Ночные сумасбродства

Когда Мелоди закончила рассказ, они некоторое время сидели молча. Потом Мейбл спросила:

— И что же вы будете делать, когда вернетесь в отель?

Мелоди пристально смотрела на свою новую подругу:

— Я не знаю. Посоветуйте мне.

— Вы должны решить сами, дорогая. Только вы знаете, что чувствуете.

Разочарованная Мелоди выпрямилась в кресле.

— Я не могу оставаться с Зиком, — произнесла она без всякого выражения. Горе разрывало ей сердце.

— Не можете или не хотите? — поинтересовалась Мейбл. — Это не одно и то же. Мой Артур и я потеряли пятерых детей до того, как родился наш сын. После пятого я сказала, что больше не могу. Артур, благослови Господи его душу, не стал со мной спорить, даже когда я решила, что не желаю оставаться в этом доме. Слишком много горьких воспоминаний он хранил. Я заявила, что хочу начать все сначала где-нибудь еще. В Австралии, например. Мой брат уехал туда, и дела у него шли хорошо. Или в Новой Зеландии. Где угодно, только не здесь, с маленькой комнаткой наверху. Мы сделали из нее детскую. И колыбелька стояла там пустая и ждала. Ждала больше десяти лет. — (Мелоди ловила каждое ее слово.) — И я составила план. Артур был очень хорошим инженером, мог найти работу где угодно. Брат написал мне, что рядом с тем местом, где он живет, продаются отличные коттеджи, а сослуживец Артура предупреждал, что, если мы вдруг захотим переехать, он, не торгуясь, купит наш дом. Так что нам не о чем было волноваться. Артур уволился с работы. Все было готово. Помню, мы должны были отплыть двадцать восьмого мая. Странно, какие вещи всплывают в памяти, правда? — (Мелоди кивнула, пораженная драмой, которую давным-давно пережила Мейбл.) — Весна в тот год была мягкая, теплая. Солнце светило целый день. Девочки надели летние платья. Всем было весело. Кроме меня. Все у нас шло гладко. Артура ждала в Австралии хорошая работа. Но я чувствовала, что что-то не так. Вот тут. — Мейбл дотронулась до сердца. — Ведь я убегала, хоть и не признавалась в этом. Конечно, у меня были причины начать все сначала. Мне казалось, я не смогу смотреть в будущее, если останусь здесь. — Она наклонилась и взяла Мелоди за руку. — Знаете, я чувствовала себя такой никчемной! Каждый раз, когда я теряла ребенка, мне казалось, что я предаю Артура, и это губит наш брак. Он твердил, что все равно любит меня и что, пока у него есть я, ему не нужны никакие дети. Но я не верила ему. Я даже собиралась уйти от него. У Артура было три брата, у них были большие семьи, и он очень дружил с племянниками… Их любимый дядя. Я решила, что, уйдя от Артура, дам ему возможность обзавестись детьми с другой женщиной. Этим я мучила его.

— Как я, — прошептала Мелоди, и Мейбл сжала ее руку. — А что было дальше? Вы все-таки уехали в Австралию?

— Как-то утром ко мне пришла мать Артура. Был конец апреля, светило солнце. Я открыла ей дверь и расплакалась. Она провела со мной целый день, и мы говорили, говорили. Я рано потеряла свою маму и не принадлежу к тем, кто любит делиться своими бедами, особенно личными. Свекровь произнесла тогда мудрые слова, и то был поворотный момент.

— Что она сказала? — Мелоди вся превратилась в слух.

— Что страшиться надо только одного — страха. Я-то твердила себе, что ничего не боюсь. Но, конечно, она была права. Я боялась будущего, боялась новой неудачи, боялась, что Артур перестанет меня любить. А страх грызет самые корни жизни, очерняет все, особенно любовь и доверие. Страх слепит.

— И вы остались, — тихо проговорила Мелоди. — Вы никуда не уехали.

Мейбл кивнула:

— Это не был путь, усыпанный розами. Мне пришлось каждый день сражаться с собой. Тревоги не ушли в одночасье. Думаю, они слишком глубоко въелись в меня. Но постепенно я начала видеть свет в конце тоннеля и когда через несколько месяцев опять забеременела, то верила, что на этот раз все будет по-другому. Наш Джек был большой, сильный мальчишка с такими легкими, что будил всю округу, и с улыбкой широкой, как Лондонский мост.

Мелоди улыбнулась:

— Я радуюсь за вас, искренне радуюсь. Но у меня совсем другая ситуация.

Мейбл отпустила руку Мелоди, но ее глаза пристально смотрели в лицо молодой женщины.

— Другая? Ладно. Но суть-то одна. Судя по тому, что вы рассказали, ваш Зик не бросит вас из-за каких-то шрамов. Ни сейчас, ни потом. А вы хотите сбежать, как и я, только я собиралась сбежать еще дальше — на другой конец света. Но можно убежать не очень далеко и при этом совершить ту же ошибку. Вам не удастся убежать от страха. Вы берете его с собой. Вы назвали себя танцовщицей, но это не совсем так, дорогая. Вы занимались танцами, но сделаны не из одного танца. Вы сделаны из тысячи вещей. Все они сложены в одно целое, и, если я правильно поняла, это целое и любит ваш муж. Как Артур любил меня.

Мелоди посмотрела на морщинистое лицо, такое доброе, что ей захотелось плакать.

— Зик говорил что-то в этом роде, — тихо призналась она, — но я думала, что он как ответственный человек старается меня успокоить.

