Нордвест Смит

Он почти утратил ощущение времени, затем перед ними появились ступени пологой, вверх ведущей лестницы. Наконец лестница кончилась, осторожное подергивание за руку заставило его остановиться и свернуть налево. Пройдя под низкой массивной аркой, они попали в странный семиугольный зал; сквозь густые клубы цветного тумана на каменных плитах пола смутно различались глубокие радиальные линии. На противоположной стене ослепительно пылал красный змеящийся орнамент.

Голова Техасца пошла кругом; рука девушки тянула куда-то вперед, он слепо перебирал ногами, совершенно не понимая, куда идет и зачем. Потом вдруг оказалось, что он стоит в самом центре странных сходящихся линий, в бешеном водовороте неведомых, неизвестно каким чувством воспринимаемых сил.

К его груди прильнуло теплое, бесконечно знакомое тело, он почувствовал на шее нежное прикосновение рук.

— Милый, если ты хочешь меня покинуть, возвращайся в свой мир через Врата. Жизнь без тебя ужаснее самой страшной смерти.

Короткий, с горьким привкусом крови поцелуй, печальный вздох, руки, обвивавшие шею, разжались, и он остался один.

Растерянно оглянувшись, Джо увидел рядом с аркой прямую, как струна, фигуру, озаренную кровавыми сполохами Слова. Еще секунда — и девушка рухнет под яростным натиском невидимого урагана.

Техасец с ужасом наблюдал, как нежное, прекрасное лицо превращается в страшную маску, как раздвигаются, чтобы выкрикнуть Слово, пунцовые губы. Случайный просвет в тумане позволил на мгновение различить невероятно вывернутый язык, почти уже готовый сформировать звуки, не предназначенные для человеческого языка, недоступные человеческому слуху. Рот девушки широко распахнулся, она вдохнула цветной туман и крикнула…

Джо брел по алой извилистой тропинке — такой алой, что он не мог смотреть себе под ноги, — и часто спотыкался, а тропинка все вилась и вилась; иногда она судорожно вздрагивала, и он снова спотыкался. Его окружал плотный, хоть глаз выколи, туман, голубой с проблесками зеленого и сиреневого, и он не видел, куда идет, зато ежесекундно слышал жуткий звук — первый слог страшного Слова.

— Он просыпается! — торжествующе произнес на удивление знакомый голос.

Джо поднял тяжелые веки и оказался в странной комнате без стен — комнате, заполненной бесконечными тусклыми рядами движущихся человеческих фигур…

— Джо! Техасец! Просыпайся, хватит валяться, — настаивал голос.

Джо закрыл глаза и тут же открыл их снова. Нет, стены у этой комнаты были — стальные, плохо отшлифованные стены. Легионы странных фигур оказались всего-навсего отражением двоих вполне обычных людей. Сам он лежал на кровати, над которой склонилось озабоченное лицо венерианца Ярола, надежного Друга.

— Ну, Техасец, дьявол тебя забодай, — облегченно выругался Ярол, — ты же целую вечность проспал! Пьешь всякую дрянь, и вот результат. Мы уж думали, все… никогда мужик не очухается.

Джо изобразил нечто вроде улыбки и вопросительно взглянул на вторую, абсолютно незнакомую фигуру.

— Я — врач, — пояснила фигура. — Ваш друг вызвал меня трое суток назад, вот с того времени мы с вами и возимся. Я бы оценил продолжительность коматозного состояния в пять или шесть дней, непонятно только, чем оно было вызвано. У вас есть какие-нибудь предположения?

Бледные глаза Техасца обшарили комнату. Не обнаружив искомого предмета, он с трудом разжал губы и невнятно пробормотал короткое слово.

— Шаль?! — Врач удивленно смотрел на него.

— Выкинул я эту тряпку, — признался Ярол. — Два дня терпел, а потом выкинул. Эти красные загогулины, у меня от них голова на куски раскалывалась, почище, чем от того черного вина. Помнишь, как мы с тобой подобрали на астероиде А-234567 ящик вина? Такое вряд ли забывается.

— А куда…

— Ты что, жалеешь? Да я тебе десять таких куплю!

Джо молчал, прислушиваясь к себе. Слабость накатывала и отступала, серые, вязкие волны слабости. В голове еще шелестели отзвуки первого слога…

— А ведь я… так и не узнал… ее имени…

Ярол понимающе подмигнул.