Ночной Орел (сб. ил. Л.Фалина)

Когда делегация вошла в сад и обнаружила, что патер не отдыхает, а в одних трусах и майке обрызгивает деревья химическим раствором против вредителей, счетовод Фоусек еще больше обозлился. Он первым приблизился к трудолюбивому служителю культа, напоминавшему теперь скорее борца с арены, чем священника, и раздраженно сказал:

— Привет, гражданин Халупа! Мы к вам по делу.

— Добрый день, пан патер! — приветствовал Халупу учитель.

Последней приблизилась тетушка Луиза и умильно пропела:

— Бог помочь, ваше преподобие! Трудитесь в поте лица? Это хорошо, очень хорошо! Бог любит труды праведные!

Преподобный Халупа осмотрел странную делегацию с приветливой улыбкой, отложил свою брызгалку и, обтерев обильный пот с загорелого лица, ответил:

— Добро пожаловать, друзья! Чем могу быть полезен?

— У нас к вам дело, — холодно сказал Фоусек.

— Очень щекотливое и деликатное дело, пан патер, — присовокупил Добеш.

— Избавьте нас от проклятого сатаны, ваше преподобие! Житья от него нет, окаянного! Почитай, каждую ночь орудует в кузнице!.. — заголосила тетушка Луиза.

— Погодите, мамаша, успокойтесь! — остановил ее преподобный Халупа и обратился затем к счетоводу и учителю: — Значит, вы пришли по вопросу о чертях в старой кузнице? Я слышал эту побасенку, но не придавал ей значения. Неужели эти слухи основаны на фактах?

— Да, именно на фактах! — загремел Фоусек. — На самых достоверных фактах! И это тем более возмутительно в наше время, гражданин Халупа. Я хотел сказать — в наше просвещенное время. Как старый атеист и убежденный безбожник, я заявляю вам самый категорический протест и требую немедленного…

— Ах, что вы, Фоусек! — воскликнул Добеш и схватил счетовода за руку. — Что вы такое говорите? Разве можно так?.. Извините, пан патер! Мы, так сказать, официальные лица, уполномоченные довести до вашего сведения некоторые странные факты, имеющие место в заброшенной кузнице и вызывающие брожение умов среди нашей грашковской общественности, и одновременно просить вас принять меры для устранения оных, согласно вашим полномочиям и сану и, так сказать…

Тетушка Луиза, по-видимому решила, что учителю ни за что не закончить начатой фразы, и поэтому она поспешила ему на помощь, заголосив еще более истошно:

— Я сама его, проклятого, видела, ваше преподобие, сама и первая! Мы с Веткой его видели! И рога и борода у него, и кует там цепи для грешников! И воет ужасть как! С самой весны я ни одной ноченьки глаз не сомкнула! Избавьте нас, ваше преподобие, от такой напасти! Освятите поганое место! Век за вас будем бога молить всей артелью!..

— Понимаю, друзья, — сказал Халупа серьезно. — Все понимаю!.. Но чего же нам стоять на солнцепеке? Пойдемте в беседку и там все обсудим. Вы, тетушка Луиза, уже не раз мне рассказывали на исповеди, как видели нечистого. Я знаю вашу историю с козой. Вы ничего мне не скажете нового. Ступайте к моей стряпухе и скажите ей, что я велел вам подать кофе и сладких булочек.

— Но ведь я, ваше преподобие, тоже уполномоченная! — воскликнула тетушка Луиза, огорченная столь бесцеремонной отставкой.

— Ступайте! — нахмурился патер. — Вы и так взяли грех на душу, когда подглядывали за дьяволом. Нечего вам еще говорить о нем!

— Иди, иди, старая, не артачься! И без тебя управимся! — приказал Фоусек, считавший себя главой делегации.

— В самом деле, пани Луиза, идите себе, отдохните, кофейку попейте. А потом мы зайдем за вами, — ласково сказал учитель.

Тетушка Луиза покорилась и, бросив на мужчин испепеляющий взгляд, ушла в дом отводить душу за кофе с булочками. А счетовода и учителя патер повел в глубь сада.

В прохладной зеленой беседке патер усадил гостей за врытый в землю стол и выволок из-под скамьи ящик с пивом. Откупорив три бутылки, он сказал:

— Стаканов тут не употребляю. Будем пить из горлышка. Потому я и отправил тетку Луизу, чтобы она сплетен по деревне не разносила… Ну, будем здоровы, друзья!

— Будем здоровы! — сказали Фоусек и Добеш, дружно взявшись за бутылки.

С минуту в беседке лишь булькало холодное пиво. Осушив свою бутылку до дна, Фоусек удовлетворенно крякнул и принялся рассматривать бутылочную этикетку. Потом примирительно заметил:

— Отличное пиво, гражданин Халупа! Настоящее пильзенское.

— Да, пиво на редкость приятное. И где вы его только достаете, пан патер? — сказал Добеш, вытерев губы платочком.

— Из Пильзена, друзья, прямо из Пильзена! — весело подмигнул преподобный Халупа, но тут же посерьезнел и добавил: — Однако приступим к делу. Насколько я вас понял, друзья мои, слухи о том, что в кузнице близ леса поселились черти, оказались правдивыми и наши грашковские власти решили избавиться от них при моем содействии. Так обстоит дело?

— Так, — сказали Фоусек и Добеш.

— Кроме того, — продолжал патер, — я догадываюсь, какие мотивы заставили ваше руководство отказаться от вмешательства районного начальства, милиции, суда и прочего. Мотивы эти — боязнь огласки и скандальной известности в районном масштабе. Так?

— Да, да, именно так!

— И, наконец, насколько я понял, черти в кузнице представляют для населения Грашки прямое неудобство. Они не дают спать тетушке Луизе, развращают воображение детей, совращают молодежь, отвлекают хлеборобов от работы и настраивают стариков против артели. Короче говоря, черти безусловно мешают прогрессу в Грашке и как элемент реакционный и темный подлежат полному и немедленному уничтожению. Так я вас понял, друзья мои?

— Так, так! — закричали оба делегата, дивясь уму и догадливости этого служителя культа.

— Хорошо, — сказал преподобный Халупа. — А теперь прошу ответить на ряд вопросов. Вопрос первый: видел ли кто-нибудь чертей в кузнице, кроме тетушки Луизы?

— После тетушки Луизы, пан патер, никто из Грашки не подходил так близко к кузнице ни днем, ни тем более ночью, — ответил учитель.

— Ясно. Вопрос второй: пытались ли грашковские власти установить, что именно куют черти в кузнице?

— Нет, не пытались! — отрезал Фоусек, начинающий подозревать, что патер просто над ним издевается, и приходя от этой мысли в озлобление. — Не пытались! Но мы все видели с чердака тетки Луизы, что в кузнице по ночам кипит работа, пылает горн, звенит железо! Это знают все, и поэтому я категорически…

— Минутку, пан Фоусек, только одну минутку! А потом можете протестовать сколько вашей душе угодно, — остановил его преподобный Халупа. — Я хотел еще вот что спросить: как в артели обстоит дело с подготовкой машин к уборке урожая?