НОЛЬ НОЛЬ
Шрифт:
Дальнейшее происходило под решительным руководством тёти Сильвии. Он удовлетворился ролью стороннего наблюдателя, как говорят физики.
А наблюдал он также краем глаза и за экраном телевизора. Передавали последние новости. Диктор тараторил о хулигане на дорогом спортивном автомобиле, который терроризировал Париж, прошлой ночью. С ужасом, он услышал, что номер определить не удалось.
«Как не удалось?
– пытался понять он, - я ведь подпускал их так близко…»
И тут его словно ударило. Он понял, что как близко полицейских не подпускай, верёвочки этих дураковатых кукол тянутся слишком высоко. Он ясно осознал,
«Пора переходить к взрослым играм…» - подумал он, отклоняясь в очередной раз от шаловливого помазка Сильвии.
– Ну вот, полюбуйся, - она отклонилась подальше, - рассматривая его, как какую-нибудь картину, - стоп! Ещё пару штрижков… - и она снова набросилась на него с кисточкой.
– Потрясающе, - прошептала она, восхищённо глядя на своё творение, - как Мишель на фотографии. А могло быть иначе?
Сильвия просто расцвела под конец работы:
– Теперь самое сложное. Я снимаю всё это, а новоиспечённый мсье Рено, перевоплотится у меня на глазах, а? Готов?
Мсье Рено был совсем не готов. Максимум, на что он был способен, это не порезаться при бритье. И то не всегда. Сильвия пристально посмотрела ему в глаза, и дождавшись нужной концентрации мысли, начала описывать процесс шаг за шагом.
Покончив с обучением, и убедившись, что Фем всё запомнил, они приступили к тренировкам.
***
Что такое ночь в Париже? Умело подсвеченное и подкрашенное средневековье. Праздное гулянье разноликих пришельцев, снующих из клуба в клуб. Американские туристы, криво разгадывающие символы в меню ресторана.
Для кого как, а для Фема, ночь в Париже это экзамен на прочность. Со стороны могло показаться, что этот, с виду бесцельно, бредущий человек отстал от своей группы. Он медленно шёл по улице, и кто бы мог подумать, что по пути его хода, случались довольно странные события.
Например, все камеры по пути его следования делали паузу в момент его прохождения. Интересно, что это всегда совпадало с тем, что в поле зрения этих камер не было ни одной живой души. Это понятно, ведь по застывшему прохожему в какой-нибудь нелепой позе, или, скажем, по замороженному в полёте голубю, любой мог догадаться, что дело здесь не чисто.
Кроме этого, проходя мимо светофоров, ему почему-то всегда везло на зелёного человечка. Не везло только жандармам, случайно оказавшихся в поле его зрения. То у них глохли машины, то садились компьютеры, рации и телефоны, а один раз случилось всё наоборот.
Полиция преследовала мотоцикл, явно угнанный. Неожиданно тот встал, и наездник, перелетев через руль угодил в клумбу. За извлечением вора-неудачника, Фем наблюдал из компактной толпы, образовавшейся из зевак и загулявших туристов.
К трем ночи он вышел на площадь Вендом (plaza Vendome) и задумчиво остановился перед синими дверьми магазинчика Брегет (Breguet). Его всегда немного гипнотизировало тиканье механических часов, а тут такая удача. Нет, он не собирался ничего красть. Но соблазн подержать в руках штучку за несколько десятков тысяч евро был искушением немалым.
«Я же тренируюсь…» - оправдывал он себя, открывая кодированный
электронный замок и отключая сигнализацию.Централизованная блокировка была как нельзя удачно спроектирована - она открывала сразу все витрины. Одним лёгким движением немеющих пальцев, он, как дирижёр, скомандовал этому «Сезаму» открыться. Краем глаза, поглядывая на улицу, где в любой момент мог показаться охранник, Фем достал одно из чудес механики.
Жаль, что перчатки не позволяли ему в полной мере ощутить дрожь этого маленького существа.
«И чего миллионеры давятся из-за всего этого? Ну месяц, ну год… как это надо напиться, чтобы забыть год…» - думал он.
Вдруг, он ощутил нечто странное. Это была не власть над этим существом, а то, что эти часики начали ему что-то диктовать. Он понял, что с того момента, как очнулся в Перу и до сих пор, не испытывал ничего подобного. Это было какое-то лёгкое давление, какое-то покусывание.
Он подумал, что может совершенная механика способна оказывать на его Дар какое-то на контр-действие. Что-то такое, что удваивает его силу. И тут он понял, что так действует не что иное, как обычный соблазн. Да, это была встреча с Его Величеством Соблазном. Фем рассмеялся.
– Надо, для порядку, перемешать ценники, - сказал он себе улыбаясь.
– А может все эти часики поменять местами вон с теми, что напротив?
– предложил более хулиганистый Фем, хитро поглядывая на магазин «Свотч» (Swatch, 10 Rue Royale).
Надо сказать, что часы фирмы «Свотч» ему совсем не понравились. И по дизайну, и по идее, и, кроме того, что он почувствовал свою полную власть их гадкой электронной внутренностью.
«Тьфу, какие противные…» - думал он разнося их в бутики под названиями Patek Philippe, Piaget, Cartier, Bvlgari и Jaeger LeCoultre.
Количество произведений «Свотч» очень удачно легло в коробочки упомянутых магазинов, а те часы наоборот, все, переместились в «Свотч». Это была прекрасная арифметическая рокировка, которая совпала, как сложнейший пасьянс. Он ликовал.
***
Ночная выходка сильно подняла настроение, и он поспешил туда, куда мечтал попасть изначально. Теперь путь его лежал в не куда-нибудь, а в сердце Парижа, в Лувр. Здесь многочисленные желудочки, артерии и вены ритмично перемещали толпы туристов на встречу с Леонардо, Рафаэлем и другими мастерами прошлого.
А что тут такого? Разве можно спокойно пообщаться с гениями прошлого, когда они облеплены щёлкающими азиатами?
Тут был ещё один немаловажный момент. Охранная сигнализация и замки Лувра, всё же, были покруче тех, что на площади Вендом. И для него это была своего рода генеральная репетиция действий, которые произойдут позже.
Он обошёл снаружи здание музея, изучая, и по пути нейтрализуя камеры.
И вот, молча, стоял он перед какой-то задней дверью, через которую, по его мнению, было легче всего проникнуть внутрь. Стоял не долго. Минут пять. А ещё через пять минут, затаив дыхание, он стоял перед «Моной Лизой», чувствуя, как гипноз её глаз проникает внутрь.