— Нет ничего плохого в том, если муж немного вас успокаивает, — заявила Мейбл. — Но это не значит, что он говорит не от души. Я поняла со временем: то, что нас не сломило, сделало нас сильнее. Как людей. И как супругов. Может, звучит по-книжному, но я говорю так, потому что прошла через это. Вы, теперешняя молодежь, взрослея, все получали без труда. Только протяни руку. А когда возникает проблема, и нужно немного постараться, чтобы справиться с бедой, половина из вас не знает, как поступить. Но вы не такая. Да и ваш Зик, думаю, не такой.

Мелоди подумала о вчерашнем дне и ночи, о тысячах способов, к которым Зик прибегал, чтобы показать ей, как он ее любит, и отерла слезу со щеки.

— Но ведь он не видел, как я теперь выгляжу, — прошептала она. — И есть множество женщин, готовых кинуться ему в объятия.

— Это в вас опять говорит боязнь. — Мейбл погладила ее по руке. — А теперь, прежде чем вы уйдете, я угощу вас еще одной чашечкой чаю и сэндвичем с беконом. Мы с Артуром всегда так начинали день — чашка чаю и сэндвич с беконом. Но его не стало, и я отвыкла. И, Мелоди. — Она посмотрела в глаза молодой женщине и сказала проникновенно: — Не думайте, что сможете сразу навести все мосты. У вас будут хорошие дни и будут плохие, но вы справитесь. Как справилась я. Мне кажется, вы нужны вашему Зику, точь-в-точь как он вам. Вы об этом подумали? Женщины, о которых вы говорите, бросались к нему в объятия до того, как он встретил вас, но он не полюбил ни одну из них, ведь так? Послушайтесь меня, девочка. Обретите веру. Рождество — самый лучший день для того, чтобы начать.

Мелоди кивнула, убежденная только наполовину. Она вдруг осознала, что ей необходимо увидеть Зика, необходимо посмотреть ему в глаза, когда он будет говорить, что любит ее, заглянуть в его душу. Но и этого будет недостаточно. Пусть он увидит ее такой, какой она стала, и тогда она все поймет. Она любит его так сильно, что сумеет прочитать его мысли и понять, как он в действительности относится к жизни с женой-калекой. Мелоди всегда будет хромать, ее движения всегда будут неуверенными. В ближайшем будущем ей предстоят многочисленные сеансы психотерапии, а в более отдаленном — осложнения, артрозы и так далее.

Мелоди взглянула на часы и поразилась тому, как быстро течет время. Девять утра. Зик, возможно, уже проснулся и беспокоится, куда она делась. Надо вернуться в отель.

Торопясь поскорее уйти, но не желая обижать Мейбл, она проглотила сэндвич и на прощание крепко обняла маленькую старую женщину.

Мелоди была на полпути к отелю, когда заметила вдалеке Зика, его широкие плечи и непокрытую голову. Даже на таком расстоянии она видела, что он мрачен, как туча. Он был рассержен, он был просто в ярости. Ее сердце застучало быстрее. Мелоди остановилась и наблюдала, как он приближается к ней. Зик еще не заметил ее, и она не знала, помахать ему рукой или нет. Он явно был разгневан. Так что сейчас она предпочла бы провалиться сквозь землю.

Раньше Мелоди старалась никогда не огорчать мужа. Стычки — не только с ним — выводили ее из равновесия. Ей было необходимо, чтобы ее всегда одобряли, и ради этого она готова была подавлять некоторые свои порывы и иногда скрывать собственное мнение. Несчастный случай изменил ее, и она не хотела возвращаться назад. Мелоди распрямила стройные плечи, вздернула подбородок и пошла навстречу ему.

Через мгновение Зик заметил ее, и даже с расстояния в пятьдесят ярдов было видно, какое он испытал облегчение. Мелоди сглотнула и направилась к нему, удивляясь, как это ее жизнь превратилась в водоворот разнообразных эмоций. Ей хотелось вернуться к чему-то нормальному. Совместная жизнь с Зиком была если не ординарной, то, по крайней мере, упорядоченной. Они оставались вдвоем реже, чем хотелось бы Мелоди, но по ночам, когда Зик держал ее в объятиях, она чувствовала, что он принадлежит ей. Целиком. Если бы это могло повториться!

Она не знала, чего ей ждать, когда они встретились, но никак не предполагала что Зик подойдет к ней с каменным лицом и произнесет голосом, лишенным всякого выражения:

— Пойдем в отель.

Он взял ее под руку, но это была всего лишь предосторожность: засыпанный снегом тротуар был в некоторых местах очень опасен.

Мелоди посмотрела на мужа из-под полуопущенных ресниц и увидела морщинки гнева в уголках его губ и глаз. Она не ошиблась. Зик сердился. Но и тревожился тоже, как тревожилась бы она на его месте. Но ей необходимо было уйти на некоторое время.

— Извини меня, — робко пролепетала Мелоди. — Я решила погулять и подумать. Я… Я не собиралась исчезать надолго.

— Всего часа четыре, если верить дежурной, которая видела, как ты уходила, — ехидно бросил Зик. Мелоди состроила гримасу. Любой скандал был бы лучше этой угрожающей сдержанности. — А тебе не пришло в голову позвонить мне, сказать, что с тобой все в порядке? — продолжал он. — Или хотя бы включить свой телефон, чтобы я мог позвонить тебе. Действительно, зачем? Ты живешь в своем мире, а я только твой муж, и ничего больше.