Ночной снайпер

— План — это, конечно, хорошо… Игнатий Петрович, вы привезли карту местности? — спросил он у эксперта.

— Вот, как вы просили… — Эксперт Поливанов достал карту и развернул ее перед Герой. Тот согнулся над ней и вдруг поймал на себе прямой, испытующий взгляд Лизы.

Ну да, думает, давать ли мне телефон и адрес, подумал он. А то, можно сказать, приказал ей. И сосредоточенно уставился на карту, стараясь собраться с мыслями.

— Судя по всему, мы где-то здесь, — сказал он. — Правильно?

Эксперт кивнул.

— Теперь найдем точку, где был убит Афанасьев… Здесь на карте исправительный лагерь, где он отбывал, не показан. Вы можете нанести его и отметить точку, где Афанасьев стоял перед гибелью, хотя бы приблизительно?

Поливанов снова кивнул, замерил линейкой на плане все расстояния и перенес их на карту.

— Вот здесь он стоял, вот место, где был убит.

— Думаю, эту карту следует присоединить к протоколу, — сказал Гера. — Непонятно только, почему вы сразу не отметили?

Эксперт криво усмехнулся, покачал головой:

— Спросите у моего начальника! И он вам скажет, что, если все планы наносить на карту, от нее ничего не останется. А карта у нас одна такая… И второй уже не найдешь… Кстати, Герман Николаевич, если я сейчас делаю для вас исключение, то это лишь означает, что объясняться с моим начальством будете вы сами.

— Хорошо, — поморщился Гера. — Объяснимся… Спасибо, это я действительно беру на себя. А теперь проведем, вернее, перенесем направление траектории пули, убившей Афанасьева…

Эксперт кивнул и перенес с помощью транспортира угол и линию выстрела из точки, где был убит Афанасьев, в сторону леса. Гера взял карту, сощурился, повертел ее так и этак.

— Какова ожидаемая ошибка?

— До пяти градусов, не больше. Это с учетом некоторой деривации…

Леня перехватил вопросительный взгляд Лизы и улыбнулся:

— Это боковое отклонение пули из-за вращения земли. Хотя деривация в нашем случае ничтожна…

— Значит, вот место, — продолжил Гера, — где линия пересекает автомобильную дорогу, правильно? Покажите, очертите с запасом сектор, где автобус мог свернуть с дороги в сторону, откуда последовал выстрел в направлении исправительного лагеря.

Он молча наблюдал, как это делает эксперт Поливанов.

— И последний вопрос: все-таки почему это не было вами сделано сразу?

— Спросите чего полегче, — усмехнулся Поливанов и мельком взглянул на Лизу.

— Этот разговор останется между нами, — сказал Гера с нажимом.

— А кого нынче волнуют глухари? — сказал Поливанов. — В смысле, глухие дела, — добавил он.

— Мы их у себя тоже так называем, — кивнул Гера.

— Значит, не хуже меня понимате. От них никому ни холодно ни жарко, верно? Не пойманы, не разоблачены преступники — ну и что? Кого это сегодня волнует? Сейчас везде так. Зато меньше хлопот. Поймаем, ну и что с ними дальше делать, если те же присяжные возьмут, и пожалеют, и оправдают? Или суд потребует дорасследования, а то и отпустит под хороший залог, а их потом ищи-свищи.

— И тем не менее продолжим, — сказал Гера после паузы. — Теперь мы видим, где примерно автобус мог свернуть с основной дороги в лес. Там мы и постараемся до темноты найти огневую точку. Возражения есть?

Он внимательно посмотрел на Леню Барышникова, на Лизу, потом перевел взгляд на Поливанова.

— А чего время терять? — сказал Поливанов. — Поехали. Пара километров до этого сектора, откуда, возможно, стреляли. Машины здесь ездят редко, еще реже съезжают с дороги в лес. Дотемна можно вполне успеть.

Они проехали около двух с половиной километров, когда Леня воскликнул и указал рукой:

— Вон там! Видите? Следы колес!

Они увидели в траве две колеи, смешанные с глиной, здесь же поломанные ветки кустов.

Барышников выбрался из машины, пригляделся. Потом достал гипсовый слепок рельефа задней правой шины и приложил ее к следу.

— Один к одному, на глаз видно.

— Дальше мы пойдем пешком, — сказал Гера. — Идем рядом с колеей, чтобы не испортить…

Так они дошли до поляны, где стояли высокие сосны и откуда уже был виден исправительный лагерь.

— Я хоть и не снайпер, но стрелял бы оттуда, — Леня указал на сосну с развилкой. — Пока светло, давайте посмотрим, есть ли следы.

— А что долго искать, вон лежит винтовочная гильза! — сказал Поливанов, кивнув на приподнятое корневище сосны, где в траве лежала медная гильза.

— Только аккуратно! — сказал Леня. — Там могут быть отпечатки пальцев стрелка.

Лиза сразу подала ему целлофановый пакет. Тот достал спичку и, поддев пулю за горловину, поднял ее из травы и переложил в пакет.

— Хорошо бы найти следы… — Гера огляделся. — Вот, вроде здесь они топтались, видите, в песке?.. — он указал на выемку, где была чистая глина и виднелись следы.

— Отдельных, четких линий нет, не разобрать… — Барышников с Поливановым склонились над выемкой.

— Все равно! — настаивал Гера. — У нас есть следы подозреваемых в Москве. Даже небольшие фрагменты можно сравнить и сопоставить. Вполне возможно, что они те самые…

Барышников снова достал небольшой мешок с сухим гипсом, сделал в банке раствор и стал делать слепки. Гера тем временем достал бинокль и стал смотреть в сторону лагеря. Потом взглянул на часы.

— Скоро там построение, — сказал он Поливанову. — Дождемся… Мы же знаем теперь, с точностью до полуметра, где стоял убитый. И посмотрим с точки зрения снайпера. Замерим угол, под которым был сделан выстрел, запишем его в протоколе, и, если это совпадет с тем, что в вашем плане, на этом на сегодня — все…

Лиза смотрела на него исподлобья. Гера отвел взгляд, сел на траву, под сосну.

— Наверх, может быть, слазить? — спросил Поливанов, пока Леня заливал гипсом следы. — До развилки? Может, там что найдется от нашего снайпера? Мало ли?

И достал свою лупу.

— Что там теперь найдешь… — махнул рукой Гера. — Дожди были, верно? Впрочем, полезайте, если так хочется. Может, и дождетесь там построения, чтобы прямо оттуда замерить угол.

И сел на траву. Сейчас он чувствовал ту сладкую усталость, которая обычно посещала его после напряженного поиска, когда он инстинктивно чувствовал достигнутый успех, даже самый небольшой. Поливанов кивнул, потом, с помощью веревки, кряхтя, но довольно споро полез наверх. Лиза молча слонялась по поляне, что-то негромко напевая. Поливанов какое-то время возился наверху со своей лупой, потом замер, глядя в бинокль.