«Номер один»

— Да, это правда. Я всю неделю ожидал обвинения в дискриминации по половому признаку.

— И разумеется, это было бы совершенно оправданно.

— Знаю. Не усугубляй.

— Но, по какой-то причине эта женщина решила покинуть сцену с достоинством и не пытаться наказать вас, на что у нее были все юридические и моральные…

— Да, да, я понял. Я же сказал, не усугубляй.

— Вы влюблены в принципиальную женщину, которая считает вас абсолютно беспринципным мужчиной. Вам нужно изменить такое положение дел.

— В смысле заставить ее отказаться от своих принципов?

— Нет, это вы уже пробовали. Я подумал бы на вашем месте скорее о том, чтобы обзавестись некоторыми принципами или хотя бы притвориться, что они у вас появились. Вам нужно завоевать ее доверие. Если она не будет вам доверять, она никогда не станет спать с вами. Она будет нарывом, который так и останется невскрытым.

Кельвин тщательно взвесил полученный совет, и чем больше он о нем думал, тем больше он его раздражал.

— У меня нет на это времени!

Семейная поездка

Берилл, Присцилла и ее сестра-близнец Лиза Мари сидели на заднем сиденье «хаммера». Они снова стояли в пробке по дороге в аэропорт Лос-Анджелеса.

Берилл возвращалась в Британию, чтобы начать записывать новый сезон шоу «Номер один», а Присцилла — чтобы переговорить с производителем фаллоимитаторов о выпуске ряда сексуальных игрушек под ее фамилией. Лиза Мари просто ехала развлечься.

— Может, съезжу в Европу и посмотрю Берлин, — сказала она. — Я слышала, у них там потрясающие металлисты, у них из инструментов только бензопилы и пневматические буры. Если принять подходящую дурь, то можно поверить, что ты на строительной площадке.

— Это все было еще в середине восьмидесятых, дурочка, — ухмыльнувшись, сказала Берилл.

— Эй, если «Green Day» может получить «Грэмми» за панковский рок, то ничто не умерло.

— Кроме моего альбома, — мрачно сказала Присцилла. В то утро она узнала, что его остатки начали официально распродавать по сниженной цене и теперь его можно найти только в специальном контейнере вместе со сборниками кантри и альбомами финалистов прошлогоднего шоу «Номер один».

— Ой, хватит уже, — пробурчала Берилл. — Ну, сдох диск и сдох. Смирись с этим.

— Диск сдох, — повторила Лиза Мари. — Даже в первые сорок не вошел.

— Заткнись, тупица. Я, по крайней мере, выпустила альбом. А что хорошего сделала ты? Только жрать горазда! — рявкнула в ответ Присцилла.

— По крайней мере, у меня хорошо получается то, что я делаю, — парировала Лиза Мари. — Я ем, я толстею, все получается. А ты выпустила альбом, и ничего с этого не получила.

— Тихо! — крикнула Берилл. — Девочки, я не переживу, если вы следующие четырнадцать часов будете препираться.

— Эй, папа, наши препирательства сделали нас знаменитыми.

— Мама! Стерва чертова. Я не твой папа, я твоя вторая мама!

— Какая разница. Мы с сестрой препираемся. Мы препираемся. Вонючая студия «Фокс» платит нам за то, чтобы мы препирались. Это одна из самых популярных тем нашего шоу.

— Почти такая же популярная, как срущие на ковер свиньи и то, как мамины губы застревают в дверях, — добавила Лиза Мари.

— Да, дорогуши, и наше шоу позволяет вам вести первоклассный образ жизни. Не забывайте об этом.

— Ой, да ладно тебе, мама, — ухмыльнулась Присцилла. — У тебя и так был хренлион баксов от придурков металлистов, которые до сих пор покупают твои альбомы.

— Какая разница, — сказала Берилл, собирая бумаги. — Следующие несколько месяцев я буду очень, очень занята на шоу «Номер один», поэтому вам нужно вести себя хорошо, понятно? Никаких арестов за наркотики, и, пожалуйста, держитесь подальше от мерзких рок-ублюдков, с которыми встречаетесь в клубах…

— Ты видела, что они поднялись на тридцать второе место? — ухмыльнулась Лиза Мари. — Поздравляю, Присцилла, сама ты в рейтинг попасть не можешь, зато смог парень, который тебя трахнул!

— Сука!

Присцилла занесла кулак над Лизой Мари и попала ей в ухо, которое и без того болело, так как недавно было проколото прямо через хрящ. Лиза Мари заорала от боли и шлепнула Присциллу зажатым в руке журналом. Присцилла лягнула сестру, та лягнула Присциллу в ответ, и через несколько секунд они уже катались по полу «хаммера».

— Прекратите, дуры проклятые, — орала Берилл. — Мы ведь работаем.

Когда порядок был восстановлен и Лизу Мари выгнали на другой конец сиденья смотреть телевизор, Присцилла и Берилл сравнили записи в ежедневниках.

— Итак, мы наконец получили отсрочку на одну неделю с «Бленхеймами», — сказала Берилл. — Первый эпизод с газонокосилкой будет отснят в Лос-Анджелесе через неделю после финала шоу «Номер один» в Лондоне.

— Да, мама, сроки жесткие.

— Ну, мне ведь нужна только небольшая подтяжка вокруг глаз и несколько швов на клиторе.

— Пожалуйста, я не хочу этого знать. Это так глупо.

— Присцилла, я теперь женщина и имею право чувствовать то, что чувствует женщина. В любом случае процедура займет всего одно утро. То есть у меня останется шесть дней на поправку. Все должно получиться. Кажется, ты говорила, что парень хороший.

— Точно, все девчонки к нему ходят.

— Это он сделал тебе титьки? — крикнула Лиза Мари с другого конца «хаммера». — Ты говорила о глупостях, так вот они глупые. Они такие тупые! Выглядят как две дебильные летающие тарелки.

— Знаешь, а ведь она права, — сказала Берилл более мягким тоном. — Такое увеличение груди не годится для подростка, Присцилла. Тебе нужно их уменьшить.

— Ни за что, — упрямо ответила Присцилла. — Они помогают мне почувствовать себя женщиной.

— Ой, да ладно тебе, — ухмыльнулась Лиза Мари.

— Заткнись, сука! Тебя никто не спрашивает. Мне нравятся огромные титьки. Больше места для татуировок. Если хочешь поговорить об уменьшении, мама, то как насчет жирного пуза этой дуры Лизы Мари!