Ночные услады

Как-то ночью Эльвина услышала крики внизу. Раймонд искал Гандальфа. Она не понимала, чем тот так разгневал рыцаря, пока Раймонд не стал колотить в ее дверь.

— Мы знаем, что ты здесь, мерзкий выскочка! Только ни один смерд не отведает от этого лакомого куска раньше меня! Убирайся отсюда, пока не приложился к тебе топором!

За этой тирадой вдруг наступила зловещая тишина. Эльвина затаила дыхание. Раймонд нетвердой походкой пошел вниз. Девушка поняла, что он отправился за топором.

И вдруг странный звук раздался из глубин необычного вида шкафа. Эльвина открыла рот от удивления, когда оттуда появился улыбающийся Гандальф.

— Открой дверь. Может, она послужит еще одну ночь.

— Гандальф, я не…

Гандальф нетерпеливо махнул рукой, и Эльвина подчинилась.

— Забирайся внутрь. Он скоро найдет топор, хоть Герта и обещала его спрятать.

Гандальф взял Эльвину за руку и протолкнул внутрь, не слушая ее возражений.

— Потайной ход. Герта показала мне его. Часто им пользоваться нельзя, а то они заподозрят неладное, но один раз можно.

Эльвина переступила через кипу одежды и оказалась в пустоте. Снизу шел свет, и Эльвина увидела, что стоит на площадке уходящей вниз лестницы.

— Гандальф, где мы? Куда ведет этот ход?

Одетая в тонкую рубашку, Эльвина ежилась, но не только от холода.

— Удобная штука при осаде, верно? Герта говорит, что выход за стенами замка, но я не проверял. Согласись, это удобное место, чтобы спрятаться.

Эльвина, вся дрожа, прислушивалась к тому, что происходит наверху. А там вслед за глухим ударом, сопровождавшимся треском и страшными ругательствами/наступила тишина. Она представила себе физиономию Раймонда, когда дверь поддалась с первого удара.

Очевидно, удивлен был не только Раймонд. У дверей ее спальни собрались все трое. Эльвина слышала, как сэр Алек увещевал не трогать ее, как Вильям говорил гнусности, распаляясь. Но споры прекратились, когда стало ясно, что в комнате никого нет.

Судя по топоту ног, все бросились к окну. Затем Раймонд вновь выругался, а сэр Алек сказал:

— Сейчас они, верно, уже облетают луну на метле. Гандальф зажал Эльвине рот, увидев, что та трясется от смеха.

Раймонд, не переставая браниться, ползал по полу, заглядывал под кровать и в шкаф. Эльвина представляла себе, как бедняга Алек украдкой осеняет себя крестным знамением.

Обыск закончился, все трое пошли вниз, и беглецы вздохнули с облегчением. Гандальф попытался еще раз вразумить Эльвину:

— Мы могли бы воспользоваться этим туннелем и убежать. Никто ни о чем не догадается. Пойдем со мной, Эльвина, пока не случилось непоправимого.

Минуту она потешилась мечтой о мирной жизни. Гандальф — добрый парень, умеет и любит работать. Жизнь с ним была бы спокойной и гармоничной. Но Эльвина покачала головой.

— Гандальф, я люблю тебя как брата. Мое чувство основано на уважении и благодарности, но это не то, что должно быть между мужем и женой. Если мы убежим вместе, ничего хорошего из этого не выйдет, и со временем мы оба пожалеем об этом.

— Выходит, у тебя с сэром Филиппом именно та любовь, о которой ты говоришь? Уж не забыла ли ты, что у него есть жена?

— Я знаю, что сэр Филипп не любит меня, но он умеет управлять моим чувством к нему. Ты видишь меня не такой, какая я есть. Ты придумал меня, Гандальф. Мне не нужна спокойная жизнь, пока эта ведьма держит у себя моего сына, а эти свиньи распоряжаются моей судьбой. Я ищу борьбы, которой ты стараешься избежать. Может, я плохая, испорченная женщина, но поступаю без оглядки на тебя и других, и мы никогда не поймем друг друга.

— А сэр Филипп знает, что ты собой представляешь, и обращается с тобой так, как ты того заслуживаешь? Хорошенько отшлепав тебя и бросив на кровать, я тоже завоюю твою любовь?

Эльвина улыбнулась и ласково коснулась его щеки.

— Филипп только раз ударил меня и всегда об этом жалел, как мне кажется. Он ни разу не поднял на меня руку, хотя, как ты, наверное, догадываешься, у него было немало поводов. Если я обругаю тебя по несдержанности, ты уйдешь или замкнешься в себе, обиженный и злой. Филипп же пропускает мои слова мимо ушей, и ему не надо бросать меня на кровать, я сама иду к нему. По своей воле.

Гандальф слишком часто видел доказательства ее правоты. Спорить было не о чем. Он слишком многого захотел. Гандальф хотел Эльвину, как ребенок хочет достать луну. Казалось, вот она, но это только видимость доступности.

Он открыл потайную дверцу и вошел в спальню первым, желая убедиться, что там безопасно.

Эльвина вышла следом, глядя, как он запирает дверь. Гандальф собрался уходить, но девушка остановила его.

— Они теперь считают тебя колдуном. Что ты думаешь об этом?

— Думаю, нам с тобой не стоит радоваться таким слухам. Разве ведьмы и колдуны не черные?

— Как сэр Филипп и леди Равенна? — Эльвина сразу поняла намек. — Что касается леди, очень может быть. Раньше я считала, что Филипп сродни самому дьяволу, но теперь у меня есть весьма серьезные сомнения на этот счет. Он так же смертен, как любой из нас. Кстати, — Эльвина кивнула в сторону черного хода, — ты сейчас куда?

— Внизу есть каморка. Я перенес туда свою постель. Оттуда есть еще и дверь на кухню, так что мне не придется беспокоить тебя, когда я встаю.

— Они думают, что мы любовники, верно? — спросила Эльвина.

— К несчастью, да. Но я не знаю лучшего способа защитить тебя. Из каморки я слышу все, что происходит у тебя наверху, и прибегу, как только во мне появится нужда. Из кухни мне будет труднее успеть вовремя. Ты хочешь, чтобы я спал там?

— Нет, я буду чувствовать себя в большей безопасности, зная, что ты поблизости. Но только…

Эльвина вздохнула. Говорить о том, что Филипп ревнив, Гандальфу не стоило.

На следующий день сэр Алек ни словом не обмолвился ни с Гандальфом, ни с Эльвиной. То, что дверь спальни была отворена, указывало на более естественную причину исчезновения Эльвины и Гандальфа, чем могло бы показаться вначале.

Раймонд и Вильям, однако, до этого не додумались. Какое-то время они держались на расстоянии от Эльвины. Утешаясь обильными возлияниями и развлечениями в деревне, они порой целыми сутками не появлялись в замке.

Как раз в один из таких спокойных дней у стен замка появился кто-то еще. Повинуясь приказу сэра Алека, ворота замка держали на запоре. Никто не ответил на стук, никто даже не высунул носа, чтобы посмотреть, кто пришел. Поколотив немного в запертые ворота, путешественники удалялись восвояси, сочтя, что замок пуст.