Ночная жизнь моей свекрови

И память начнет разворачивать перед человеком ленту событий того далекого лета. Говорите о погоде, запахах, еде, книгах, сгодится любая тема, главное, знайте: мы ничего не забываем навсегда, где-то там, за семью печатями, в мозгу сохраняется вся информация.

– Прилетела я сюда в пятнадцать ноль пять, – тараторила Ксения, – мчалась как ненормальная, понятное дело, Валька меня дожидаться не захочет. Вреднючая! Никогда на лишнюю минутку не задержится! Значит, пост пустой! А если Яков Сергеевич узнает?!

Ксюша втянула голову в плечи, но трещать не перестала.

Радуясь тому, что на улице не зима, когда понадобилось бы идти в раздевалку, Ксения на ходу нацепила халат, домчалась до рабочего места, плюхнулась на стул и перевела дух. Вроде никто не заметил ее опоздания. Часы под потолком показывали десять минут четвертого. И тут из гаража поднялся Яков Сергеевич.

Медсестра мысленно перекрестилась, слава богу, строгий начальник сегодня явился на службу в середине дня.

Высокий стройный мужчина в песочно-бежевой ветровке шел по коридору. Ксюша встала и громко сказала:

– Добрый день, Яков Сергеевич. Не замерзли? Сегодня неожиданно ветер подул, я не надела кофту и пожалела.

– Здравствуй, Ксюшенька, – голосом Антона Борисовича сказал главврач, – в отличие от тебя я предусмотрительно набросил куртку.

– Я спутала вас с Бариновым, – смутилась девушка.

– Издали мы похожи, – не обиделся Ремчук, – рост и размер одежды один.

– Куртка у вас точь-в-точь как у шефа, – отметила медсестра.

– Марфа Матвеевна постаралась, – пояснил Ремчук, – ездила в Швейцарию отдыхать и привезла нам подарки. Ну да мы не девушки, в похожем ходить не стесняемся. Отличная куртка, легкая и теплая одновременно.

Антон Борисович хотел продолжить хвалебную оду ветровке, но тут из двери вышла профессор Андреева и закудахтала:

– Наконец-то! Нужна твоя консультация! Где ты пропадаешь?

Ремчук бросил куртку на диван и со словами:

– Ксюша, звякни Тусе, пусть уберет, – схватил протянутый Андреевой халат и умчался.

Ксения соединилась с аспиранткой Ремчука Тусей, которая не только писала под руководством Антона Борисовича диссертацию, но и служила профессору кем-то вроде секретаря.

Туся прибежала за ветровкой, Ксения заполняла истории болезней, здороваясь с врачами. Мимо поста прошли отоларинголог Васюков, терапевт Килев и еще пара человек, но она их не помнит.

– Так когда ты заметила кошелек? – не поняла я.

– Сразу после ухода Туси, – пояснила Ксюша, – минут через пять подняла его, посмотрела, чего там, отнесла в паркинг, вернулась, а девчонка снова у поста маячит. Увидела меня и давай из себя строгое начальство корчить: «Почему на месте не сидишь?» Я ей достойно ответила: «В туалет ходила. А у некоторых нос не дорос замечания делать». Туся возразила: «Средний медицинский персонал обязан вежливо разговаривать с врачами». Ксюша ответила: «Пять минут кипишь, а уже крутая. Если диплом получила, ты еще не доктор, хотя некоторым и сто лет практики не помогают. Вон, Галина Михайловна Андреева не один десяток лет гинекологом работает, но в своем деле ничего не смыслит». – «Она профессор!» – гордо заявила Туся.

Ксения встала, приблизилась вплотную к свежеиспеченной докторице и щепнула: «Каким, интересно, местом она звание заработала? Ты еще маленькая, о таком не знаешь. Галина Михайловна известная лесбиянка, держись от нее подальше. Ей за любовь с одной высокой чиновницей удалось в доктора наук превратиться». – «Шутишь! – разинула рот Туся. – Она же египетская мумия». – «Андреева давно профессор, – заржала Ксюша, – говорят, в молодости не такая ужасная была».

Забыв про ссору, обе сладострастно засплетничали, и тут из отделения вышел Ремчук.

