Носители искры

– Первый, ты должен меня выслушать, прежде чем мы уедем!
– с напором проговорил я.
– Это крайне важно, поверь!

– Командир уже принял решение!
– процедил Скан.

– Прошу, командир! Две минуты!
– не отставал я.

Несколько секунд Белов молча смотрел мне в глаза, потом сказал:

– Третий, иди в автобус и закрой двери. Четвёртый - следи за своими.

– Спасибо, - поблагодарил я, провожая взглядом бормочущего проклятия нула.

– Ну, выкладывай. Только быстро!
– потребовал Белов, когда мы отошли к деревьям.

– Я не могу сейчас внятно объяснить тебе как, но я вижу ещё четверых. Их околисты, хоть и не в ближайшее время, но точно будут подавлены.

– Что значит - вижу, но не могу объяснить?

– Ну... чёрт! Ты помнишь, я сказал тебе про шёпот?

Белов не ответил, мрачно сверля меня глазами через прорези в маске.

– Так вот, когда я сосредотачиваюсь, шёпот превращается в мерцание. Мерцающие - это те, кто нам нужен. Их четверо. Мы должны их забрать!

– Должны? Ориентируясь на твои глюки? Что за бред?

– Пожалуйста! Иначе их замучают, как Серёжу, а потом...

– И речи быть не может!
– Белов повернулся, собираясь идти к автобусам.

– Стой!
– я схватил его за плечо.
– Подожди! Вспомни, как Яна Корочкина хотела меня заполучить! Называла химерой, причём какой-то особенной, говорила, я крайне важен для "Оплота"! Пока мне никто так толком и не объяснил, в чём дело, но возможно, слышать мерцание - это и есть способность химеры?
– Краем сознания я отмечал, что меня несёт по полной, но остановиться уже просто не мог, чувствуя, что с каждым словом всё больше верю в то, что говорю: - Может, ради этого Яна и погибла, Первый, подумай об этом!

– Руку убери!
– Белов разозлился, глаза его потемнели, маска вздулась от резкого выдоха через ноздри.

– Ну давай же, командир!
– продолжил наседать я, отпустив его плечо.
– Если мы этих детей оставим, окли их убьют. Но прежде продвинутся в поисках средства от подавления, или что там ещё ищут их чёртовы искроведы, истязая потенциаров! А вдруг именно среди этих четверых есть будущие химеры? А мы вот так возьмём и просрём...

– Четверо, говоришь?
– перебил меня Белов.
– Ты уверен?

– Четверо! Уверен. Я покажу кто. Всю ответственность беру на себя!

* * *

Оставшихся после отбора детей тоже усыпили безвредным газом, после чего мы выкатили автобус обратно на шоссе и, дождавшись парня на нашей машине, уехали. Всё то время, пока мы отбирали будущих потенциаров, парень ждал поодаль на трассе, так что дети его не видели.

Попрощавшись с нами, он вызвал полицию, сообщив, что обнаружил на трассе экскурсионный автобус с людьми без сознания и стал дожидаться блюстителей правопорядка, следя, чтобы с детьми в автобусе ничего не случилось.

Вернувшись на базу, Белов сразу же доложил Сорвирогову подробности отбора, и тот пожелал побеседовать со мной лично. Скан посмотрел на меня так, словно я отнял у него сладкий пирожок и теперь прямо при нём пожираю. Подобными же злобно-ревнивыми взглядами нул награждал меня и всю дорогу сюда, но вслух так ничего и не высказал.

Явившись в кабинет командующего базой, я застал там Веселовского, получавшего приказ немедленно проверить, действительно ли указанные мной ребята имеют шанс стать потенциарами. Рука Данилы была ещё забинтована, но фиксирующую перевязь он уже снял: прошедшая навылет пуля повредила только мышцу, так что заживление проходило быстро.

– Они имеют такой шанс хотя бы уже по анализу крови, - заметил искровед, коротко мне кивнув.

– Я это знаю!
– свирепо отрезал командир.
– Нечего мне тут снова гадать по крови! Я приказываю уточнить информацию другими, разработанными научниками, способами. У вас тут целые лаборатории, чёрт возьми, с утра до вечера этим занимаются! Возьмите этих четверых и проведите все необходимые исследования, после чего доложите мне чётко и ясно: прав Сумароков или нет! Я должен быть уверен.

– Понял, - ответил Данила.
– Сделаем всё, что можем. Я могу идти?

– Идите.

– Ну, что, Сумароков, давай поговорим?
– дождавшись, когда Веселовский выйдет, сказал Дмитрий Сорвирогов, буравя меня взглядом.

– Хочешь, чтобы я рассказал, как увидел этих четверых?
– предположил я, решив тоже обращаться к нему на "ты".

– Валяй, - как-то без напора произнёс командир, откинувшись на кресле и глядя куда-то вдаль.

Я подробно описал все свои ощущения и умолк, дожидаясь его реакции. Дмитрий всё также смотрел мимо меня, задумчиво барабаня пальцами по столу.

– А ты знаешь, что нам придётся сделать с этими отобранными детьми, если они так и не станут потенциарами?

– Будете пытаться извлечь околисты хирургически?
– предположил я, вспомнив младенца, про которого мы говорили в машине, когда ехали за детьми.

– Хирургически извлечь околист так, чтобы не изуродовать центральную нервную систему, невозможно - ты разве не знал?
– Дмитрий поднял бровь.

– Знал, в принципе, что пытались и пока не выходило, но исследования же не стоят на месте...

– Не стоят. Научники постоянно пытаются создать препараты для подавления околиста, поэтому всё время нуждаются в подопытных.

– Хочешь сказать, детей, не ставших потенциарами, пустят на опыты?

– А ты думал, мы их назад к окли отправляем?
– мрачно усмехнулся Сорвирогов.

– Нет, но...

– Да чего "но"?
– разозлился командир.
– Хватит тут уже святошу из себя корчить! Можно подумать, предложенное тобой извлечение околиста хирургически - это не опыты.

– Ну, если процедура была бы отлажена...

Сорвирогов так на меня посмотрел, что пришлось заткнуться.

– Ладно, понял, - смирился я.

Если вспомнить, что происходит в лечебницах Цодуза, то в "Оплоте" всё делают правильно. С волками жить - по-волчьи выть... Так что глупо конфликтовать с командиром базы из-за того, что нельзя изменить. К тому же тех, кого мы отобрали, незачем будет пускать на опыты.

– Я уверен, все привезённые дети станут потенциарами, - произнёс я вслух.

– Рад слышать, - серьёзным тоном ответил Сорвирогов.