Ноль-Ноль

— Это какая-то модная фишка?..

— А то! Я даже бандитов бывших знаю, которые теперь с игрушечными пистолетиками регулярно носятся. Сейчас же все играют. Сплошные хомо люденсы. Кто в «бегущих человеков», кто в толкиеновских хоббитов, кто в World of Warcraft. Такое коллективное впадение в детство…

Антон понимающе покивал.

— С чего бы это, кстати? — скребанул задумчиво собственную щетину.

— А тесно народу в нынешней реальности! Она же одномерная, согласись, глухая, совершенно не пластичная. Без вариантов. Всё понятно, всё для всех одинаковое, добровольно-принудительное: сфера интересов, поведенческие модели, удовольствия — всё…

— И все расписано в гламурной периодике…

— Во-во. Но отсутствие вариантов, альтернатив — это ведь касается чего угодно. Например, представлений об объективной действительности. Мы же очень немногое можем в ней сейчас всерьез допустить. Когда-то совершенно естественной штукой были являемые пророками чудеса, вера в существование единорогов или стран, населенных людьми с собачьими головами… Вот именно, что касается веры, мы, нынешние, страшно недоверчивы. Причем в плохом смысле. Нелюбопытные, самодостаточно-самодовольные. Нетребовательные к себе и миру… Я тебе, между прочим, сейчас как раз Витуса пересказываю. Это ж его телега насчет того, что мы сами создали для себя ущербную, куцую версию реальности. Чтобы оправдать узость своего кругозора и примитивизм собственного поведения. Именно так, а не наоборот, понимаешь?.. Это не я так думаю, это Витус, — добавил с ухмылкой Михей, видя выражение Антонова лица. — То есть и он сам вряд ли на полном серьезе думает: просто, говорю, потележить любитель…

Антон откинулся на стуле, машинально бросив взгляд на телик под потолком, где беззвучно и монотонно вышагивали по подиуму долговязые дурищи с кукольными рожицами.

— Слушай, ты же наверняка знаешь Ивара Масарина…

— Кто ж его не знает, — оскалился Михей. — Между прочим, он в той самой игре, неудачно для Витуса кончившейся, тоже отчасти поучаствовал.

— Он разве в Москве был?

— Нет, не в Москве. Но все равно сыграл, причем за Витуса. Ну, они ж старые приятели, ты знаешь, наверное… И поскольку в игре незаконные методы разрешены были обеим сторонам (чтоб все честно), Витус с Иваром, не будь дураки, схитрили. Один из «хантеров», тоже какой-то Иваров знакомец, стучал ему. Сливал по телефону — или через Сеть, не знаю, — оперативные данные. О том, как они близко к Витусу подобрались. А Мас эсэмэсками Витьку предупреждал. Естественно, стукач тайком поставил на жертву…

Так вот оно что… Всего-то навсего!.. Антон и сам не понимал, что ощущает: удовлетворение или разочарование.

— Ты случайно не в курсе, где Ивар сейчас? — Он сделал маленький глоток, оставляя пива еще на пару таких же. — Вроде он в Москву как раз приехал…

— Я слыхал… Что-то, я смотрю, в последнее время все его ищут… Только я-то с Масом давно не коннектился.

— А кто еще его искал?

— Один азербайджанец. Эльдар. Такой кабанчик…

— Азербайджанец?

— Из Латвии! Он меня на своем «Паджеро» в центр подкинул, так нас по пути менты тормознули. Потребовали у него документы, долго визу разглядывали…

— И давно это было?

— Пару дней назад.

— А он не признался, на фига ему Мас?

— Мне нет, но пацану одному знакомому, у которого он тоже про Ивара расспрашивал, сказал, что его брата в Риге посадили. Эльдара брата, в смысле…

— А при чем тут Ивар?

— Там якобы такая история была: Ивар с Рамином, этим самым Эльдаровым братом, и еще одним их приятелем зарегистрировали фирму. В Латвии своей несколько лет назад… и взяли кредит. И кредит этот куда-то испарился, быстро и бесследно. Рамин, значит, думал на этого третьего их кореша, потому что кореш вообще был известен умением любого развести, наколоть и облапошить. Дошло до того, что, встретив в кабаке, Рамин его в сердцах порезал, едва не насмерть — ну и сел. А Эльдар вроде выяснил, что порезанный ни при чем. Ивар же к тому времени давно свалил из ихней Риги. Вот Эльдар его и ищет…

— Подозревает, что это Мас деньги увел?

