хер ли тут прозябать, щас такие бабки можно делать, столько свободы дали…

И Венечка, оседлав своего любимого конька, стал рассказывать о прелестях работы диск-жокеем, и о видеосалоном бизнесе. Я, особо не вникая в то, о чём мне взахлёб рассказывал Венечка, курил и думал, о том под каким соусом мне подать дома новость о моём уходе с теплохода. В голове был сумбур, то и дело всплывали фразы ночного разговора с Леной, ныл желудок, а во рту чувствовался привкус желчи. Чтобы выбросить окурок за борт я повернулся лицом к причалу, и увидал, как там по лестнице перепрыгивая через ступеньки, торопится на вахту Шурик, тоже моторист и мой сменщик. Я ни слова, не говоря, поднялся со скамейки и стал спускаться на главную палубу.

 Всё, моя ночная вахта прошла. Без приключений. К сожалению.