Ночной кошмар (Властители душ)

Он сидел, положив руки на стол.

На первый взгляд, думал Пол, Сэм мог показаться черствым и жадным. Он весил сто шестьдесят фунтов, отличался крепким сложением и был широк в груди и плечах. Рубашка с короткими рукавами не скрывала мощные предплечья с бицепсами. Его загорелое лицо было покрыто морщинами, а глаза напоминали кусочки серого сланца. Несмотря на густые седые волосы и бороду, он не был похож на доброго дедушку, его вид скорее внушал опасение, и в свои пятьдесят пять он выглядел на десять лет моложе.

Однако его суровая внешность была обманчива. На самом деле он был добрым и нежным человеком и обожал детей. Похоже, он чаще раздавал конфеты, чем продавал их за деньги. Пол никогда не видел его сердитым, никогда не слышал, как он повышает голос.

– Когда ты приехал?

– Это наша первая остановка в городе.

– Ты не сообщил в письме, как долго пробудешь здесь в этом году. Недели четыре?

– Я думаю, шесть.

– Чудесно!
– Серые глаза Сэма весело заблестели. Но тому, кто не знал его хорошо, выражение, появившееся на его лице, могло бы показаться зловещим.
– Ты останешься ночевать у нас, как обычно? Не собираешься идти в горы сегодня?

Пол покачал головой.

– Нет. Скорее всего, завтра. Мы в пути с девяти часов утра. У меня нет сил разбивать лагерь сегодня.

– Тем не менее, ты хорошо выглядишь.

– Сейчас мне хорошо оттого, что я здесь, в Черной речке.

– Тебе был нужен этот отпуск, правда?

– Да, очень.
– Пол отпил немного пепси.
– Я до смерти устал от пуделей-гипертоников и сиамских кошек с глистами.

Сэм улыбнулся.

– Я тебе уже сто раз говорил: ты не станешь настоящим ветеринаром, если работаешь в пригороде Бостона. Там ты всегда будешь сиделкой у Нервных домашних любимцев и их не менее нервных хозяев. Перебирайся в деревню. Пол.

– Ты думаешь, я должен заниматься коровами и лошадьми, принимать у них роды?

– Совершенно верно.

Пол вздохнул.

– Наверное, я когда-нибудь так и сделаю.

– Ты должен вывезти детей из города на природу, где чистый воздух и свежая вода.

– Наверное, я так и сделаю.
– Он посмотрел в глубину магазина, на дверь за занавеской.
– А Дженни здесь?

– Я все утро выписывал рецепты, и сейчас она разносит лекарства. Я думаю, что за последние четыре дня я продал лекарств больше, чем обычно продаю за четыре недели.

– Эпидемия?

– Да. Инфлюэнца или грипп, как тебе больше нравится.

– А как называет это доктор Трутмен? Сэм пожал плечами.

– Он точно не знает. Думает, что это какой-то новый вид вируса гриппа.

– А что он прописывает?

– Антибиотик общего действия. Тетрациклин.

– Это не очень эффективно.

– Да, но эпидемия просто ошеломительная.

– А тетрациклин помогает?

– Еще слишком рано говорить об этом.

Пол посмотрел на Рай и Марка.

– Здесь они в большей безопасности, чем где-либо, - сказал Сэм.
– Дженни и я, мы единственные во всем городе, кто еще не заболел.

– Если я заберусь в горы и оба ребенка там заболеют, чего я должен ожидать в этом случае? Тошноту? Лихорадку?

– Нет, ничего подобного. Они будут просто дрожать по ночам.

Пол в недоумении склонил голову.

– Черт меня возьми, если я хоть что-нибудь понимаю.

Брови у Сэма сошлись на переносице в широкую белую полосу.

– Просыпаешься среди ночи, как будто увидел страшный сон. Тебя так жутко трясет, что даже невозможно ни за что уцепиться. Ты едва в состоянии ходить. Сердце стучит как бешеное. Обливаешься потом, словно у тебя очень высокое давление. Все это продолжается около часа, затем исчезает бесследно. После этого ты весь день чувствуешь себя разбитым.

Пол нахмурился и сказал:

– Это не похоже на грипп.

– Это ни на что не похоже. Но эта зараза просто косит людей. Некоторые заболели во вторник ночью, большинство присоединились к ним в среду. Каждую ночь они просыпаются и трясутся, а потом целый день ощущают слабость и усталость. Здесь очень мало найдется людей, которые бы хорошо спали на этой неделе.

– Доктор Трутмен консультировался еще с кем-нибудь по этому поводу?

– Ближайший врач живет в шестидесяти милях отсюда, - сказал Сэм.
– Вчера Трутмен обратился в Комитет по здравоохранению, попросил направить кого-нибудь из своих врачей сюда. Но они не могут никого прислать раньше понедельника. Я подозреваю, что они не очень-то волнуются по поводу эпидемии ночной дрожи.

– Эта дрожь может быть лишь верхушкой айсберга.

– Возможно. Но ведь ты знаешь наших бюрократов.
– Сэм заметил, что Пол снова смотрит на Рай и Марка, и сказал:

– Знаешь, не беспокойся об этом. Мы будем держать детей подальше ото всех, кто болеет.

– Я думал пригласить Дженни в кафе Альмена. Мы собирались вместе поужинать.

– Если ты подхватишь грипп от официантки или какого-нибудь посетителя, то потом можешь заразить детей. Обойдетесь без кафе. Пообедайте здесь. Ты знаешь, что я самый лучший повар в Черной речке.
– Пол колебался. Мягко посмеиваясь и поглаживая рукой бороду, Сэм сказал:

– Мы поужинаем рано, в шесть часов. Потому у вас с Дженни будет много времени. Попозже можете отправиться на прогулку. А если останетесь дома, я и дети, мы не будем вам мешать.

Пол улыбнулся.

– Что у нас в меню?

– Маникотти.

– Кому оно нужно - это кафе Альтмена? Сэм одобрительно кивнул.

– Только самому Альмтену.

– Рай и Марк, ожидая одобрения Сэма, торопились показать ему подарки, которые они себе выбрали. Марк набрал комиксов на два доллара, а Рай понравились две тонких книжечки. У каждого был еще пакетик с конфетами. Полу показалось, что голубые глаза Рай светятся каким-то особенным светом. Она улыбнулась и сказала:

– Папочка, это будут самые лучшие каникулы в жизни!

Глава 2

Тридцать один месяц тому назад:

Пятница, 10 января 1975 года

Огден Салбсери приехал за десять минут до назначенной на три часа встречи, что было характерно для него.

Леонард Даусон, президент и главный акционер компании "Фьючерс Интернешнл", не сразу пригласил Салбсери в кабинет. Фактически он заставил его прождать до трех часов пятнадцати минут. Это, в свою очередь, было характерно для Даусона. Он никогда не позволял своим партнерам забывать, что его время гораздо более ценно.

Когда, наконец, секретарь Даусона проводила Салсбери в кабинет, то это выглядело так, словно она поводила его к алтарю в молитвенной тишине храма. Отношение ее к этому месту было благоговейным. Внешний офис занимал Мьюзак, а здесь царила полная тишина. В комнате было не очень много вещей: темно-синий ковер, две темные картины, писанные маслом, на белой стене, два стула по одну сторону стола и один - по другую, столик для кофе, ярко-синие бархатные портьеры, которые обрамляли окно со слегка затемненными стеклами площадью в семьдесят квадратных футов, выходившее на центральную часть Манхэттена. Секретарь удалилась почти так же, как церковный служитель покидает святилище.