Ночной скиталец

Розалин не ожидала от будущего мужа такого благородства, и еще более она не ожидала, что он будет произносить свои клятвы таким дрожащим и срывающимся голосом. Почти как будто… как будто он действительно верил в них.

«Смешно», — сказала она себе. Ланс любил ее не больше, чем она его. И она не намеревалась когда-нибудь оскорбить свой брак, отдавая тело другому мужчине. Только сердце. Но это твердое намерение мало успокоило ее совесть.

Она едва смогла посмотреть на себя в зеркало. Несчастная молодая женщина с немного растрепанными локонами, обрамляющими бледное лицо, казалась незнакомкой. Розалин склонилась ближе к стеклу в поисках каких-то следов своей прежней безмятежности, этой милой невинности, которую она всегда осуждала.

Вообразила ли она себе это, или действительно ее рот стал чуть жестче, какое-то лукавство появилось в глазах? Стал ли ее румянец более бесстыдным?

Розалин продолжала взволнованно разглядывать себя, пока ее не потревожил стук в дверь.

— Войдите, — растеряно ответила она, даже не побеспокоившись о том, кто это может быть. Сердце девушки подпрыгнуло, когда дверь со скрипом открылась, и ее новобрачный уверенно появился на пороге.

— Л-ланс! — Розалин отскочила от зеркала с таким виноватым видом, как будто муж застал ее нарумянивающей щеки для свидания с любовником.

Ланс улыбался, переступая порог, но, услышав вскрик Розалин, замер.

— Ты в порядке? — спросил он, нахмурившись. — Ты не подхватила простуду из-за нашей сумасшедшей прогулки под дождем?

— О, н-нет. Я в порядке, — заикаясь, ответила Розалин. Она боялась, что из них двоих Ланс пострадал больше от дождя, укрыв ее своим плащом, когда редкие капли превратились в стремительный поток.

Касторовая шляпа с загнутыми полями мало защищала от воды. Темные волосы Ланса все еще были мокрыми и взъерошенными, придавая ему вид воина, вернувшегося из самого пекла яростной битвы.

«Сюртук Ланса, скорее всего, испорчен», — подумала Розалин с мукой. Он снял его, но даже одетый только в рубашку, бриджи и вышитый жилет, производил незабываемое впечатление. Ошеломляюще привлекательный, волнующе мужественный. Одного его присутствия было достаточно, чтобы пробудить ее женственность.

Розалин осторожно двинулась к двери, думая, что, наверное, не очень мудро оставаться с ним в спальне. Несмотря на его обещания.

— Мне просто нужна секунда, чтобы освежиться, — сказала она. — Но я не сомневаюсь, что Нэнси страстно желает приготовить для нас свадебный завтрак. Возможно, мы должны…

— Нет нужды торопиться, — перебил ее Ланс, продолжая стоять в дверях. — Вэл и Мариус еще не вернулись из деревни. И я хотел бы провести несколько мгновений наедине с моей женой.

— О-о? — рука Розалин взволнованно поднялась к горлу, ее сердце выскакивало из груди от странного чувства, в котором смешались тревога и предвкушение.

— Это не то, о чем ты подумала, — быстро произнес Ланс.

— О-о, — Розалин наклонила голову, с ужасом осознавая, что это прозвучало почти разочарованно.

— Я обещал тебе… и… даже если бы я не… В общем, я вряд ли попытался бы… по крайней мере, не перед завтраком.

Ланс на самом деле запинался, произнося эти слова. Такого Розалин никогда не слышала от него, поэтому с удивлением подняла глаза, обнаружив, что надменный распутник казался более неуверенным в себе, чем она когда-либо видела.

Он успокоил себя, глубоко вздохнув.

— Вообще-то, мне нужно было увидеть тебя потому, что я забыл сделать… потому, что я не отдал тебе…

Ланс вошел в комнату, закрывая дверь. Его рука опустилась на кожаные ножны, которые он закрепил на талии. Знакомая золотая рукоять высовывалась из ножен, завораживающий кристалл сверкал даже в тусклом свете спальни.

Розалин почувствовала, что побледнела. Вот оно, свидетельство того волнующего воздействия, которое Ланс производил на нее: он мог появиться на ее пороге с мечом Сент-Леджеров, пристегнутым к бедру, а она даже не заметила этого. До сих пор.

Когда он вынул великолепный клинок из ножен, сердце девушки упало. Она знала, что последует за этим, и страшилась этого.

Ланс прочистил горло и протянул тяжелый меч Розалин.

— Есть давний обычай: наследник Замка Леджер преподносит своей невесте…

— О, нет, пожалуйста, — сказала Розалин, пятясь назад. — Я не хочу этого.

Казалось, Ланса расстроили слова девушки, но он поторопился заверить ее:

— Я знаю, что ты должна думать, Розалин. Эта проклятая вещь уже подвергла тебя достаточной опасности. Но я дам тебе сундук, в котором всегда запирал меч. И клянусь, ни один вор в мире не осмелится нарушить границы Замка Леджер.

— Я боюсь не этого.

— Тогда чего, любимая?

Любимая? Розалин вздрогнула. Когда Ланс стал называть ее так? Она поспешно сделала еще один шаг назад.

— Я не могу принять меч, потому что знаю, что это должно означать. Твой брат сказал мне.

— Спасибо, Святой Валентин, — пробормотал Ланс. — Как всегда кстати.

Он сделал еще одну попытку подойти, но тут же издал раздраженный возглас, когда Розалин быстро отскочила за пределы его досягаемости.

— Розалин, это еще один чертовски нелепый обычай моей семьи. Это ни черта не значит.

— Нет, значит! Если ты даешь мне этот меч, это значит, что ты вручаешь мне свое сердце и душу навечно. В нашем случае это едва ли приемлемо. Ты должен… должен…

«Должен сделать что?», — подумала Розалин, запнувшись и умолкнув. Сохранить меч и однажды отдать женщине, которую он полюбит, его истинной избранной невесте? Но предполагается, что это она. И теперь, когда Ланс женат на ней, он никогда не сможет вручить этот меч кому-то другому.

Розалин прижала ладонь ко лбу: голова кружилась от расстройства, чувства вины и смущения.

— Пожалуйста, — только и смогла прошептать она.

В течение долгого мгновения Ланс колебался, но затем с тяжелым вздохом опустил меч.

— Очень хорошо, — сказал он. — Не могу сказать, что виню тебя. Если бы кто-то предложил мне сердце и душу, подобные моим, я бы тоже не захотел их.

— О, нет, — в испуге воскликнула Розалин. — Я не имела в виду…