Ногайская орда

Чибис вышел к дому, в дверях которого стоял Табачник, поднял голову и провел рукой по горлу. Управитель кивнул и скрылся в сенях. За ним прошел в дом холоп. Устроились в комнатенке.

Чибис прилег на нары.

– Ты чего это, Гришка? – спросил Табачник.

– Ничего. Я свое дело сделал. До рассвета поспать можно.

– А башенка?

– Что башенка?

– Вдруг кто из мужиков соседних пойдет к отхожему месту, посмотрит на подворье и не увидит сторожа?

– Да кому надо по сторонам глядеть?

– Нет, в нашем деле никак нельзя допускать даже мелких промахов. А если кто увидит и утром расскажет другим? Так вот и дойдет до князя, что на башенке ночью почему-то никого не было. Всякое может случиться, Гришка. Посему одевайся и лезь туда.

– И что, мне так до утра и торчать там?

– У тебя будет время выспаться, коли все пойдет по-нашему. Сашке Тугину у монастыря нисколько не легче.

– Он-то хоть поспать может.

– Не может! Нет у него такого права. Он за дорогой и монастырем смотреть должен. Или ты не желаешь получить деньги и уйти с ними в чужие земли? Так скажи. Я освобожу тебя.

Чибис покосился на Табачника и пробубнил:

– Да, ты освободишь. Мигом на тот свет меня отправишь.

– Хорошо, что ты это разумеешь. Исполняй наказ.

Чибис тяжело вздохнул, вышел из дома и занял место Дубаря на башне.

Табачник и Магоня прилегли на нары.

Встали они на рассвете, покуда деревня еще не ожила, тщательно убрали все следы своих преступных деяний.

Магоня осмотрелся и спросил управителя:

– Так ты мыслишь, Богдан, что стрелять ловчее с твоего двора?

– Да, из-за городьбы. Но только так, чтобы не пострадала семья князя. Иначе вся наша затея провалится. Лук и стрелы уже там, увидишь, как перелезешь, подле конюшни.

– Уразумел. А теперь чего делать?

– Жрать готовь.

– А может, Вальку, жену Чибиса заставим?

– Нечего ей в дела наши лезть.

– Все одно прознает, когда главное свершится.

– Ничего, она после этого долго не проживет, как и мужик ее, да и сын заодно.

Магоня посмотрел на управителя поместья и спросил:

– Так ты что же, решил и их всех под нож?

– А на что они нам сдались? Делиться только, а проку мало. Семейка Гришки мешаться будет. Особенно жена с сыном. Так что всех убираем, но только потом, как получим то, что нам требуется.

– Троих, значит, еще придется бить.

– И что? Вдвоем и прибьем! А вместе с ними еще и Сашка. Надо доводить дело до конца, не останавливаться ни перед чем.

– А потом ты избавишься и от меня? – осведомился Магоня и подозрительно посмотрел на Табачника.

– С ума спятил? Как я один уйду? – проговорил тот.

– Как только окажемся в чужих краях, ты меня сразу и прирежешь.

– Нет, Данила, ты мне нужен будешь и на чужбине. Одному там не выжить. Двоим можно. Так что мысли дурные из головы выкинь. Избавляются от того, что не нужно, а мы с тобой необходимы друг другу.

– Ладно, поглядим, как все сложится. Но не обижайся!.. Предупреждаю, что зарезать себя я не дам. Сам кого хочешь прибить могу.

– Да знаю и никакой обиды на тебя не держу. Солнце уже поднялось. Пора бы и позавтракать. Вари кашу.

Но делать этого Магоне не пришлось. На подворье появилась жена Чибиса Валентина с пятилетним сыном Алексеем. При ней был довольно большой узелок.

– Доброго утра вам, мужики.

– Доброго, Валюша. А ты никак харч мужу принесла?

– Для всех.

Чибис, по-прежнему находившийся на башенке, услышал ее и недовольно воскликнул:

– Почему для всех-то? Или ты богачкой стала?

– Так просо пропадает, еще немного, и совсем испортится.

– Поросенку скормила бы.

– Ему пока есть что давать.

Табачник почесал затылок и сказал:

– Что ты за человек такой, Гришка? Супружница твоя угостить нас захотела, а ты ее упрекаешь. За кашу я тебе заплачу.

– Это совсем другое дело. Харч главное, без него не проживешь. Грянет голод, и пропащее зерно в радость покажется. Так я спущусь, Богдан?

– Спускайся.

Валентина выставила на стол в летней кухне чугунок с кашей, хлеб, овощи.

– Кушайте на здоровье, люди добрые.

Чибис злобно посмотрел на нее и гаркнул:

– Выставила харч, да и проваливай отсюда! Нечего средь мужиков бабе делать.

– Да, конечно. Ты тогда чугунок принеси.

– Принесу.

Табачник тем временем потрепал сына Чибиса по шевелюре и спросил:

– Как дела, Лешка?

– Хорошо, – ответил малолетка и спрятался за юбкой матери.

– Ты не бойся, Лешка, тут тебя не обидят, – сказал Табачник, повернулся к Чибису и добавил: – Его к ребятне чаще пускать надо, а то нелюдимый он у вас.

– Мал еще. Ты обещал заплатить.

– Держи. – Богдан дал Чибису полушку, то есть четверть копейки.

Тот взял монету и проговорил:

– Мог бы и больше дать. Полкопейки хотя бы.

– Хватит с тебя и этого.

Валентина взяла платок, в который был завернут чугунок с кашей, и вместе с сыном ушла в свой двор.

Холопы князя Лаперина и управитель поместья, который был свободным человеком, сели трапезничать.

После завтрака Магоня ушел во двор Табачника, нашел лук, стрелы, выбрал место, откуда хорошо просматривались ворота и подворье за ними.

Чибис убрал посуду и сел на скамью перед крыльцом.

Неожиданно к воротам подлетел конь, и всадник начал стучать в створку.

Чибис поднялся, открыл ее.

Во двор въехал всадник.

– Сашка? Ты откуда?

– Оттуда! Где Богдан?

– Тут я. – Табачник вышел из-за угла дома. – Ты чего прискакал, Сашка?

– Так увидел повозку князя. При нем семейство, Гулян, Шуба и Бобрик. Они в Николо-Угрешскую обитель заехали, а я рванул сюда. Скоро дорогие гости пожалуют.

– Но они вроде должны были к полудню подъехать.