Номер 249

– Нет, это исключено.

– И Ли мог просто упасть в реку, а Нортона пытался задушить грабитель. Обвинения ваши против Беллингема, конечно, серьезны, но, если вы заявите в полицию, над вами просто посмеются.

– Я знаю. Потому я и хочу заняться этим сам.

– Каким образом?

– На мне лежит долг перед обществом, и, кроме того, мне надо позаботиться о собственной безопасности, если я не желаю, чтобы этот негодяй выжил меня из колледжа. А этого я не допущу. Я твердо решил, что должен делать. И прежде всего разрешите мне воспользоваться вашими письменными принадлежностями.

– Разумеется. Вы все найдете на том вон столике.

Аберкромб Смит уселся перед стопкой чистых листов, и целых два часа перо его скользило по бумаге. Одна заполненная страница за другой отлетала в сторону, а друг Смита, удобно расположившись в кресле, терпеливо, с неослабевающим интересом наблюдал за ним. Наконец с возгласом удовлетворения Смит вскочил на ноги, сложил листы по порядку, а последний положил на рабочий стол Питерсона.

– Будьте любезны, подпишитесь вот тут как свидетель, - сказал он.

– А что я должен засвидетельствовать?

– Мою подпись и число. Дата очень важна. От этого, Питерсон, может зависеть моя жизнь.

– Дорогой мой Смит, вы говорите чепуху. Убедительно прошу вас: ложитесь в постель.

– Напротив, никогда в жизни не взвешивал я так тщательно своих слов. И обещаю вам: как только вы подпишете, я сразу же лягу.

– Но что здесь написано?

– Я изложил тут все, что рассказал вам сегодня. И хочу, чтобы вы это засвидетельствовали.

– Непременно, - сказал Питерсон и поставил свою подпись под подписью Смита.
– Ну вот! Только зачем это?

– Пожалуйста, сохраните запись, чтобы предъявить, если меня арестуют.

– Арестуют? За что?

– За убийство. Это очень вероятно. Я хочу быть готовым ко всему. Мне остается только один выход, и я намерен им воспользоваться.

– Бога ради, не предпринимайте неразумных шагов!

– Поверьте мне, неразумно было бы отказаться от моего плана. Надеюсь, вас беспокоить не придется, но я буду чувствовать себя гораздо спокойнее, зная, что у вас в руках есть объяснение моих действий. А теперь я готов последовать вашему совету и лечь, - завтра мне понадобятся все мои силы.

Иметь Аберкромба Смита врагом было не слишком-то приятно. Обычно неторопливый и покладистый, он становился грозен, когда его вынуждали к действию. Любую в жизни цель он преследовал с тем же расчетливым упорством, с каким изучал науки. В этот день он пожертвовал занятиями, но не собирался тратить его попусту. Он ни слова не сказал Питерсону о своих планах, но в девять утра уже шагал в Оксфорд.

На Хай-стрит он зашел к оружейнику Клиффорду, купил у него крупнокалиберный револьвер и коробку патронов к нему. Заложив в барабан все шесть патронов, он взвел предохранитель и положил оружие в карман пиджака. Затем направился к жилищу Хасти и застал великого гребца за завтраком; к кофейнику был прислонен "Спортивный вестник".

– А, здравствуй! Что стряслось?
– воскликнул Хасти.
– Хочешь кофе?

– Нет, благодарю. Надо, Хасти, чтобы ты пошел со мной и сделал то, что я попрошу.

– Конечно, дружище.

– И прихвати с собой трость потяжелее.

– Так!
– Хасти огляделся.
– Вот этим охотничьим хлыстом можно быка свалить.

– И еще одно. У тебя есть набор ланцетов. Дай мне самый длинный.

– Вот, бери. Ты как будто вышел на тропу войны. Еще что-нибудь?

– Нет, этого достаточно.
– Смит сунул во внутренний карман ланцет и первым вышел во двор.
– Мы с тобой, Хасти, не трусы, - сказал он. Думаю, что справлюсь один, а тебя пригласил из предосторожности. Мне надо потолковать кое о чем с Беллингемом. Если придется иметь дело с ним одним, ты мне, конечно, не понадобишься. Но если же я крикну, являйся немедленно и бей что есть силы. Ты все понял?

– Да. Как услышу твой крик, сразу прибегу.

– Ну так подожди тут. Возможно, я задержусь, но ты никуда не уходи.

– Стою как вкопанный.

Смит поднялся по лестнице, открыл дверь Беллингема и вошел внутрь. Беллингем сидел за столом и писал. Рядом с ним среди хаоса всяких диковинных вещей высился футляр - к нему по-прежнему был прикреплен номер 249, под которым продавалась мумия, и его страшный обитатель находился внутри, застывший и неподвижный. Смит не спеша огляделся, закрыл дверь, запер ее, вынул ключ, затем подошел к камину, чиркнул спичкой и разжег огонь. Беллингем с изумлением следил за ним, и его одутловатое лицо исказилось от гнева.

– Вы хозяйничаете, как у себя дома, - задыхаясь, сказал он.

Смит неторопливо уселся, положил на стол перед собой часы, вынул пистолет, взвел курок и положил оружие на колени. Потом вытащил из-за пазухи длинный ланцет и бросил его Беллингему.

– Ну, - сказал Смит, -беритесь за работу. Разрежьте на куски эту мумию.

– А, так вот в чем дело?
– с насмешкой спросил Беллингем.

– Да, вот в чем дело. Мне объяснили, что уголовные законы тут бессильны. Но у меня в руках закон, который все быстро уладит. Если через пять минут вы не приступите к делу, клянусь создателем, я продырявлю вам череп.

– Вы намерены убить меня?- Беллингем привстал, его лицо стало серым, как замазка.

– Да.

– За что?

– Чтобы прекратить ваши злодеяния. Одна минута прошла.

– Но что я сделал?

– Я знаю, что, и вы знаете.

– Это насилие.

– Прошло две минуты.

– Но вы должны объяснить мне. Вы сумасшедший, опасный сумасшедший. Почему я должен уничтожить свою собственность? Мумия эта очень ценная.

– Вы должны разрезать ее и сжечь.

– Я не сделаю ни того, ни другого.

– Прошло четыре минуты.

Смит с неумолимым видом взял пистолет и посмотрел на Беллингема. Секундная стрелка двигалась по кругу, он поднял руку и положил палец на спусковой крючок.

– Постойте! Погодите! Я все сделаю!
– взвизгнул Беллингем.

Он торопливо взял ланцет и принялся кромсать мумию, то и дело оглядываясь и каждый раз убеждаясь, что взгляд и оружие его грозного гостя устремлены на него. Под ударами острого лезвия мумия трещала и хрустела. Над ней поднималась густая желтая пыль. Высохшие благовония и всякие снадобья сыпались на пол. Вдруг, захрустев, сломался позвоночник, и темная груда рухнула на пол.

– А теперь - в огонь!
– приказал Смит.

Пламя взметнулось и загудело, пожирая сухие горючие обломки. Небольшая комната напоминала кочегарку парохода, и по лицам обоих мужчин струился пот; но один, согнувшись, продолжал трудиться, а другой, с каменным лицом, по-прежнему не спускал с него глаз. От огня поднимался густой темный дым, едкий запах горящей смолы и паленых волос пропитал воздух. Через четверть часа от номера 249 осталось лишь несколько обуглившихся, хрупких головешек.

– Ну, теперь вы довольны, - прошипел Беллингем, оглянувшись на своего мучителя. Его серые глазки были полны страха и ненависти.