— И партнеров подставил… Не иначе…

— То-то Мас все бегает… из страны в страну…

— Ну, Мас — он по жизни такой… попрыгун… И что там у них в Риге произошло на самом деле, я понятия не имею. Эльдар этот сам, между прочим, на вид еб…ко первостатейное. И уж насколько обоснованны его подозрения… точно не ко мне вопрос… — Он поставил пустой, с белыми мазками пены стакан и обмахнул большим пальцем усы. — С другой стороны, ведь и Мас фрукт тот еще. Вот ты рискнешь сказать, что хорошо его знаешь? Вот… И никто, по крайней мере из моих знакомых, не рискнет…

Интересно, все-таки знает Мас о том, что столько народу его ищет? — думал Антон, толкая дверь кабака, поднимая воротник, поворачивая направо, к проспекту Мира. То есть все-таки целенаправленно скрывается? И если да, то от кого именно? По-любому, вряд ли от меня… (Когда осенью Антон пытался дозвониться до Ивара по телефону, у него создалось косвенное впечатление, что говорить с ним тот не желает. Никаких особых причин тому быть не могло: Мас едва знал Антона и специально избегать не имел ни малейших резонов. Теперь, поняв, что еще и Артем принялся после Каринкиной смерти искать Масарина, Антон предполагал просто нежелание Ивара объясняться с полу- или вовсе незнакомыми москвичами, возбудившимися вдруг к активности из-за ДТП с участием Липатовой. Знать о нем и не связать его с означенной активностью Мас не мог…)

Он дошел до проспекта, встал у бровки и вытянул руку… Или впрямь нахимичил Ивар где-то в своей богатой биографии и бегает теперь от какой-нибудь азербайджанской венедетты?.. Михей прав: допустить относительно этого человека легко все, что угодно…

Заскреблась о бедро, засигналила придушенно мобила. Антон, подув на замерзшие пальцы, полез в карман. Норка. Несколько секунд он хмурился на экранчик, потом ответил.

Норка говорила чрезвычайно спокойным тоном, осведомлялась о планах на вечер. Антон не смог с ходу решить, стоит ли врать, а потому соврать не успел, а потому признался, что планов нет. Но и нет, честно говоря, особого пороху куда-то ломиться. Сейчас? Сейчас я в районе Рижского вокзала. А… Ну тогда давай, конечно. Естественно, подожду минут двадцать… Где? М-м… Он механически оглядел оба берега проспекта. О, «Стратосферу» помнишь? Это на проспекте Мира, если идешь от «Рижской» в центр, по левой стороне… Ладно, давай, жду.

— Хватит! — оборвала она. — Хватит… — и уставилась в упор. — Можешь не кривляться, ответить серьезно?

Антон опустил глаза. Собрал лоб в гармошку, затем попробовал насупиться, скроить покаянную гримасу — и понял, что ни черта не выйдет.

— Ты способен хоть иногда быть серьезным? В состоянии разговаривать по-человечески?

Он украдкой поднял глаза. При виде ее бледного от злости лица, ее поджатых губ на Антоновы, помимо его воли, выползла (выдавилась) улыбка, которую ему оставалось лишь прикусить верхними резцами. С такой вот рожей он честно помотал головой.

— Хорошо, — Норка опустила голову, как-то вся подобралась, дернув плечами. — На фига ты тогда вообще со мной встречаешься?

А вот это действительно вопрос.

Она что-то еще говорила раздраженно, кое-как удерживая себя от срыва в крикливую тональность откровенной склоки, а Антон сидел напротив, почти не слушал, а только гадал со вновь вернувшимся унылым, оцепенелым каким-то удивлением: что в этой именно девице заставляет его постоянно поступать вопреки собственным привычкам и обыкновениям.

Обычно он избегал затяжных отношений с обязательствами. Обычно, начиная чувствовать, что данная конкретная тема себя исчерпывает, он старался форсировать ее закрытие. И ни сам не возвращался к ней постфактум, ни «другой стороне» не давал.

Однако, познакомившись с Норкой четыре и довольно эмоционально расплевавшись три года тому, Антон с тех пор не только частенько жал кнопку соединения, видя на телефонном экране ее номер, но даже и сам его набирал (ни с того ни с сего, к собственному изрядному удивлению). Как, скажем, неделю назад, вернувшись из Питера…