Ночной убийца

– Конечно.

Она вытащила из кармана открытую пачку «Мальборо» и протянула ее заключенному вместе с газовой зажигалкой. Тот взял сигарету и закурил.

– Это ты убил ту женщину в Мэдисоне? – вкрадчиво спросила Меган.

– Я даже не прикасался к той стерве, – ответил Прайс, испытующе взглянув на Коннел.

– Но ты знал ее, – сказала она.

– Я знал, кто она такая, – поправил ее заключенный.

– Ты с ней спал? – спросил Лукас.

– Нет. Никогда не подбирался так близко, – ответил Прайс, повернувшись к Лукасу, – Впрочем, у нее была классная попка.

– Где ты находился, когда ее убили? – спросила Коннел.

– Я напился. Мои приятели подвезли меня к дому, но я знал, что начну блевать, как только окажусь внутри, поэтому я зашел в соседний магазин, чтобы купить кофе. Это меня и погубило.

– Расскажи, – предложила Коннел.

Прайс посмотрел в потолок, прикурил, затянулся, выдохнул дым и прикрыл глаза, вспоминая.

– Я встретился с друзьями. Черт побери, мы весь день пили и играли в бильярд. Около восьми часов парни привезли меня домой, потому что я набрался под завязку и больше в меня не лезло.

– То есть ты сильно напился, – сказал Лукас.

– Да, в стельку, – кивнул Прайс, – В общем, они оставили меня у крыльца, и я немного посидел, а когда понял, что смогу дойти до углового магазина, решил купить кофе. Неподалеку от моего дома, на одной из боковых улиц, стоит торговый центр и «Севен-илевен» [20] . Там еще есть аптека, химчистка и книжный магазин. Я болтался в «Севен-илевен», а она вышла из книжного, чтобы что-то купить. Я почти ничего не соображал, но вспомнил, что однажды делал для нее сварку.

20

Сеть однотипных продовольственных магазинов.

– Сварку?

– Да, – Прайс рассмеялся, но почти сразу его смех превратился в кашель, – Она купила «кадиллак» семидесятого года – настоящее ведро, представляете, кремовая краска поверх ярко-зеленой, – и у него отвалился бампер. Просто взял и отвалился. На станции техобслуживания за это дело потребовали четыреста долларов, вот она и приехала ко мне в мастерскую и спросила, сколько это будет стоить. Я приварил сукина сына за двадцать два доллара. Если бы не проклятый бампер, я бы до сих пор был свободным человеком.

– Значит, ты помнишь, как встретил ее в магазине, – сказала Коннел.

– Да. Я сказал: «Привет» – и двинулся в ее сторону, но она не захотела со мной разговаривать. Кажется, я потащился за ней, – Голос Прайса зазвучал как-то отрешенно, очевидно, в его памяти всплывали подробности, – Она направилась к книжному. Я так сильно набрался, что в голове вертелась только одна мысль: «Проклятье, мне должно повезти с этой цыпочкой». Но у меня не было ни единого шанса. Даже если бы она сказала «да», я был совсем не в форме, чтобы… ну, вы понимаете. И все же я вошел в книжный магазин.

– Как долго ты пробыл там?

– Минут пять. Народу было много, а я выделялся не лучшим образом. Ко всему прочему, от меня пахло так, будто на меня помочился грузовик, перевозящий «Будвайзер».

– Что дальше? – спросила Коннел.

– Я повернулся и ушел, – Голос Прайса обрел твердость, и он сел прямо, – Там работал продавцом один прыщавый недоносок, так вот, он засвидетельствовал, что я задержался и после окончания чтений последовал за женщиной, когда та вышла из магазина. Так он сказал. Адвокат спросил его: «Ты можешь указать на человека, который пошел за убитой?» Продавец, дававший показания, ответил: «Да, сэр. Он находится здесь». И ткнул в меня пальцем. Вот тогда-то мне и пришел конец.

– Но это был не ты.

– Проклятье, нет, не я. Продавец меня запомнил из-за того, что я наткнулся на него. Вроде как толкнул.

– А что за история с татуировкой? – спросил Лукас.

Взгляд Прайса заметался между конвоиром и Лукасом, но подбородок перемещался не более чем на четверть дюйма.

– Татуировка? Никакой татуировки не было.

Коннел, погрузившаяся в изучение своих бумаг, ничего не заметила.

– Согласно моим записям… – начала она, оторвавшись от чтения.

– Нам нужно поговорить, – перебил ее Лукас, – Я бы предпочел, чтобы мистер Прайс нас не слышал… Пойдем.

Охранник, изучавший энциклопедию «Поп, рок и соул», поднял голову.

– Я могу вывести его…

– Мы отойдем в угол, этого будет достаточно, – сказал Лукас, увлекая за собой Меган.

– Что такое? – тихо спросила она.

Лукас повернулся спиной к Прайсу и конвоиру.

– Он не хочет рассказывать про татуировку в присутствии охранника. Поговори с ним еще пять минут, а потом попроси конвоира отвести тебя в туалет. И пусть он проводит тебя – туалет довольно далеко отсюда.

– Хорошо, – кивнула она.

Когда они вернулись, охранник вновь углубился в чтение.

– И куда же ты направился после того, как вышел из книжного магазина? – спросил Лукас.

– Домой.

– Ты не стал ее ждать? Не попытался снова заговорить?

– Нет, пропади оно все пропадом. Я был не в том состоянии, чтобы болтаться по улицам. Я вернулся в угловой магазинчик и купил пару бутылок пива – о кофе я забыл. Мне с трудом удалось добрести до дома, я посидел на крыльце, выпил пиво, вошел внутрь и отрубился. А проснулся только после того, как за мной пришли полицейские.

– Мне кажется, ты чего-то не договариваешь, – заметил Лукас.

Заключенный пожал плечами.

– Больше ничего не было. Сосед, живущий на противоположной стороне улицы, видел, как я сидел на крыльце. Он так и сказал. Копы нашли бутылки из-под пива на ступеньках, но заявили, что это ничего не доказывает.

– Наверное, у тебя был паршивый адвокат, – сказал Лукас.

– Общественный защитник. Он знал свое дело. Но вы же понимаете…

– Да?

Прайс откинулся на спинку кушетки и посмотрел в потолок, словно устал от разговора.

– Полицейские давно пытались посадить меня. Не стану отрицать, я воровал и специализировался на инструменте. Большинство берет стереосистемы. Напрасно, за них никогда не получишь столько, сколько за хороший набор слесарного инструмента. В общем, копы мечтали закрыть меня, но у них ничего не получалось. Я крал что-нибудь, но прежде, чем до них доходило, что произошло, все исчезало. Я сдавал свой товар трем черномазым парням из Чикаго, у них своя сварочная мастерская. Я брал инструмент, садился в машину – и через два с половиной часа был в Чикаго. Там я продавал свою добычу, возвращался домой и напивался на вырученные деньги еще до того, как кто-то успевал почесаться. Я считал себя очень умным. Полицейские все знали, и я знал, что они в курсе, но я думал, что они не достанут меня. А вышло иначе.