Норби
Шрифт:
– Послушайте, я не маньяк! Я никого не хочу убивать. Неужели вы не понимаете?
Антек согласно кивнул.
– Не маньяк, просто родину любите. Оскар Стефан Сторсон Польшу любил, до сих пор завалы не разобрали. Вы больны!
Господин Виммер вскочил, махнул кулаком.
– Это вы больны, господин Земоловский! Я посмотрел вашу карточку в медицинским боксе, у вас тяжелейшая контузия, поражены многие области мозга. Вы. Вы совершенно неадекватны! Господи, с кем я связался? Вот что! Наберите на складе продуктов, и я выпущу вас отсюда. Уходите!
– К русским? – улыбнулся он. – Уже бывал, чуть не расстреляли. Предлагаете еще раз попробовать?
Клементиец
– Я. Я не отступлю. Если американцы и этот предатель завтра же не уйдут.
– Вы кликните марсианские треножники, – Антек тоже встал. – Как вы говорили? Земляне оказались хуже, чем думали самые безнадежные пессимисты? Зато насчет пришельцев мы точно угадали.
– Но что я могу?
Ответа дожидаться не стал, негромко хлопнула дверь. Антек даже не обернулся.
6
Переодеваться в здешний балахон я все же не рискнул. Мухоловке он, конечно, к лицу, но меня что-то удержало. Не вражеская форма, конечно, но все равно чужое. Однако бокс оценил в полной мере. Основательно они, эти марсиане, устроились. И надолго.
В фотоаппарате – последняя пленка, на такое количество чудес не рассчитывал. Жаль, я не писатель-фантаст, жил бы на гонорары, купил бы квартиру на Манхеттене.
– Фогель!
Наши боксы решили не закрывать. Не понравились мне эти карточки, ненадежно как-то. Нажмет этот Виммер у себя на тайном пульте кнопочку – и вышибай потом дверь!
Мухоловка сидела в кресле и курила. Вдоль стены с негромким жужжанием деловито пробирался механический жук-уборщик. Я присел на кровать, подождал, пока железяка нырнет обратно в стену и проговорил со всем возможным оптимизмом.
– Не скучай! Сейчас профессор освободится, и сходим в ресторан. Надеюсь, перемирие остается в силе.
Она ответила не сразу.
– Мне кажется, стрелять они не будут. Странно, Норби! Когда я впервые надела марсианский ранец, то словно попала в иное измерение. Летела над Монмартром, почти над самыми крышами, и то, что внизу, казалось каким-то маленьким, несерьезным. И вся прежняя жизнь – тоже. Теперь не могу без полетов, выпрашиваю у французов ранец и по делу, и просто так. Майор Грандидье даже намекнул, что у него есть хороший знакомый, врач-психиатр. Я не первая. Те, что летают, постепенно становятся другими людьми, с ними трудно общаться, они смотрят на всех прочих свысока во всех, как понимаешь, смыслах.
Я прикинул расклад. Парни из военной разведки тоже изрядно дерут нос, но им все время чего-то требуется. А уж теперь, когда я привезу фотографии!..
– Будет у тебя ранец в Штатах, обещаю. По выходным и на День Благодарения – точно.
Фогель взглянула удивленно.
– В Штатах? Ты, кажется, начал решать за нас двоих, Норби? Напрасно, мне никуда не хочется уезжать. Зачем? Я вдруг поняла, что измерений в мире много и миров много. Только не тащи меня к врачу, я в больницах годы провела. Неужели после всего, что мы увидели, жизнь для тебя осталась прежней? Ты все-таки.
– Бизон, – подхватил я, прикидывая, что Мухоловку надо увозить за океан первым же рейсом. – А иногда еще и сволочь. Анна! Я знал, что увижу нечто невероятное, и не ошибся. Но люди все равно остаются людьми, даже если они с планеты Аргентина. К чудесам мы скоро привыкнем, а наша служба никуда не денется. Иностранная разведка, инопланетная – велика ли разница?
Фогель встала, подошла ближе.
– Знаешь, Норби, когда ты молчишь, с тобой еще можно иметь дело. Иногда. По выходным и на День Благодарения. Но когда открываешь рот, становишься даже не бизоном, а просто болваном. Ты
нарочно?От ответа меня спас стук в дверь.
– Разрешите?
В комнату вкатился мрачный колобок, рухнул на стул, провел ладонью по лбу.
– Ничего не могу сделать. Заражение удалось остановить, но.
– Плох майор? – понял я.
Бенар кивнул.
– Такое впечатление, что ему просто не хочется жить. Как будто у него забрали нечто очень важное, без чего даже дышать не имеет смысла.
– Объект «Плутон-1», – вздохнула Мухоловка. – Ваши лекарства не помогут, профессор.
Я понял, что подобные разговоры следует пресекать и давить, причем сразу, не думая.
– Дамы и господа! О делах потом. Встали. Улыбнулись. Пошли!..
Странный парень по имени Антек сидел в самом углу и пил кофе. На нас отреагировал вяло, махнул рукой и снова уткнулся в чашку. На его столе я заметил знакомую книгу с рыцарем на обложке. Для его возраста – вполне.
Пока Анна и профессор вникали в тонкости здешнего меню и нажимали на кнопки, я переваривал то, что услыхал от Фогель. Пессимист считает, что стакан наполовину пуст, оптимист – настолько же полон. Бизон и болван, конечно, минус, но выходные, да еще День Благодарения в придачу… Для начала совсем не плохо!
Тонкости здешней кулинарии пролетели как-то мимо. Есть можно – и ладно. Но что потом? Если верить словам польского майора, марсианин перебил всех его солдат, одного за другим. Господин Виммер не шутит.
– Salve, dominarum et iudices! [49]
Я невольно похолодел. Вот помянул и.
– Cenam vestram fruimini! [50]
В проеме двери обозначился некто в знакомом синем балахоне, невысокий, очень бледный, светлые волосы дыбом. Типичный сумасшедший ученый из голливудского фильма.
49
Здравствуйте, дамы и господа! (лат.).
50
Приятного аппетита! (лат.).
– Gratias! Etiam tibi, [51] – как ни в чем не бывало, ответила Фогель.
Гость кивнул, затем поглядел на побледневшего колобка, криво усмехнулся – и направился прямиком к кнопкам.
– Знаете его? – шепнул я профессору.
Бенар поморщился.
– Лучше бы не знал!
Круглого стола не нашлось, обошлись обычным, как раз на четверых. Странный парень Антек от приглашения отказался, оставшись в своем углу. Анна поставила перед гостем чашку кофе. Тот улыбнулся.
51
Благодарю! И вам того же. (лат.)
– Спасибо, фройляйн. Надеюсь, немецкий здесь все понимают? И ты, Жеак, тоже?
Колобок заерзал на стуле, но предпочел промолчать. Господин Виммер покачал головой.
– Знаешь, Жеак, почему я тебя не застрелил? Потому что тоже дал слабину, пустил поляков на объект. Но я попытался что-то исправить. Господин Корд, вы, как я понимаю, главный. Кого вы представляете?
Пора было выкладывать карты на стол, причем начинать с козырей.
– Государственный департамент Соединенных Штатов Америки, господин Виммер.