Норби

– Понял? Теперь сам давай. Руки, руки держи ровнее. Отставить! Ладно. Какие твои обязанности при заряжании?

Теория все-таки легче!

– Левой рукой просунуть наконечник ленты в приемник, принять конец ленты. Придержать его большим пальцем сверху. Затем продернуть ленту влево и несколько вперед до отказа, – бывший гимназист на миг прикрыл глаза, вспоминая текст, – правой рукой подать рукоятку вперед. Удерживая ее в этом положении, вторично продернуть ленту влево. Потом.

Что потом? А!

– Бросить рукоятку, руку убрать и вторично подать рукоятку вперед, снова продернуть ленту влево, бросить рукоятку.

Вахмистр горько вздохнул.

– Теорехтик! Эх, всех перебило-покалечило! Хоть бы до первого боя ленту держать научился!.. А если прямо сегодня придется?

В пулеметный расчет его вернули. Подумав немного, доброволец решил не обижаться. Скучная у пана подпоручника служба – всех подозревать! Закатное солнце уже коснулось верхушек деревьев, и уланы начали сворачивать временный лагерь. В повозку к раненым он решил не возвращаться. Не погонят, люди у пулемета нужны.

Фельдшер в очередной раз сменил повязку, рана уже не болела – чесалась, и бывший гимназист решил считать себя условно здоровым. Бегать еще не может, но ведь уланы, как ни крути, кавалерия! Насчет же теории и практики не сильно расстраивался. Поначалу всегда так, еще пару дней – и освоится.

Антон Земоловский взял ветошь, чтобы протереть руки, но тут вечернюю тишину разорвал громкий крик боевого горна. Стало ясно – не будет у него ни пары дней, ни дня, ни даже лишней минуты.

– Ну, вот, – горько вздохнул вахмистр Высоцкий. – Накаркал, старый!

Надвинул фуражку на нос, одернул мундир.

– Все, хлопцы! Боевая тревога!..

* * *

Первый вагончик их маленького поезда так и назывался – «передок». По бокам два колеса, между ними – жесткая железная скамья. Спинка тоже железная, теплая от солнечных лучей. Слева место Яцека-ездового, с которым бывший гимназист только и успел, что познакомиться, справа – второй номер, то есть он сам. Дядька Юзеф в следующем вагончике, у пулемета.

– Трогай!..

Лошади обиженно заржали, передок дернулся, и доброволец Земоловский поспешил покрепче ухватиться за скамью. Что творится вокруг, не поймешь. Впереди – лошадиные хвосты, по бокам и сзади тоже лошади с всадниками и без, командуют и слева, и справа, появился и сгинул пан ротмистр.

– До темноты бы продержаться, – негромко проговорил Яцек-ездовой, крепкий белобрысый парень. – А там укрывай нас, матушка ночь! Патронов-то хорошо если на один бой.

Наконец, колонна тронулась, впереди уланы, пулемет в хвосте. Бывший гимназист оглянулся. Еще одна колонна строилась посреди поляны. Там же и пан майор, но не впереди, а почему-то сбоку. Кто куда пойдет – поди разбери!

– Вьё! Вьё-ё! Веселей, хромые-увечные!..

Их колонна уходила вправо, к дальней просеке. Пахнуло лесной прохладой, зеленые стены сомкнулись, образовав узкий коридор. Сразу же стало темнее. Передок легко подпрыгивал на ухабах, застоявшиеся лошади бодро стучали копытами, а бывшему гимназисту все не верилось, что сейчас, именно сейчас ему придется воевать. Уланы впереди, пулемет сзади. Может, русские за ними гонятся?

Про славных парней-махновцев он помнил. Но у тех тачанок было много, целые полки. И команда имелась особая, когда тачанки в бой вступали.

– Тр-р-р! – Яцек-ездовой, придержав лошадей, привстал, глядя вперед. Над колонной прозвучало «Сто-о-о-ой», уланы начали спешиваться, и тут доброволец Земоловский вспомнил. Команда была.

Робыгрязь!

* * *

– А я запоминаю быстро, особенно текст, – бывший гимназист вздохнул. – Во время стрельбы надо поддерживать ленту левой рукой и направлять ее в приемник. Если стрельба непроизвольно прекратилась, поднять руку и громко доложить.

– Что копец, отвоевались, – дядька Юзеф повел стволом пулемета влево, затем вправо. – Стрельба прекращаться не должна, ни теорехтически, ни прахтически. В общем, придерживай ленту и смотри только на нее. Что впереди, это уже мое дело. Понял, зубрила?

Впереди была речка, а через речку – мостик, деревянный, с невысокими перилами. Человек пройдет, всадник тоже, если конь в поводу, двоим же не развернуться. Пулемет в двадцати шагах, слева и справа – уланы. Не верхом, а лежа на земле, лошади где-то в лесу, при коноводах. Там и Яцек, там и вагончик-передок. Когда отцепляли, бывший гимназист, помогавший ездовому, чуть пальцы не прищемил. А русские. Кто их, русских знает, наверное, там, за речкой. Невелика она, вброд перейти можно. Вот и вся диспозиция.

Доброволец Земоловский диспозицию оценил. Пулемет – вещь серьезная, да только он один. Отпугнуть тех, что впереди, отпугнет, но дальше.

А вокруг тихо-тихо, только голоса птичьи слышно. Вечер, май, свежий лесной дух, ветер и тот стих.

– Лента! – негромко проговорил вахмистр Высоцкий.

– Есть лента! – откликнулся он, поправив каску, налезавшую на самый нос.

– Р-рдах! Дах! Дах! – вступил в разговор пулемет. – Рдах! Рдах!..

Резкий звук ударил в уши. Бывший гимназист хотел посмотреть вперед, но вовремя вспомнил о ленте. Поддерживать левой рукой и направлять в приемник.

Робыгрязь, доброволец Земоловский!

Вокруг уже стреляли. Над головой что-то прожужжало, впереди кричали, а где-то далеко, за деревьями, послышался грохот разрыва. Там тоже начался бой.

– Р-рдах! Р-рдах! Дах! – упрямо и зло повторял пулемет Ckm wz.30. – Дах! Дах!

Лента дергалась в пальцах.

* * *

Убитых грузили на лошадей. Не повезло двоим, троих перевязывал фельдшер. Уланы, уже верхом, строились в колонну. Небо потемнело, ночь-спасительница уже близко. Все кончилось, кто убит – убит, кто бежал – бежал. А он так и не увидел ни одного врага.

Что именно произошло, дядька Юзеф объяснил, хоть и без особой охоты. Немного русских было – усиленный дозор. От моста их отпугнули, сунулись вброд – отбили. Там и рукопашная случилась, где парни полегли.

– Страшно было? – спросил Яцек-ездовой, усаживаясь на передок. – Первый бой – не шутка.

Бывший гимназист очень удивился.

– Страшно? С какой стати?

Смерть, незримо стоявшая рядом, одобрительно кивнула.

Так держать, Никодим!

6

Теперь в номере нас было двое, парня моя гостья без лишних слов отослала в коридор. Просто кивнула – и нет, будто приснился. Я ему посочувствовал: бар закрыт, ресторан тоже. И кофе по телефону не закажешь.

Я усадил гостью в кресло, присел на стул и представился. Надеюсь, запомнить «Корд. Джонас Корд» будет несложно. Лично я запомнил почти сразу.

Можно и к делу.

– И как это прикажете понимать, мисс?

Теперь я говорил по-английски. Анна Фогель – гражданка США – со всеми вытекающими последствиями, между прочим.