Ночные крылья

Я с удивлением глядел на Хирурга, который в словах выразил мысли, которые наполняли меня всю дорогу к Ерслему – мысли об искуплении, личном и всеобщем. Раньше я мало обращал внимания на Хирурга.

– Позвольте мне высказаться, – внезапно вмешался в беседу Берналт.

Это были его первые слова за несколько часов.

Мы поглядели на него. На щеках у него сверкали пигментные полоски, говорившие о его возбуждении.

Кивнув Хирургу, он сказал:

– Мой друг, говоря об искуплении, ты имеешь в виду всех землян? Или только тех, кто объединен в гильдии?

– Всех землян, конечно, – ответил Хирург мягко. – Разве не все мы в одинаковой степени завоеваны?

– Но мы отличаемся другим. Какое искупление может получить планета, где миллионы людей вне гильдии? Я говорю о своем народе, естественно. Свой грех мы совершили давным-давно, когда думали, что сражались против тех, кто сделал нас чудовищами. Мы пытались забрать у вас Ерслем и за это были наказаны, и наказание длилось тысячу лет. Но мы все еще отверженные, не так ли? Где же было ваше искупление? Вы, которые состоите в гильдиях, вы считаете, что очистились этими последними страданиями, а вы и сейчас нас презираете.

Хирург смотрел на него с ужасом.

– Ты не думаешь, о чем говоришь, Берналт. Я знаю, что Измененные имеют зуб на нас. Но ты, как и я, знаешь, что время вашего освобождения близко. В ближайшем будущем. Ни один землянин не будет презирать вас, и вы будете рядом с нами, когда мы получим свободу.

Берналт уставился в пол.

– Прости меня, друг. Конечно, конечно, ты говоришь правду. Я высказался необдуманно и глупо. Все из-за жары и вина.

Землетребователь Девятнадцатый произнес:

– Вы хотите сказать, организуется движение сопротивления и вы нас изгоните с этой планеты?

– Я говорю абстрактно, – уклонился Хирург.

– А я считаю, что ваше движение сопротивления тоже будет абстрактным, – небрежно ответил завоеватель. – Извини меня, но у планеты, которую можно завоевать за одну ночь, мало сил. Мы надеемся, что наша оккупация Земли будет долгой и мы не встретим сильного сопротивления. За те месяцы, что мы здесь, враждебность к нам не увеличивается. Совсем наоборот – нас принимают все лучше и лучше.

– Это часть процесса, – возразил ему Хирург. – А как поэт вы должны понимать, что слова имеют разный смысл. Нам нет нужды отбрасывать наших чужеземных хозяев, чтобы освободиться от них. Это звучит для вас достаточно поэтично?

– Замечательно, – ответил Землетребователь Девятнадцатый, вставая. – А теперь пойдемте ужинать.

7

К этому вопросу возвращаться было невозможно. За обеденным столом тяжело поддержать философскую дискуссию. Да и нашему хозяину был неприятен этот анализ судеб землян. Он быстро выяснил, что Олмейн в прошлом была Летописцем, до того, как стать Пилигримом, и начал обращаться к ней, расспрашивая о нашей истории и ранней поэзии. Как и у большинства завоевателей, у него было неуемное любопытство по поводу нашего прошлого.

Постепенно молчаливость Олмейн ушла и она начала подробно рассказывать о своих исследованиях в Перрише. С блестящим знанием дела она говорила о нашем далеком прошлом, а Землетребователь Девятнадцатый время от времени задавал нужный и умный вопрос. Мы ели деликатесы из разных миров, поставленные, возможно, тем толстым, бесчувственным купцом, который вез нас из Перриша в Марсей. На вилле было прохладно, служители внимательны и, казалось, что пораженная страшной болезнью деревня находится не в получасе ходьбы, а в другой галактике.

Когда утром мы покидали виллу, Хирург попросил разрешения присоединиться к нам в паломничестве.

– Здесь мне больше нечего делать, – объяснил он. – Когда началась эпидемия, я пришел сюда из дома в Нейроби и пробыл здесь много дней.

Скорее для того, чтобы утешать, а не лечить. Теперь меня тянет в Ерслем.

Однако, если это нарушает вашу клятву о спутниках на дороге…

– Обязательно пойдемте с нами, – предложил я.

– С нами будет еще один спутник, – пояснил нам Хирург. Он имел в виду того третьего человека, которого мы встретили в деревне – чужеземца, загадочную личность, не сказавшую ни слова в нашем присутствии. Это было плоское, похожее на пику создание, несколько выше человеческого роста, стоящее на угловатом треножнике. По происхождению он был выходцем из Золотой Спирали, у него была грубая, ярко-красная кожа, вертикальные ряды стекловидных овальных глаз располагались по трем сторонам его клинообразной головы. Подобного существа я никогда не видел прежде.

По словам Хирурга он прибыл на Землю для сбора информации и уже побродил по Эйзи и по Стралии. Теперь посещал страны вдоль побережья Озера Средизем, а после посещения Ерслема он собирался направиться в крупные города Эйропы. В состоянии торжественности он наблюдал за всем не мигая ни одним из своих глаз, ни словом не комментируя то, что он обозревал – он скорее походил на какую-то странную машину, на какой-то источник информации для цистерны памяти, чем на живое существо. И все же он был безвреден и мы решили взять его с собой в святой город.

Хирург попрощался со своим другом Измененным, который ушел раньше нас и в последний раз посетил деревню, пораженную болезнью. Мы не пошли, так как это не имело смысла. Когда он вернулся, лицо его было задумчивым.

– Еще четыре новых случая, – заметил он. – Погибнет вся деревня.

– Кто знает? В соседних деревнях нет. Распространение болезни необычно: погибает целая деревня, а рядом никто не заражается. Эти люди считают, что бог их наказывает за неизвестные грехи.

– Что же могли совершить крестьяне? – спросил я, – что могло бы вызвать гнев Воли?

– Они меня об этом тоже спрашивали, – ответил Хирург.

– Если появились новые случаи, – сказала Олмейн, – наш вчерашний визит был бесполезен. Мы напрасно рисковали и ничего им не дали взамен.

– Нет, неправильно, – пояснил Хирург. – У новых больных болезнь давно уже была в инкубационном периоде. Будем надеяться, что те кто жив, не заразятся.

Но сам он не очень верил в это.

Олмейн обследовала себя каждый день, выискивая симптомы болезни, но у нее ничего не было. Она сильно надоела Хирургу, показывая пятна на теле и заставляя его смущаться от того, что снимала маску в его присутствии.

Хирург воспринимал все добродушно, ибо если мир был просто шифром, который раскодировался вокруг нас, Хирург был серьезный, терпеливый и мудрый человек. Он родился в Эфрике и вступил в ту же гильдию, к которой принадлежал отец. Он много путешествовал и видел мир. Мы беседовали о Роуме и Перрише, о полях Стралии, о том месте, где я родился на западных островах Исчезнувших континентов. Он расспрашивал нас о звездных камнях и их действии – я видел, что он сам хотел бы испытать это в действии, но это было запрещено. Когда он узнал, что ранее я был Наблюдателем, он задал мне много вопросов о приборах.