«За курткой прибежала? – удивился он. – Чего так поздно?» – «Простите, Антон Борисович, – смиренно ответила Туся, – ветровка давно в шкафу. Я пришла у Ксю иголку с ниткой попросить. У вас в кармане дыра! Надо зашить, иначе ключи положите, а они выпадут». – «Никогда не сую ключи в карманы, – ответил Ремчук, – сумку на поясе ношу. Ну, раз дырка, зашей, конечно. Сумеешь?» – «И подкладка отпорота, очень неаккуратно, – добавила Туся, – где вы куртку бросали? Кто вам ее продрал?» – «Не морочь мне голову, – отмахнулся Ремчук, – шей, хоть крестиком вышивай, пуговиц прикрепи сто штук, некогда мне лясы точить».

Доктор ушел, Туся вздохнула, Ксюша понимающе кивнула. «Мужики! Чего с них взять!»

В то мгновение Ксения не связала найденный кошелек и историю с дыркой в куртке. Но сейчас она зашептала:

– Вещь из куртки Антона Борисовича выпала! Из прорехи на пол! Больше ее некому выронить было! Никто к дивану не приближался! Посмотрите! Если идти по коридору, кошелек туда не отлетит, он же не мячик! Упадет здесь и лежать останется. Я его увидела у ножки дивана. Никто, кроме Антона Борисовича, туда не подходил и курток не клал!

На секунду я застыла. Портмоне небольшое, лично мне не нравятся кукольные по размеру кошелечки, в них неудобно класть деньги, приходится складывать купюры пополам, не предусмотрено отделение для мелочи, и в него не положить больше одной кредитки. Но огромное число женщин обожает миниатюрные бумажники.

Час истек, мы с Ксюшей вернулись в отделение. Я приблизилась к диванчику. Лора Фейн нацарапала записку и, рассчитывая на то, что любой человек, увидев на земле кошелек, непременно поднимет его, тайком засунула портмоне в карман куртки Ремчука в надежде, что оно выпадет. Либо Фейн знала, что в ветровке есть дыра, либо сама ее пропорола. Почему Антон Борисович не понял, что у него в куртке лежит какая-то вещь? Он же сказал Ксении, что карманами не пользуется. Да и по своему опыту я знаю: сильный пол обращает мало внимания на свою одежду. Женщина встанет в прихожей у зеркала, набросит на плечи тренч, потом поменяет его на короткое полупальто и в конце концов отправится на улицу в бомбере [17] . А парень схватит первое, что попалось под руку, и вперед! Куртку Ремчук не застегивал, наверное, уже был мыслями на работе.

17

Бомбер – короткая кожаная куртка.

Вот только, скорее всего, Лора надеялась, что бумажник выпадет на людной улице, а он выскользнул в коридоре клиники. К сожалению, Фейн мертва и никогда не сможет подтвердить правильность моих размышлений, но, полагаю, я права.

Сейчас же самое главное – не доказательство истинности моих мыслей, а совсем иное. Кошелек – это свидетельство того, что Лора и Ремчук недавно пересекались. Круг замкнулся, я вычислила маньяка.

Глава 32

Едва я отошла от поста медсестры, чтобы соединиться с Максом, как телефон сам затрезвонил. Безо всяких предисловий муж сказал:

– О Кире Винтер ничего не известно. Кредитных карт на нее не оформлено, Винтер имеет права и владеет машиной. Однако никаких штрафов за семь последних лет по линии ГАИ она не платила. И автомобиль не меняла, ездит на старом. Кира ушла с работы десять лет назад, вела домашнее хозяйство, увлекалась выращиванием цветов. В Москве проводится летом международная выставка «Сад на окне», ее организует одноименный журнал. Пять лет подряд Гран-при получала Кира Винтер, она демонстрировала уникальные, собственноручно выведенные розочки. Еще писала статьи о том, как надо ухаживать за цветами. Но! Семь лет назад жена Ремчука проигнорировала выставку, хотя заявила о своем участии. И больше ни разу не пришла на экспозицию, прекратила и журналистскую деятельность, чем весьма огорчила главного редактора издания. Тот попытался связаться с Винтер, но в качестве контакта имел лишь номер мобильного, а тот оказался отключен.