Ночное кино

Раздирает нутро самая мысль о том, что эта незнакомка, эта необузданная музыкальная волшебница ушла из нашего мира. Потеряна, утихомирена – очередная мертвая ветвь на корявом древе Кордовы.

Быть может, она и есть его неверная стезя.

Такова тактика скрытого нападения, описанная в «Искусстве войны» Сунь-цзы. Противник ожидает лобового удара. Готовится к нему, яростно его отбивает, и в результате потери тяжелы, растрата жизненных ресурсов огромна – и ты побежден. Однако порой есть и другой подход, «неверная стезя». Противник не ждет, что ты изберешь ее, ибо путь этот извилист, коварен, зачастую противник и сам о нем не подозревает. Но если твоему войску удастся пройти этим путем, ты не просто окажешься у противника в тылу – ты проберешься в самое сердце его, в святая святых.

«Ленточный червь пожирает собственный хвост, – предостерегал меня старый репортер. – Убивать бесполезно… Обернется вокруг сердца, выжмет всю кровь».

Да, я не выяснил, что с ним сталось, – но я знал и так. Наутро он, сколько ни ворчал, с неизбежностью восхода солнца выполз из постели, упаковал манатки и сел в автобус до проклятой деревни.

Он бы не смог отвернуться от истории.

Вот и я не могу.

6

Миновало чуть больше недели, и в три часа ночи я вошел в автобус М102 до Гарлема (№ 5378, как велела Шерон Фальконе) и уединился на заднем сиденье.

Уж в этом-то автобусе в три часа ночи беседы шепотом и подозрительные перегляды никого не волнуют. Все пассажиры, какие есть, скорее всего, вымотаны до смерти, на приходе либо сами промышляют чем-нибудь сомнительным и тоже пылко оберегают свое инкогнито. Я так и не понял, как это Шерон так устроила, но, честное слово, шофер был тот же, что и на последнем нашем свидании лет девять назад.

С детективом Шерон Фальконе я познакомился в 1989 году: я был газетным салагой в «Нью-Йорк пост», а она – полицейской салагой на подхвате в деле бегуньи из Центрального парка. [11] Даже теперь, спустя двадцать с лишним лет, я знал о Шерон разве что обрывочные детали, хотя они окрашивали картину ярко, как кейджунские специи. Сорок шесть лет, живет в Куинсе одна, держит немецкую овчарку Харли. Последние десять лет работала в отделе убийств Северного Манхэттена – подразделении, которое помогало другим участкам с расследованием убийств, случившихся севернее Пятьдесят девятой улицы, – и усопшим жертвам служила верно, по-старомодному истово и самоотверженно.

11

…в деле бегуньи из Центрального парка. – В 1989 г. в Центральном парке было совершено нападение на 28-летнюю Тришу Мейли во время ее пробежки, а также на нескольких других; Мейли была избита, изнасилована и почти две недели провела в коме. В нападениях признали виновными пятерых несовершеннолетних (четырех негров и латиноамериканца), которые отбыли тюремные сроки от 6 до 13 лет. В 2002 г. в нападении на Мейли сознался Матиас Рейес, уже отбывавший пожизненное заключение за серийные изнасилования, приговор пятерым осужденным отменили, и минимум до 2014 г. они с переменным успехом судились со штатом Нью-Йорк, требуя компенсации ущерба.

Автобус свернул на запад, на Восточную Сто шестнадцатую, мимо заброшенных муниципальных домов, пустырей, ветхих церквей – СПАСЕНИЕ И ИЗБАВЛЕНИЕ, значилось на вывеске – и людей, околачивающихся на перекрестках.

Видимо, что-то не так. В прошлый раз Шерон к этому часу уже появилась. Я проверил телефон, но не было ни пропущенных звонков, ни сообщений. Наш разговор накануне особых надежд не внушал, и помощи Шерон, честно говоря, не обещала. Обронила:

– Завтра вечером. Там же, тогда же, – и повесила трубку.

Автобус свернул на проспект Малькольма Икс, я уже заподозрил, что Шерон меня надула, но тут мы резко затормозили у ветхого особняка, и я увидел одинокую фигуру на тротуаре. Двери открылись, и вот уже детектив Шерон Фальконе спешит ко мне – будто заранее знала, где я сижу.

Она не изменилась: те же 5 футов 3 дюйма, угрюма, губы тонки и неулыбчивы, нос кнопкой, кончик вздернут завитком древесной стружки. Не то чтобы непривлекательная. Однако странная. Смахивает на бледную монашку с портрета пятнадцатого столетия во фламандском зале Метрополитен-музея. Одна беда: художник не вполне освоил человеческую анатомию, а потому наградил Шерон длинной шеей, асимметричными плечами и слишком маленькими ладошками.

