Ночной Орел

Никто не отозвался. Пошарив руками вокруг себя не обнаружив ничего, кроме пустоты, Коринта догадался, что они уже летят. Он снова позвал Кожина. Не получив ответа, стал ощупывать верёвку. Подтянувшись, дотронулся до Кожина. Сержант был ещё без сознания. Пощупав у него пульс, Коринта успокоился: всё в порядке, скоро и Кожин придёт в себя.

Самого полёта Коринта не чувствовал, а темнота не позволяла ориентироваться. Прохладный воздух чуть заметно гладил лицо и руки. Потом на них стала оседать влага. «В тучи вошли», - догадался Коринта.

Прошло минут десять, и вдруг словно какая-го завеса распахнулась и исчезла. Коринта увидел под собой бескрайнее звёздное небо. Именно под собой, а не над собой. И чувство у него было, что он не вверх взлетает, а падает вниз, в бездонную звёздную пропасть. Снова почувствовал дурноту, Коринта закрыл глаза, но в это время послышался голос Кожина:

– Доктор, доктор, где вы?

– Здесь, Иван!

Коринта подтянулся к Кожину и взял его за руку. Она была холодна как лёд.

– Как самочувствие, Иван?

– Скверно, доктор. Этот ваш агравин ужасная гадость!... Мы что, связаны?

– Да, связаны. Как альпинисты. Это я заранее придумал, чтобы нас не унесло в разные стороны.

– А на какой мы высоте?

Не имею понятия, Иван. Полосу туч мы уже прошли. Значит, высота два, а то и три километра.

– Если не больше!
– отозвался Кожин.
– Становится трудно дышать, и холод собачий! Бр-рр! Раньше я никогда не залетал на такую высоту... Доктор, вы слышите меня?

– Слышу, Иван. Я тоже весь закоченел.

– До каких же пор мы будем подниматься, доктор?

Вы правильно рассчитали дозу?

– Правильно, Иван, успокойтесь. Ещё четверть часа, и мы пойдём на снижение!

– Боюсь, как бы с нами не вышло такой же истории, как с Лариш-Больцем или с эсэсовскими курьерами! За четверть часа, доктор, мы задохнёмся и превратимся в сосульки!

– Нужно прижаться друг к другу, Иван. Так мы сохраним тепло и дольше продержимся.- Они крепко обнялись и замолкли. Холод становился всё сильнее. Лёгкие с хрипом втягивали разрежённый воздух. Сначала бил озноб, потом пришло оцепенение и какое-то безразличное полуобморочное состояние. Ещё несколько минут, и наступила бы смерть. Но агравин вовремя ослабил своё действие, начался медленный спуск.

22

Приземление воздушных беглецов произошло тихо и незаметно. Они опустились на распаханное поле и несколько минут неподвижно лежали на мокрой рыхлой земле, не веря своему спасению. Говорить не хотелось. Оба чувствовали предельную слабость и какую-то странную сонливость. Казалось, густая ночная темень проникла в сознание и заполнила его чем-то липким, непреодолимым. Не чувствовалось ни холода, ни сырости.

Но вот на лицо, на руки хлынули водяные струи. Пошёл обильный весенний дождь. Беглецов сразу затрясло от холода. Они встали, молча развязали верёвку и, взявшись за руки, пошли, не думая о направлении. Ноги увязали в рыхлой земле, одежда быстро промокла насквозь. Пройдя метров двести, остановились отдышаться. Впервые заговорили.

– Где мы, доктор? — тихо спросил Кожин.

– Не знаю... Надо выбираться на дорогу...
– ответил доктор.

– Нам ведь надо в Кнежевесь...

– Да, в Кнежевесь.

Помолчали, прислушиваясь к монотонному шуму дождя, стараясь увидеть в непроглядной тьме хоть какой-нибудь ориентир. Откуда-то со стороны донёсся едва слышный стрекот автомобильного мотора.

– Там дорога, идёмте! — проговорил Кожин.

Ещё полчаса шли по вязкому полю, потом наткнулись на канаву, перебрались через неё и почувствовали под ногами твёрдый грунт шоссейной дороги.

Пошли налево, едва передвигая отяжелевшие от грязи ноги. Вдруг они увидели светящуюся точку, которая быстро приближалась без малейшего шума. Мимо проехал велосипедист. Кожин успел крикнуть:

– Эй, как пройти в Кнежевесь?

– А я как раз туда еду! — ответил звонкий мальчишеский голос, и всё стихло.

Беглецы пошли следом за велосипедистом. Мимо них несколько раз проносились машины с замаскированными фарами. Кожин и Коринта прятались от них в кювет. Пропустив машину, молча двигались дальше.

Дождь прекратился, но от этого стало ещё холодней. Часа через полтора где-то впереди пролаяла собака. Коринта вздрогнул.

– Иван!
– Он схватил товарища за руку.

– Что с вами, доктор?

– Иван! Я забыл, Иван!..

– Успокойтесь, доктор. Что вы забыли?

– Я забыл формулу агравина! Я забыл все реакции, все составные части! У меня ничего не записано, я всё держал в памяти!

– Это пройдёт, доктор. Вы всё вспомните!

– Нет. Иван. Я боюсь, что это вызвано агравином...

– Доктор, доктор, идёмте. Нам уже осталось немного!

– Иван, вы помните номер дома и пароль?
– глухо спросил Коринта.

– Ну, конечно, доктор! Номер дома...
– Кожин не договорил и растерянно умолк.

– Чего же вы, говорите! — крикнул доктор.

– Я забыл... И номер дома забыл, и пароль. Вы правы, я чувствую, что и с моей памятью что-то творится... Я не могу вспомнить имена друзей.

Это он, - пробормотал Коринта. — Это действует aги... ави... Как же его... Забыл!
–

– Пошли!
– крикнул Кожин и чуть не бегом бросился вперёд, не выпуская руки товарища..

Когда через полчаса они вошли в Кнежевесь, то начисто забыли и себя, и своё прошлое, и цель своего путешествия. Грязные, худые, с мучительным недоумением в глазах, они опустились на крыльцо первого попавшегося дома и в глубоком молчании просидели на нём до самого утра, тесно прижавшись друг к другу.

Утром их обнаружил местный стражник. Не добившись никакого толку от странных молчаливых бродяг, он повёл их к старосте деревни. Они не сопротивлялись. Коринта и Кожин понимали, о чём их спрашивают, но отвечать не могли. По дороге стали попадаться местные жители, школьники. Все с любопытством рассматривали грязных, измученных людей.

Вдруг одна девочка, шедшая с мальчуганом лет одиннадцати, бросилась к бродягам, обхватила одного из них ручонками и закричала:

– Папа! Папочка!

Мальчуган подбежал к ней и попытался за руку оттащить её: