Ночной кошмар (Властители душ)

Повернувшись к Бобу Торпу, застывшему в дверях, Пол велел:

– Звоните доктору Трутмену.

Повторять было не нужно. Торп кинулся к телефону.

Взяв женщину за локоть правой руки. Пол сказал:

– Давай-ка оставим вилку в покое. Ты ее теребишь, а от этого только хуже.

Она подняла голову, но смотрела куда-то сквозь него. Из-за темных волос и глаз ее лицо казалось особенно бледным. Она не переставала кричать, издавая завывание, скорее похожее на звериное, чем на человеческое; и даже вряд ли понимала, где она и кто рядом.

Он попытался освободить из ее пальцев черенок вилки.

Стоявшая рядом Дженни проговорила:

– О Господи!

– Попридержи ее, - попросил он.
– Не позволяй ей ухватиться снова за вилку.

Дженни схватила девушку за кисть правой руки и сказала:

– Боюсь, мне станет плохо.

Если бы она упала в обморок. Пол не упрекнул бы ее за слабость. В крошечной кухонке ресторана, с потолком, нависавшим всего в нескольких дюймах у них над головой, вопли становились все нестерпимее. Вид этой тоненькой руки, пригвожденной острой вилкой к столу, был ужасен, словно из ночных кошмаров. Мутило от смеси сильных запахов - ветчины, ростбифов, жареного лука, кипящего сала - и свежего, металлического привкуса крови. Тут любого бы вывернуло. Но он ответил:

– Тебе не может быть плохо. Ты же сильная девочка.

Она закусила нижнюю губу и кивнула.

Быстро, словно всегда ожидал чего-то подобного, Пол схватил висевшее на крючке полотенце и прижал его к ранам. Оторвав от него кусок, с помощью деревянной ложки соорудил подпорку для левой руки официантки. Он прикрутил деревянную ложку к своей правой руке и положил левую на черенок вилки. Дженни он велел:

– Иди, поддержи подпорку.

Как только ее правая рука освободилась, официантка снова попыталась добраться до вилки. Она вцепилась в кулак Пола.

Дженни держалась за черенок ложки.

Нажав на раненую руку девушки. Пол резко дернул за вилку, которая вошла не только в плоть официантки, но и почти на полдюйма в дерево, и одним точным быстрым движением вытащил зубцы вилки из руки. Потом бросил вилку и придержал девушку, чтобы она не упала. Колени ее стали подгибаться; еще бы, подумал он.

Пока он укладывал молодую женщину на пол, Дженни заметила:

– Бедняжка, должно быть, ужасно страдает. Казалось, именно эти слова и прекратили истерику, в которой пребывала официантка. Она перестала издавать жуткие вопли и заплакала.

– Не понимаю, как такое можно было сотворить, - сказал Пол, успокаивающе поглаживая женщину.
– Она воткнула в руку вилку с невероятной силой. Буквально пригвоздила себя к столу.

Дрожа, всхлипывая, официантка пролепетала:

– Случайность.
– Она прерывисто вздохнула, и, застонав, покачала головой.
– Ужасная.., случайность.

Глава 6

Четырнадцать месяцев назад:

Четверг, 10 июня 1976 года

Труп обнаженного мужчины лежал в центре чуть наклоненного стола для вскрытий, расцвеченный кровавыми надрезами во многих местах.

– Кто это?
– спросил Клингер.

– Он работал на Леонарда, - отозвался Салсбери.

Комната, в которой находились они трое, освещалась лишь двумя лампами под колпаками, подвешенными в центре потолка над прозекторским столом. Три стены были заставлены компьютерным оборудованием: пультами управления, мониторами, блоками питания. Вспыхивающие и мерцающие огоньки работающей электроники зловеще мигали зеленым, голубым, желтым и бледно-красным в окружающей полутьме. Девять телевизионных дисплеев - большие кубы с лучевыми трубками - были закреплены высоко на трех стенах, а четыре экрана были установлены на потолке; и все они излучали слабое голубовато-зеленое свечение.

В этом жутком освещении распростертое тело было похоже не на тело обычного человека, а скорее на бутафорский манекен из фильма ужасов.

Кротко, почти преисполнившись благоговения, Даусон произнес:

– Его звали Брайен Кингман. Он состоял в моем личном штате.

– Долго?
– поинтересовался Клингер.

– Пять лет.

Покойному было около тридцати, его тело отличалось прекрасным сложением. Он умер семь часов назад, и признаки разложения начали проявляться: кровь стекла в нижнюю часть тела, застаиваясь в голенях, бедрах, ягодицах, которые были пурпурного цвета и уже отчасти тронуты тлением. Лицо, напротив, посерело, черты заострились. Руки были вытянуты вдоль тела, ладони наружу, пальцы искривлены.

– Он был женат?
– спросил Клингер. Даусон покачал головой: нет.

– Семья?

– Вырастившие его бабушка с дедушкой умерли.

Братьев и сестер нет. Его мать умерла родами, а в прошлом году погиб в автокатастрофе его отец.

– Тетки и дядья?

– Близких нет.

– Подружки?

– Ни одной, которой бы он был увлечен всерьез или которая бы всерьез увлекалась им, - отвечал Даусон:

– Потому-то мы его и выбрали. Если он исчезнет, никто особенно не позаботится разыскать его.

Некоторое время Клингер обдумывал услышанное. Потом спросил:

– Вы предполагали, что эксперимент его убьет?

– Мы не исключали этой возможности, - поправил Огден.

Мрачно усмехнувшись, Клингер заметил:

– И вы были правы.

Что-то в тоне генерала взбесило Салсбери.

– Тебе были известны ставки, когда ты связался с Леонардом и со мною.

– Да уж, разумеется, - согласился Клингер.

– Тогда не веди себя так, словно смерть Кингмана - единственно на моей совести. Вина лежит на всех нас.

Нахмурившись, генерал возразил:

– Огден, ты меня не так понял. Я вовсе не думаю, что ты, или Леонард, или я вообще в чем-то виноваты. Этот человек - лишь машина, которая разбилась. И ничего больше. Мы всегда достанем другую машину. Ты чересчур чувствителен, Огден.

– Бедный мальчик, - вымолвил Даусон, печально разглядывая тело.
– Он готов был на все ради меня.

– Он и доказал это, - сказал генерал, задумчиво оглядывая мертвеца.
– Леонард, у тебя в этом доме семеро слуг. Кто-нибудь из них знал, что Кингман был здесь?

– Вот уж вряд ли. Мы тайно его сюда привезли.

Тринадцать месяцев это крыло дома в Гринвиче было абсолютно изолировано и никак не сообщалось с остальными двадцатью комнатами. К крылу пристроили новый отдельный вход, а все замки поменяли. Слугам объявили, что под эгидой "Фьючерс" в доме проводятся совершенно безопасные эксперименты, а предпринятые предосторожности необходимы, чтобы исключить возможность промышленного шпионажа.

– А домашняя прислуга все еще любопытствует насчет того, что здесь происходит?
– спросил Клингер.