Она скользнула на сиденье рядом со мной, оглядела других пассажиров, уронила под ноги черную сумку.

– Из всех эм-сто-вторых во всех городах мира ты заходишь в мой, [12] – отметил я.

Она не улыбнулась.

– У меня мало времени.

Она расстегнула сумку и вручила мне белый конверт 8 x 10. Я извлек оттуда тоненькую пачку бумаг: первая страница – фотокопия досье.

«Дело № 21-24-7232».

– Как продвигается расследование? – спросил я, спрятав бумаги в конверт, а конверт в карман.

12

Из всех эм-сто-вторых во всех городах мира ты заходишь в мой… – Аллюзия на реплику Рика Блейна (Хамфри Богарт), главного героя драмы Майкла Кёртиса «Касабланка» (Casablanca, 1942), который комментирует внезапное появление потерянной возлюбленной словами: «Из всех кабаков во всех городах всего мира она заходит в мой».

– Расследует пятый участок. Им по сто человек на дню звонят. Анонимы, но по делу ни слова. На той неделе Александру видели в «Макдональдсе» в Чикаго. Тремя днями раньше – в ночном клубе в Майами. Уже два признания в убийстве набралось.

– А это убийство?

Шерон покачала головой:

– Нет. Она прыгнула.

– Ты уверена?

Она кивнула:

– Никаких следов борьбы. Ногти чистые. Сняла ботинки и носки, поставила на край. Методично готовилась – очень похоже на суицид. Вскрытия не было. Даже не знаю, будет ли.

– А почему не будет?

– Семейный адвокат отбивается зубами и когтями. Религиозные запреты, все такое. Для еврея осквернение тела – кощунство. – Она нахмурилась. – Я заметила, в деле не хватает пары снимков. Торс, спереди и сзади. Я так думаю, хранят отдельно, чтоб какой урод не слил «Дымящемуся пистолету» [13] .

– Причина смерти?

– Как у всех прыгунов. Обильное кровотечение. Перелом шеи, рваные раны сердца, множественные переломы ребер и перелом черепа. Пролежала мертвая несколько дней. С месяц назад поступила в какую-то пафосную частную клинику на севере. Оттуда сообщили о ее исчезновении. За десять дней до прыжка.

13

…слил «Дымящемуся пистолету». – «Дымящийся пистолет» (The Smoking Gun, с 1997) – основанный бывшими репортерами The Village Voice Уильямом Бэстоном и Дэниэлом Грином и графическим дизайнером Барбарой Глаубер веб-сайт, главным образом публикующий разоблачительные материалы, касающиеся исторической и современной преступности.

Я вытаращился:

– Почему? Она сбежала?

Шерон кивнула:

– Медсестра подтвердила, что в одиннадцать вечера Александра была в палате, свет не горел. А в восемь утра ее уже не было. И зафиксирована всего одной камерой слежения – какой-то бред, клиника напичкана камерами, как Пентагон. Лица не видно. Просто девушка в белой пижаме бежит по газону. И с ней мужчина.

– Кто?

– Неизвестно.

– Почему она легла в клинику? Наркотики?

– По-моему, никто так и не знает, что с ней было. Там в конверте медицинское освидетельствование.

– Когда клиника заявила о пропаже?

– Тридцатого сентября. В рапорте есть.

– А прыгнула она?..

– Поздно вечером десятого октября. Одиннадцать вечера, полночь.

– И где она шлялась эти полторы недели?

– Никто не в курсе.

– А на кредитках ее шевелилось что-нибудь?

Шерон помотала головой:

– И мобильный тоже был отключен. Догадалась не включать. Видимо, не хотела, чтоб ее нашли. За все десять дней ее точно видели всего раз. Когда обнаружили тело, она была в джинсах и футболке. В кармане пластиковый номерок. Сзади дерево выгравировано. Выяснили, откуда взялся, – из ресторана «Времена года». Знаешь, заведеньице на Парк-авеню?

Я кивнул. «Времена года» – один из самых дорогих ресторанов города, говоря точнее – заповедник редкой дикой фауны. Платишь непомерный входной взнос ($45 за крабовые тефтели), дабы понаблюдать – но ни в коем случае не потревожить – процесс питания и боевые ритуалы нью-йоркских привилегированных и властительных кругов, демонстрирующих узнаваемые признаки своей видовой принадлежности: закаменевшие лица, ширящиеся плеши, стального оттенка костюмы.

– Девчонка-гардеробщица ее опознала, – пояснила Шерон. – Александра пришла около десяти, но спустя несколько минут убежала без пальто и уже не вернулась. А через пару часов прыгнула.