Носитель. Z-32

Другая группа, усевшаяся напротив входа, и бдительно следившая за всеми, кто входил, Вахитову понравилась меньше всего. Дерганные какие-то, взгляды настороженные. Одеты разномастно, и совершенно невпопад, но вещички добротные. Большая часть с чужого плеча. Так и разит от них падалью, хоть и образно. Пахнут бандиты, а это именно они, хорошо. Чистые, выбритые, ногти на руках и то догадались подстричь, и очень уж цветом лица отличаются. Все верно, ждут кого-то. Вот он и появился, такой же несуразный и упакованный. Держит в руках рюкзак. Успокоилась компания, повеселела.

Но это все пустяки. В дальнем углу трое, плотно сбитые, коротко стриженные. Кто в кожанке, кто в армейском, но обувь одинаковая. Взгляды внимательные, но спокойные. У одного проводок ларингофона торчит. Тоже чего-то ждут, но решили скоротать время. Алкоголь не пьют, значит по делу, в отличие от всех остальных. Особенно выделяется один, уже в годах, немого старше самого Вахитова. Старше, и смутно знакомый. Увереннее всех, жесты властные, хоть и не на показ. Это больше привычка чем наигранная крутость. Такой, похоже, командует, командовал и будет командовать. Очевидно, командир группы.

– Эй, вы двое, нам тут побирушки не нужны. Если есть, чем платить, то платите, если нет, так проваливайте на все четыре стороны.

Бармен перевесился через стойку и тряхнул куцей бородой в несколько волосков. Потный лысый череп поблескивал в дневном свете. Электричества в зале разумеется не было, зато была панорамная крыша которая прекрасно пропускала солнечные лучи, а на вечер предполагались стеариновые свечи, пачка которых был аккуратно положена в уголке, подальше от лап загребущих.

И тут Вахитов осознал, что совершенно не понимает модель экономики, которая тут главенствовала. Натуральный обмен, это почти наверняка, вот только стоимость и нужность того или иного предмета, способного пойти по бартеру, еще определить нужно. С патронами расставаться глупо, с лекарствами и подавно. Оружие и так на учете стоит. Так что же этому козлобородому предложить. Как всегда выручил Зяма. Он-то амнезией не страдал, и не мог похвастаться длительным проживанием в бункере со всеми удобствами. Сработала и природная смекалочка. Вытащив из кармана единственный сейчас совершенно бесполезный предмет, портативную рацию с посаженной батареей, он выложил ее на прилавок.

– Вот, дядя, дивись. Только зарядить надо. Будет тебе шипение со всеми удобствами.

Бармен взял рацию, повертел ее в руках, попытался включить и встретился с глумливой улыбкой Зямы.

– Разряжена, дядя. Я же говорю, зарядить надо.

На лице бармена отразилась гамма эмоций, от разочарования до жадности. Элементы питания были нынче дороги, осталось их рабочих крайне мало, а новые вряд ли кто-то сейчас на поток производил. Можно было и старый аккум расшевелить, но тут розетка нужна, да умелые руки.

– Ладно, ждите здесь, проверю. – Загребущая ручонка схватила устройство и отдала мальчонке-подручному, который исчез в подсобке. Видимо где-то в здании был источник питания, возможно автомобильный аккумулятор, для таких вот проверок. Все прошло без сучка и задоринки. Подручный вновь вынырнул, кивнул довольно. Бармен подобрел.

– На обед хватит. Консерва, суп-концентрат гороховый, картофана могу отсыпать, ну и по паре рюмок первача. Пойдет?

Зяма тревожно взглянул на товарища. Вахитов усмехнулся.

– Ну, брат, ты даешь. Хабар честный, на дальнюю волну ходит. Да ты посмотри на состояние. Муха не сидела. Заряди и пользуйся, или на запчасти разбирай.

– Ладно. – Поморщился бармен, вовсе не обрадовавшийся открывшейся вдруг в клиентах предпринимательской жилке. – Пару коек вам на ночь дам, и обещание дадите, что если снова что попадется подобное, не на развал, а ко мне первым делом прете. По рукам?

– Вот это дело. – Договор был скреплен рукопожатием.

Харч решили забрать в комнату, чтобы не светиться. Надо сказать, был он не изыскан, но добротен. Так можно кушать по-простому, когда с друзьями на природу выбрался, поудить рыбку. Все под рукой, все можно одной ложкой. Картошка жарилась на маргарине, дорогая история, но ее отвратительно мало. Зато похлебать горячего супа с парой кусков серого хлеба, стало почти забытым удовольствием, да и выпивки целая бутыль.

Зяма потянулся к алкоголю, но Вахитов покачал головой.

– Разольем и оставим, чтобы было чем воду разбавить, если придется.

– И даже по маленькой не дернем, дядя Ваха? – В глазах Зямы сверкнул нездоровый азарт, и прочиталась нежная любовь к алкогольным напиткам. Вахитов усмехнулся.

– Ну, разве что по одной, за удачное прибытие.

Уничтожили всю закусь, что была подана. Снова приложились к бутылке. Картошку употребляли по одному ломтику, смаковали, растягивая удовольствие. Когда человек лишается чего-то из рациона, того что воспринимал как должное, то тоска по нему особенно остра. В армейском рационе часто не хватает сахара, приправ. Ностальгия по яичнице или жареной куриной ноге в кетчупе да с рисом, иногда накрывает посильнее чем тоска по родине. Однако всему наступает конец. Все было доедено, вычищенные кусками хлеба миски остались стоять на полу. Пришло насыщение и потянуло в сон.

Это была одна из немногих ночей, когда спать можно было совершенно спокойно, не опасаясь за свою жизнь и кошелек, но и тут Вахитов решил не рисковать, и мало того, что заставил Зяму встать на часы, так еще и дверь табуретом подпер, так, на всякий случай. Таинственная вакцина, раньше вызвавшая такие неприятные вещи, как сухость во рту, рвоту, слабость во всем теле и амнезию на половину башки, начала ослаблять свою хватку и воспоминания капля за каплей начали просачиваться наружу. В бункере, том самом, память о котором была подернута пеленой, и отход откуда, исходя из услышанного на записи, был спешным и сродни бегству, начал приобретать свои первые неясные очертания.

Времени там было проведено изрядно, и больше всего волновавший полковника вопрос, снова встал ребром. Нельзя провести внутри закрытого, пусть даже и трижды защищенного и наполненного едой и питьевой водой помещения столько лет и не повредиться умом. Может быть, прием лекарств и важность цели уберегли остатки рассудка.

… темно, очень темно. Так бывает только под землей, под десятками метров земли и породы. Искусственное освещение выключено и только лампочки на мониторах мерцают. Зачем уходить отсюда? Тут можно провести целую жизнь и так и не познать тягот и лишений, не влезть в очередную бандитскую разборку, не получить смертельную болезнь или порцию радиации, достаточную, чтобы нанести организму вред даже спустя столько времени.

Вахитов сидел в кресле и смотрел на мониторы. Мелькнула тень, кто-то внутри был, но это его тогдашнего совершенно не удивило. Он не тронулся с места, не схватился за оружие, а оно было тут в большом количестве. Так же тут хранился целый кластер энергетических блоков, чего-то такого, что можно было подключить к распределительному щитку. Был даже специальный переходник и наклейка радиационной безопасности, но та собака была без зубов. Облучиться можно только в одном случае. Если вскрыть или повредить корпус, а сделать это без специальных средств было просто невозможно.