Ночные всадники (сборник)

– Какие?

– Да хоть челноки для швейных машин «Зингер»! Настоящая их цена три рубля пятнадцать копеек за штуку. А на выставке можно взять по девяносто копеек. Как так? А просто они ворованные. На таможне скрали, а здесь толкнули. И за это тоже полагается платить Голяшкину.

– Понятно, Михаил Мартынович. Это все его интересы?

– Ну нет! В выставочных гостиницах еще и рестораны имеются. А в Кунавине публичные дома. Там тоже большие деньги гуляют: как мимо них пройти?

– Публичные дома понятно, а в ресторанах что? Пьяных обирают?

– На поток поставлено! Официанты в этом участвуют, за мзду, конечно. Споят и обсчитают, на сколько смогут. При этом запустят глазенапа в бумажник – много ли там денег. А в зале уж люди Голяшкина сидят. Получили знак и пошли следом. До удобной подворотни.

– Хм… Распустили их нынешние сыскные… А серьезные вещи?

Герман насупился:

– Это мокрые дела?

– Да.

– Бывает. Но тут все концы в воду. Даже я не знаю.

– В Кунавине уже кого-нибудь убили?

– Мне не скажут. Я вор, а не гайменник.

– В полицейских отчетах все спокойно. Одни мелочи.

– Значит, так всем удобнее, – усмехнулся освед. – И нам, и вам!

– Михаил Мартынович, ты, кажется, все знаешь в этом городе. Скажи мне, кто Одежкина убил?

Герман развел руками, точь-в-точь как недавно Прозоров:

– Загадка для всех. Насилие к полицейским в этой среде очень не приветствуется. Убытки потом большие выходят, когда полиция звереет.

– Может быть, по приказу «хозяина Кунавина»? – предположил Лыков.

Но вор эту идею отверг.

– Для чего ему злить вашего брата? Потом, городовой тот с Верхнего Базара. Там у Голяшкина интересов почти что и нет. И еще. Как ухайдакали парня? Камнем в висок. Разве деловые так работают? Нет, тут кто-то сторонний.

– А проститутку кто задушил? На ивовой плантации…

– Да кто угодно мог. Такое у них опасное занятие, у девок этих. Мало ли дураков по улицам ходит?!

– Она была любовницей старшего билетера, который сбежал.

– Вот оно что… Тогда мог и Пров Провыч распорядиться.

– Это Голяшкин?

– Да. Примером, если билетер его надул. Не всей выручкой делился, часть утаивал. А когда она вверх пошла, скопил сумму да и ноги в руки. Вот и отыгрались на девке за ее кредитного. Но, Алексей Николаевич, точно не скажу. Дела, где кровь, мимо меня ходят. И соваться туда желания нет!

– Как взять Прова Провыча за пищик?

– Не мой калибр, – сразу уклонился освед. – Да и… боязно как-то с ним связываться.

– Ну хоть наводку какую дай.

– Только чтобы никому, ваше высокоблагородие!

– Само собой. Много лет с агентурой работаю, неписаные законы знаю.

– Есть такой человек на ярмарке по фамилии Солныченко. Держит трактир в первом участке, у гостиницы «Россия». Это главный голяшкинский бухгалтер, все его обороты ведет.

– Так-так… Спасибо! Дальше я уж сам…

Дружески простившись с ценным осведомителем, Лыков отправился в Макарьевскую часть. Там сидел и клевал носом пристав, коллежский асессор Воскресенский.

– Александр Николаевич, требуется справка.

– Чем смогу – помогу.

– Кто такой Солныченко?

– Хгм. А позвольте полюбопытствовать, Алексей Николаевич, чем вызван ваш к нему интерес?

– Говорят, он жулик.

– Тут все жулики.

– Ну, он связан с Голяшкиным, ведет его дела. Так это?

– Вам Прозоров, что ли, такое наболтал?

– Оболгали честного человека? – ответил вопросом на вопрос сыщик.

– Трактир Солныченко известный притон. Мы там иногда краденое находим.

– И все?

– И все.

Пристав был или не в курсе истинных дел трактирщика, или не хотел их раскрывать перед командировочным.

– Мне нужны все материалы, что есть у вас на этого человека.

– Сейчас распоряжусь.

Вскоре Лыкову принесли промысловое свидетельство Солныченко и два протокола изъятия краденого. За что тут ухватиться? Надо взять преступника с поличным. Так, чтобы он выдал «хозяина Кунавина». Но пристав Воскресенский не собирался помогать столичному гостю. Он вертелся рядом и только мешал. Алексей вызвал его на откровенный разговор.

– Как вы осведомлены, я дознаю убийство городового. По просьбе господина губернатора.

– А мы слышали, что там тупик и вы переключились на проститутку, – съязвил коллежский асессор.

– Полагаете, их дозволено убивать?

– Нет, но…

– Смерть Угодниковой может быть связана со смертью городового.

– А может и не быть! – радостно парировал пристав.

– Может. Но решать этот вопрос только мне. Как руководителю дознания. И я такую связь допускаю.

Воскресенский хмыкнул, но промолчал.

– Губернатор разрешил мне пользоваться его полномочиями согласно Положению об усиленной охране. В пределах этих полномочий я намерен арестовать трактирщика.

– Да за что, черт возьми?

– По подозрению.

– По какому? В чем вы его подозреваете? Вы, приезжий человек. Я тут пристав и не знаю его подноготную, а вы приехали и узнали?

На крики начальника к дверям его кабинета стали сходиться подчиненные. Подтянулись и просители. Сыщик закрыл дверь и спокойно ответил:

– Чем голосить, дайте мне лучше околоточного поумнее и пару городовых. Итоги обыска я в первую очередь предъявлю вам.

– А ежели ничего преступного не отыщите?

– Была бы шея, а хомут найдется. Хотите, поспорим на десять рублей, что у Солныченко нечисто?

– Хочу!

Коллежский асессор тотчас вызвал из приемной своего помощника отставного подполковника Чеховского. И попросил «разбить». Чеховский ударил по сомкнутым рукам, даже не поинтересовавшись предметом спора. Дальше дело пошло быстрей: Воскресенский очень хотел выиграть червонец, а еще более – утереть нос столичному франту.