Ночное Солнце

Рифмы выплывали из груди глубоководными черными рыбами и, срываемые горячим ветром, пеплом уносились с пересохших губ.

..Заплетенные ветрами

Заговорены водой

Заклейменные огнями

Зацелованы землей

Я вел последний круг, позади рысью кралась тишина, а впереди бился и трепетал живой огонь.

И пальцы, послушные истинной воле, медленно тянули нож.

Потому что в конце всегда надо ставить точку, а руны рисуют только кровью.

Тем паче THURISAZ.

Руну Врат.

Я шел, и никому не было дела до почти обезумевшего крика на краю сознания.

Это было неважно.

Я шел.

..Разомкну я все запоры..

Шаг, и я обхожу окаменевшего Фанеру, ни разу не шелохнувшегося с тех пор, как я начал говорить.

..Разомкну я все замки..

Шаг..

Нож, выскользнув из ножен, бесшумно вспарывает воздух, и серебристой щукой выплескивается из темноты в красноватый сумрак.

..Ради силы,

ради воли..

Последним шагом я замыкаю спираль и, развернувшись, приседаю на корточки.

Напротив Фанеры, застывшего памятником самому себе.

Он молчит, опустив руки на рифленый рисунок люка.

В левой зажат листок какой-то дряни, правая пуста.

Перевернутая свастика ржавым пауком прилипла к его ладоням. И мне чудится, будто концы ее чуть-чуть подрагивают. Словно от еле сдерживаемого голодного нетерпения.

Я гляжу в глаза Фанеры, живые черные омуты на осыпающемся ослепительной известью лице.

Гляжу, пытая взглядом собственное отражение в неимоверно расширившихся зрачках друга.

На гладкой шкуре ножа, уютно пристроившегося в ладони, плясали багровые блики еще не пролитой крови и мы оба молчали.

Я, потому что..

А Фанера..

Не знаю..

Последние слова, капля и соломинка, жгли мне гортань, кривили губы и рвались в..

Но я молчал.

И тишина девятым валом вздыбилась за спиной, грозя распороть обезумевшей струной весь мир на куски.

Я молчал.

Мое отражение тысячью брызг разлетелось во все стороны, и Фанера еле заметно наклонил голову.

Так надо.

Клинок поплыл к свече и одновременно Фанера потянулся правой ладонью к трепещущему пламени.

Черным..

Облегчено выдохнул я, и нож поплыл быстрее.

Именем..

Володя, улыбаясь уголками рта, вытянул руку и накрыл пальцами пляшущий огонек.

Пламя, пригнувшись сначала, в следующий миг светлым ореолом овеяло преграду.

Тоски..

Последнее слово, зацепившись за зубы, закружилось шипастой снежинкой, скользнуло по лезвию ножа, и, оттолкнувшись от ладони Фанеры, черным мотыльком упало в огонь.

Игривый янтарный язычок взметнулся вверх, обвивая живую плоть, и истаял в воздухе, оставив лишь тонкую струйку дыма, тянущуюся к земле.

И мы с ночью упали в обнимку.

..Лицо вспыхнуло резкой болью, словно кипятку на щеку плеснули, и сквозь толстый слой ваты, непонятно как оказавшейся у меня в ушах, донеслось:

– ..ок, ты живой? Сашок? Или где?

– Местами - вяло ворочая языком, пробормотал я.

И, открыв глаза, приподнялся на локтях. Дабы оценить обстановку.

Скопившийся в голове туман начал потихоньку рассеиваться, видимо, улетучиваясь через неизвестные науке отверстия.

– Убери руку с моего пульса, я еще слишком живой для тебя. Не дождешься, некрофил.

Встревоженная физиономия Фанеры, нависающая надо мной, при этих словах гнусно ухмыльнулась и разом вернула себе прежнее пофигисткое выражение.

– Живой - со странным удовлетворением сказал он.

А жаль. Редко когда выпадает возможность безнаказанно съездить другу по фэйсу. Но ничего, щас я еще раз врежу, прриготовься. Ты что это, скотина такая, сделал? А?

Я горько вздохнул и, с трудом поднявшись, принялся отряхивать испачкавшийся маскхалат.

Подумать только, единственный выходной маскхалат и тот в грязи.

Как же я на банкеты и рауты теперь ходить то буду?

Отряхивался я долго и вдумчиво. И у Фанеры что-то лопнуло. Возможно и терпение..

– Ну, так я жду ответа на поставленный мною?
– грозно произнес он. Вернее, ему казалось, что грозно.

Я вздохнул еще раз, бесполезно, надо в химчистку, и честно признался:

– Не знаю.

– Не знаешь?!
– с плохо скрываемым изумлением повторил Фанера.

Смешной человек, он мне не поверил.

– Ну, я пошутить хотел, пошутить. Придурок я, ты уж прости, что мешал. Не знаю, что случилось. Меня как будто потянуло и..

Я запнулся, не в силах состыковать ускользающие верткие слова в мало-мальски понятную фразу.

Как собака, ей богу. Все понимаю, а сказать не могу.

Фанера, поглядев на мои лексические муки, махнул рукой и вздохнул:

– Так и быть, прощаю, пиит. Что с тебя взять, ты ж из-за угла, пыльным мешком да не один раз к тому же. Но будешь еще под руку говорить, пришибу. И, блин, предупреждай, когда на тебя стихотворное настроение накатит. Чтоб я спрятаться успел.

Эриль, забодай тебя копыто.

– На себя посмотри - машинально огрызнулся я.
– Если б не я, ты б еще часа два за воздух как припадочный хватался.

Концовка фразы сосулькой застряла в горле, когда до меня дошло, что именно сказал Фанера.

– Ты хочешь сказать, что я, то есть мы ..короче, открыли ? прокашлявшись, с трудом выдавил я.

И попятился, увидев его безумные глаза.

– Саша - вкрадчивым шепотом начал он.
– Видит Тот, Кто Есть, я не хочу. Но если ты задашь еще хотя бы один вопрос, хотя бы один - ТО Я ТЕБЯ УБЬЮ! ИДИОТ!

Да, мы открыли! Благодаря тебе, обормоту. И хватит об этом! А теперь молчи и жди! Чего руку тянешь?!

Спросить хочешь?

– Дяденька Гудрый Мудвин, Великий и Ужасный, а кого мы ждем?